Истории и рассказы.

Я шла по городу, погружённая в привычный водоворот мыслей. Шаги отмеряли ритм монотонной жизни: работа — дом — сон — работа. Улица плыла мимо размытым пятном, словно киноплёнка, которую кто‑то прокручивает на ускоренной перемотке. Я почти не замечала людей — только тени, скользящие в потоке. В тот день солнце било особенно резко, будто ножом рассекало пространство. Я прищурилась, пытаясь разглядеть что‑то за ослепительной пеленой, и вдруг… Вспышка. Не яркая, не слепящая — скорее тёплая, как отблеск заката на воде...

Я сижу в аудитории, и воздух здесь пропитан тревогой, как будто сама атмосфера сгустилась до плотности желе. За окном — серое декабрьское утро, капли дождя стекают по стеклу, рисуя бессмысленные узоры. А здесь, внутри, всё имеет смысл — каждый взгляд, каждое движение, каждый вздох. Рядом со мной — Виталя. От него действительно несёт… скажем деликатно — «ароматом несгибаемой веры в приметы». Он не мылся уже неделю — «чтобы не смыть знания», как он сам говорит. Я смотрю на его взъерошенные волосы, на дрожащие пальцы, перебирающие билеты, и мне становится почти жалко...

Меня зовут Лира. Я помню тот день с пронзительной ясностью — будто каждый миг отпечатался в хрустале, а потом этот хрусталь разбили, и осколки теперь вспыхивают в памяти без моего позволения. Я стояла у окна в нашей маленькой квартире на седьмом этаже. За стеклом медленно падал снег — не зимний, а какой‑то странный, почти прозрачный, словно пыль времени. Мама на кухне пекла пироги, и запах ванили смешивался с холодом, просачивающимся сквозь старую раму. — Лира, помоги достать тарелки! — крикнула мама...

Я никогда не задумывалась, насколько хрупок человеческий мир, пока не встретила соседа с его странными рисунками. Наш дом стоял на окраине города — тихое место, где время будто замедлило ход. Я переехала сюда год назад, надеясь обрести покой после череды разочарований. Каждое утро я выходила на балкон с чашкой чая и наблюдала, как солнце окрашивает крыши в золотистый цвет. В тот день всё изменилось. Из квартиры напротив доносились странные звуки — будто кто‑то водил карандашом по бумаге с неистовой настойчивостью...

Меня зовут Лиза, и вот уже седьмой час я сижу в автобусе, который неторопливо везёт меня из Таллина в Петербург. За окном — монотонный пейзаж: сосны, редкие домики, полосы дождя, размывающие очертания мира. Я подтягиваю к себе колени, обнимаю сумку и вдруг остро ощущаю, как мала я в этом огромном пространстве. Мой рост — 178 см, вполне обычный, но сейчас, зажатая между сиденьями, я чувствую себя ребёнком, затерявшимся в гигантской машине. «Наверное, дело в пропорциях, — думаю я. — Длинные ноги, короткое туловище...

Я проснулась от странного ощущения — будто сама тишина дышала вокруг, наполняя комнату тяжёлой, почти осязаемой вязкостью. За окном стояла непроглядная тьма, лишь редкие капли дождя мягко стучали по стеклу, словно отсчитывали мгновения, которых у меня оставалось всё меньше. Часы на стене показывали три ночи. Я встала, подошла к окну. За стеклом раскинулся мир, погружённый в сумрак. Дождь, едва заметный, окутывал деревья серебристой дымкой. В этой тишине каждый звук обретал особое значение: шорох листьев, стук капель, далёкий скрип старой берёзы во дворе...