Мгновение любви!

«В бой, сёстры! Мы — длань, что покарает врагов Императора и очистит миры от скверны хаоса!» — раздалось за спиной, и сёстры шагнули вперёд, а нас и заставлять не пришлось. Слова Коннонисы вдохновили всех нас, и гвардейцы ринулись в бой вместе с ними. Я же чуть отстал, потерявшись в мыслях о Люции. Когда я начал подниматься по лестнице, чтобы вступить в сражение, кто-то сзади спрыгнул в траншею. Я обернулся — это была Люция. Л-Гирон, постой! Прости меня за вчера. Г-Люция, я не могу держать на тебя зла...

Я сидел и рисовал в голове её образ: острое лицо, аккуратный нос, нежные щёки, которые мне довелось потрогать, когда я обрабатывал ей рану. Л-Гирон! Меня выдернуло из мыслей — передо мной стояла Люция. Г-Ой, прости, совсем в мыслях витаю, сражение с головы не выходит, — сказал я, снимая шлем. Она села рядом и спросила, мягко и со скорбью: Л-Сколько у вас погибших? Г-Больше четырёхсот солдат, и это только лёгкая пехота. Не считая артиллеристов и поддержки. А у вас? Л-Двести пятьдесят сестёр и одна Командующая, — ответила Люция...

Сон был неспокойным от слова совсем — мучили кошмары о жестокой бойне, в которой меня разорвали в клочья. Но мой кошмар прервал взрыв у наших позиций. Я вскочил с койки — в блиндаже царила паника: все, кто мог, хватали оружие и выбегали на позиции. Я не был исключением. Схватив каску, я понял, что кто-то схватил мой лазган и унёс его с собой. Тогда я вытащил из кобуры свой пистолет и поспешил наружу. Наши позиции были в огне, в окопах царил хаос. “Вот чёрт!” — выругался я и выстрелил в еретика, что появился передо мной...

В тот день я больше ни о чём не думал, кроме как о Люции. День шёл на удивление размеренно, но я не думал, что, когда начнёт смеркаться, случится то, после чего все мои счастливые дни покатятся вниз по наклонной... К нам в блиндаж вбежал комиссар со словами: К-Гвардейцы, подъём! Нашу разведгруппу атакуют, у них важные разведданные, их надо вытаскивать. Мы вскочили со своих коек, похватав лазганы, выбежали из блиндажа, сняли со стационарной установки нашу автопушку и, схватив её переносную треногу, взвалили её себе на плечи и поспешили в Валькирию...

Г-Люция, ты красивая… Она опустила взгляд, и я почувствовал, как в груди что-то сжалось — это было больше, чем просто признание. К моему удивлению, никакого ответа не последовало, но и без реакции она это не оставила. Я заметил на её лице смущение и лёгкую розовость здоровой щеки. Такая реакция была для меня удивительна, ведь столь неприступная, непоколебимая и суровая доминиона оказалась столь же нежной и мягкой в душе. Но мои размышления прервали её слова: Л-Гирон, не могу сказать, что твои слова были правильными, но они меня смутили...

Люция была не сильно крупнее меня, ростом примерно 190 см, и броня добавляла ей ещё немного роста. При моём росте в 185 см это выглядело впечатляюще. Я задал ей вопрос: Г-Люция, вы из какого ордена? Л-Орден «Пресвятой Девы Мученицы». Г-И вы — из подразделения Доминиона? Л-Совершенно верно. А к чему такой интерес? Г-Во время высадки на планету мне довелось видеть пару Сестёр с другим цветом доспехов... Г-Белые доспехи и чёрные плащи. Л-Это «Орден Эбонитовой Чаши». Я восхищался ею всё больше, ведь такой открытости я не ждал вовсе...