Седьмая Реальность (вторая часть фантастического романа)

Грохнуло так, что я подскочил. Я в доме Азанет, на улице полдень, потому как светло и громыхает где-то, словно бог-громовержец вернулся. Я выглянул в окно. Нет, сейчас не полдень, а ночь, и светло не от солнца, а от огромного костра. Вокруг него тени - пляшут и скачут, вопят женские голоса надрывно: началось! Вопят роженицы! Первый крик младенца: громыхнуло, сотряслась земля, вздрогнула, и вновь затихла. Крик младенца смолк в огне. Они бросают в огонь новорожденных детей!     Я бегу туда, хотя и не знаю, как буду действовать, я в спешке не раздумываю...

И тут же свист. Знакомый до боли свист летающих машин из Ариса. Они рассекают туман, забирая в полете его частицы, кружатся над городом, будто обтряхиваясь, и садятся на площади, вполне осязаемые, круглые, с крошечными винтиками по периметру и синим огнем из выхлопной трубы. Солнце: жаркое и круглое, с хитрой лисьей улыбкой на пухлом умильном лице новорожденного, освещает выходящие из машин фигуры.    Ангелы Ариса, а с ними Доктор - тоже Ангел, красивый до оторопи, с блестящим взглядом светлых глаз, с длинными волосами под золотым ободом, как под нимбом, в длинных белых одеждах до пола...

Площадка на верхушке пирамиды, и туман, сизой густой пеленой стоит - не шелохнется от случайного ветерка, потому что и ветерка нет. Азанет рядом, дышит боязливо, но крепка ее рука в моей ладони. В синей ладони Пришельца.     - Надо спуститься! – шепчет Азанет.    - Что-то не то! – шепчу я ей в ответ.    Мы спускаемся, гулко отдаются наши шаги в абсолютной тишине. Чем ниже мы, тем бледнее туман, от движений появляются просветы, а через них белоснежные ступени. В моей руке скипетр. Его дал мне Доктор: белым, бестелесным, полупрозрачным...

- Доктор, ну разве я могла знать? – гневно спорит Азанет.    В ответ журчание голоса, до боли знакомого голоса. Доктор?    - Аза, поправь Алексею капельницу, пожалуйста… - сказала Азанет и снова обращаясь к Доктору, - носитель диска может исцелять своей кровью! Да разве придет подобное в голову? Эх… Митя может не ушел бы. Будь Алексей здоров, он наверняка уговорил бы его остаться… - в голосе слезы. - Как он там? Жив ли?    Слух мой возвращается, но глаз я пока не открываю, и весь внимание.    - Дмитрий живее всех живых, не волнуйся, он на своем месте...

Утром суета, поднялась девочка Аза, Азанет принялась умывать ее и поить травяным чаем. Сын поднялся - липкий ото сна, милой улыбкой одарил всех присутствующих, уселся на свое место, потирая глаза. Какой он приятный человек, мой сын! Какой оказывается спокойный и добрый!      Настроение у меня боевое, и поэтому не откладывая спрашиваю:     - Азанет, скажи, есть ли здесь горы?      Азанет покраснела почему-то:     - Я не Азанет, я Аза… и гор нет здесь.     Я не сдаюсь:     - Скалы? – отрицание. - Холмы? Возвышенности? Что-нибудь, куда можно залезть? – мотает головой...

Пангея. Я вернулся в Пангею. Я понял это когда почувствовал колебание земли под собой: равномерное, сонное дыхание, спокойное и безмятежное. Крики чаек сменились бранью женских голосов и отовсюду удивленный шепот, только не разобрать слов - но шепчет все: небо, солнце, ветер, воздух и сама земля. Я приоткрыл один глаз - мне страшно, непривычно, и колет в области сердца - я вновь свернул не туда… Диск болтается во рту, и я озираюсь, с опаской, стараясь не шевелиться и не издавать звуков.     Море, простирается вдаль и волнами пенистыми, кудрявыми смешными барашками бьется о каменистый берег...