История одного музыканта

История одного музыканта Часть 48. Видно было Млечный Путь, созвездия, которые я не могу дома разглядеть.. очень красиво. Остовы обгоревших шахид-мобилей и не разорвавшиеся «морковки» от Градов в лунном свете были, как телеграфные столбы. После того, как проехали Мазлум, мы снова втянули полог, и этим видом могли наслаждаться и другие бойцы. Машина начала сбавлять ход и переваливаться через насыпь — как оказалось впоследствии, это была ж/д дорога — и мы продолжили движение на северо-восток, но уже значительно медленнее. Создавалось впечатление, что или мы не знали, куда едем, или ждали скорого пиздеца. Проехав еще буквально пять минут, машина резко свернула вправо и так же резко остановилась. Одновременно с этим в рации раздалось: «Выходим, занимаем периметр». Мы максимально быстро и на удивление слаженно повыпрыгивали из машины и рассредоточились полукругом. Осмотревшись вокруг в лунном свете, обнаружили какие-то одноэтажные строения, заходить в которые мы, конечно, не стали: мало ли, дверь откроешь — и попадаешь на пир к Одину. В рации прозвучало: «Парни, находимся все тут, на пятачке, чтоб всех видно было, и следите, кто куда пошел. Ни в какие помещения не заходить. Все вокруг ЗАМИНИРОВАНО!! Рысь, Фунтик, к КШМке подойдите». Эти двое были саперами от бога и могли с неразорвавшегося Града еще взрывчатки наковырять. Так получилось, что мы стояли возле какой-то мечети. Фунтик и Рысь зашли в неё, проверили, что все чисто, хотя к бардаку внутри это не относится. «Ничего, мы люди привыкшие, — ответил командир, — нам ночь пережить, а по утру разберемся». В лунном свете метрах в 400 бликовало что-то серо-холодное и огромное. Что это — никто не знал. Фунтик и Рысь проверили рядом стоящие здания, потому как одно строение не смогло бы нас всех вместить, а ночью в пустыне, да еще и в конце ноября, бывает ООООчень свежо, как у нас в Сибири при -15. А если учесть, что мы были не очень тепло одеты, то многие уже начинали танцевать Кейли, джигу и ирландскую чечетку (кто что умел). Ко мне подошел Ра. — Ну что, нашел, где кости бросить? — Неа, я ж на фишке. Нас по 12 человек по периметру, смена каждый час, чтоб не заебунели. А ты, старый, нашел, где мое туловище отдыхать будет? — Нашел, даже уже чаю тебе намутил. На, согрейся, — и он протянул мне горячую металлическую кружку. Я отхлебнул немного, согрелся и по коже пошли мурашки. — Ну что, как думаешь, где мы? — спросил Ра. — Ты ж «географ». — Учитывая направление и скорость движения, мы где то в районе Хашама. Карты нет, но из того, что помню —дальше на восток Меядин километров 40-45 и от сюда до Абу-Кемаля около 100. Грубо говоря, мы на границе с Ираком, по нашим сибирским меркам это буквально за забором. — А ты где карту-то видел? — Так еще в Краснодаре смотрел, когда была возможность, вот и запомнил. Память фотографическая... Минут через 15 подошла смена, и мы с Ра отправились в мечеть отдыхать. Внутри был пиздец: пройти и ни на кого не наступить было вообще нереально. Я еще подумал, что, если начнется какой-то шухер, мы просто друг друга затопчем. Ра показал наш угол, бережно огороженный каким-то хламом. Там, на таганке, уже шкворчала тушенка из сухпая. Перекусив, мы вышли покурить на улицу. Народу не убавилось: мало кто спал, все о чем-то говорили, шептались и шастали туда-сюда. Парни нашли какую-то бочку, располовинили, скинули туда всякой хрени, облили солярой — и на улице образовалось небольшое теплое место. Сделали мы это с обратной стороны мечети, там, откуда приехали, и где здания закрывали нас от потенциального противника. Чуть посидев на улице и допив то ли чай, то ли кофе, мы зашли обратно в мечеть. — Я спать, — сказал Ра. — Ты идешь? — Сейчас. Мой взгляд зацепился за одного мужчину, внешне вдруг очень похожего на Ратибора, который сидел и молился. Как потом оказалось, и звали его соответственно — Монах. Кто бы мог подумать.

История одного музыканта Часть 47. Заезжали мы в город, когда было еще светло. Здесь я не увидел ни одного целого дома: все строения вокруг были испещрены следами от пуль и осколков, где-то была дыра в стене размером с хороший арбуз, а где-то попросту не было стены. В иных домах обвалилась крыша, а где-то они вообще сложились, как карточный домик, и только глядящая в небо арматура говорила о том, какой высоты было это здание. Всюду были разрушенные и обвалившееся зеленые купола мечетей, а на тех, что были целы, и на некоторых минаретах гордо развевался триколор. Чтоб вы понимали: Дэйрик — это не какая-то колхозная Пальмира, а один из крупных городов страны, и я не помню, чтобы я видел дома ниже трех этажей. Мы двигались, казалось, по одной из центральных улиц. Там было очень оживленно: много людей, снующих туда-сюда, машин, стоящих, как попало — было видно, что одни на ходу, а другие уже никуда не поедут. Грязь, бардак, пыль, но самое главное — на каждом углу шла торговля. Вот интересно: в такую лавку и зайти невозможно, потому что будешь по колено в битом кирпиче, песке и пыли, но товары хозяин выложил. В магазине своем не убирает, а просто на этой куче дерьма ведет торговлю. Видели пару раз и федералов, они там закупались чем-то. У них поездка на рынок — целая спецоперация. «Парни, полог опустите, — раздался голос в рации, — не нужно, чтоб они видели, что или кто в кузове». Последним, что я там видел, была дорога, по которой бегали ребятишки, и кладбище справа по ходу движения колонны. Вдали виднелся аэродром. Потом машина повернула налево и «свет погас». Машина ехала не очень быстро, переваливаясь с боку на бок и скрипя кузовом, а мы внутри сидели, как мыши, одновременно расслабленные и в тоже время готовые к неожиданностям. Команды выходить не было. Даже поссать. Все сидели и вслушивались в то, что происходит вокруг, но было слышно только урчание двигателя. Напряжение в воздухе было такое, хоть ножом режь. «Пацаны, если сейчас начнется какой-то пиздец, я за себя не ручаюсь! Я срать хочу часа два уже», — сказал кто-то из глубины машины, и все дружно заржали. В кузове было пыльно и сухо, многие курили. Потом мы поехали под горку и поднялась лютая пылюка, когда в мгновение ока всё вокруг «засыпало мукой». А потом снова встали. Послышались какие-то отдаленные голоса на нерусском, и я подтянул свой АК поближе и проверил патрон. Затем машина снова начала движение, выровнялась и воздух стал неожиданно приятно влажным. Чувствовалось, что где-то рядом водоем. Из-за рычания двигателя не было слышно журчания воды, но все четко понимали, что она где-то здесь. — Куст, — спросил я, — ты тоже чувствуешь, что рядом вода? — Куст согласно кивнул головой. — А тебя, братик, не смущает, что Дэйрик по эту сторону Ефрата? — Он опять кивнул головой. — Так мы, походу, сейчас в Мазлум будем заходить. А там дальше Хшам, Меядин и Абу-Кемаль. Мы что, на границу с Ираком идем?! — Братан, я знаю, что последний наш блокпост мы час назад проехали, когда еще светло было. Обстановка меня тоже немного волнует, по большей части, потому, что я ни хрена не вижу и понимаю, что мы уже на чужой земле. — Братан, — сказал ему я, — мы с тобой на чужой земле с 16 октября. Сейчас 26 ноября, долго до тебя доходит, — я старался шутить и разряжать обстановку, но Куст все так же был собран и встревожен. Машина взяла немного вверх и потом выровнялась. Пыль вокруг села и воздух стал заметно влажнее и холоднее. «Всем внимание! Приготовиться к десантированию и булки не расслаблять», — сказала рация голосом командира. Сидя на корме, я все же чуть выглядывал из-за полога и видел, что мы и впрямь пересекли Евфрат по понтонам. Видел, как ехали через Мазлум: на удивление, дома тут были почти все целые — ни следов боя, ни мусора, как в Дэйрике. И ни души, даже собаки не лаяли. Оставив Мазлум за кормой, мы двинулись на маршевой скорости по асфальту. Вокруг была пустыня. Темно, как в космосе, луна, как фонарь, и мириады звезд на небе. Красота.

История одного музыканта Часть 46. Лежим минут пять, ничего не происходит. — Хоть бы экшен какой начался, — послышался голос сзади. — Мы посреди пустыни — нас как куропаток в тире перестреляют, — ответил Куст, не отводя взгляда от нашего сектора. — Молись, чтоб не началось, — подхватил я. В рации раздалось «Отбой тревоге! Всем оправиться, у вас десять минут». — Фух. Кажись, пронесло, — сказал Куст и щелкнул предохранителем. — Чего там у тебя? — Ноги онемели. Чувствую, но покалывание и будто на кортах пересидел. — Ебать, ты фартовый. — Не, фартовый, вон, песню написал, «кукушку Вагнера». А я Суслик. — Ну, чувство юмора есть, значит, жить будешь. Скидывай броню. — Так это… проблемы же будут. — Проблемы, братан, это когда из морга забрать некому. Скидывай. Я решу вопросы, если будут. Я скинул этот розовый броник и понял, как на улице «свежо». А еще понял, что все дело было именно в нем — 15 кило баллистической стали высушенному организму здоровья не прибавят. — Ну как? — А варик плиты вытащить, а этот гордончик обратно надеть? В нем теплее. — А чего бы нет? И вопросов меньше «почему без брони». Давай, только по приезду плиты обратно вставим и скинешь свой панцирь. — Добро. А что случилось-то, Куст? — Да хрен его знает. Сейчас дойду до головной машины и узнаю. Куст встал и направился в голову колонны. Вид у него был эпический: песочные «Гарсинги», камуфляж DPM Desert, из-под которого выглядывала тельняшка, плитник Stich Gen2 «койот», разгрузка ССО, на руках «механики» (как и положено уважающему себя наемнику), на шее коричневая куфия и … серая папаха. В рации раздалось: «Внимание, машина!». Парни оживились и чуть вышли на дорогу с оружием наизготовку. В машине проезжали два садыка. Обычно садыки сильно загорелые, но эти были заметно светлее — возможно, оттого, что пока они ехали мимо, их сопровождали 190 наших стволов. По-моему, они проехали, даже не мигая — с выпученными глазами и взглядом устремленным в бесконечность. Через три минуты вернулся Куст. — Ну что там? — спросил я его. — Дороги нет. — Круто. А где она? Опять администрация бабки спиздила? — Смешно. Не, там то ли дорогу от дождя размыло, то ли хер пойми, чего, но внешне похоже, что килограммов 15 тротила звездануло. Вместо двух полосок просто дыра в земле. Ну, и шишига в голове закипела. Сейчас поедем через Эс-Сухнэ, туда разведка вышла, чисто посмотреть. Если стрелкотня начнется — втягиваемся, имеем всех и едем дальше. — А если не начнется? — Ну, тогда без секса, просто едем дальше. Шишигу на жесткую — и вперед. «Колонна, внимание. Шишигу на жесткую к машине ГБР в центре, идем через населенный пункт. В мирняк стволами не тычем, но если у кого увидели ствол, огонь на поражение без предупреждения». «О, я знаю одно козырное место в шишиге! — сказал Ганс, — вот ее подцепят и я буду там ехать. И обзор 360° — в случае чего, и насыпать смогу нормально, и сдриснуть очень быстро, если надоест». Колонна начала понемногу продвигаться вперед. Мы подъехали к шишиге, достали железную рогатку, зацепили. Ганс залез за кабину, поставил пулемет на крышу. С его габаритами получилось так, что он торчал примерно по пояс, в аккурат, как если бы стрелял стоя из окопа. Короче, смотрелся так, будто это были заводские настройки. Мы понемногу начали втягиваться в поселок, но потом, как оказалось, нашли более короткий маршрут и дальше прошли по окраине. Потом снова вышли на автостраду, объехав промоину от пятнадцати кило тротила. До въезда в Дэйр-эз-Зор оставалось несколько часов. Фото: Куст. P.S. Один из героев данной повести, Ра, погиб во вторник, 30.09.25. Похороны прошли в субботу. Душа его да упокоится в раю.

История одного музыканта Часть 45. Прозвучала команда: «Десять минут до старта!», и я приободрился. Накинул броник (будь он неладен, этот «Монолит») — к тому моменту я уже скинул килограмм 10 (был 80, стал 70 или около того) и вес прям хорошо стал ощущаться. Закинул РДшку на спину и запрыгнул в КАМАЗ. — О, Суслик, а я думал, ты уже за нами побежишь, — сказал Куст. — Ага. Бегу, теряя кеды. — Садись на правый борт, братан, — предложил Ганс. — Если начнется пиздец, выпрыгиваем и сходу поливаем в сторону противника. Даем парням выбраться, никто не ломится, как лось через чащу, пока мы втроем не сойдем, иначе перехуярят вас, как в тире, — громко произнес Куст. — Ага, нихуя ты красивый! Нас тут в кузове в фарш превратят, а вы выберетесь, — кто-то прокричал в самом начале кузова. — А нехер было лезть первому. Надо было догружать БК, а вы съебнули. Так что молись, чтоб карма не догнала. А те, кто все-таки за собой не чувствует ничего — по бортам наварена железяка 6 мм в сэндвич, а между ними прессованный песок толщиной в пачку сигарет и высотой в метр. Так что все, что мельче «дашки», отдыхает. Ну, и опять же, броню рекомендую не снимать. Всем всё понятно? — Куст, а чего это ты раскомандовался? Я вообще из другого взвода, — крикнул кто-то. — Да мне похер, откуда ты, — уже не выдержал Куст, — я старший в группе ГБР в этой машине и вы все под моим командованием временно. Если я скажу молчать, значит — молчать. Если скажу бояться, значит — бояться, если скажу «к бою», значит — не ебланить. Если у вас какие-то вопросы, аккурат впереди нас едет КШМка. Можете пожаловаться командиру, он четкой поставленной речью пошлет тебя нахер, и побежишь за машиной. После этого наступила тишина, только слышно было, как урчал КАМАЗ и доносились одиночные голоса. Затем колонна начала движение. Скорость держали по самой медленной машине, что шла впереди (шишига), примерно 60-70 км/ч. Вот мы прошли ежей КПП, вот треугольник (поворот с трассы на базу), повернули налево. Смотрели по сторонам, за спину друг друга и в конец колонны. Вот и замыкающая машина вывернула на шоссе, идущее к Пальмире. Спустя примерно час показался знакомый замок, наша позиция на горе справа. Там были какие-то люди, но снизу было не разобрать, садыки это или кто-то из наших. Вот и восточный КПП города. Если до этого места мы ехали, относительно расслабив булки, то после КПП — патрон в патронник и на предохранитель. Небо было серым, будто затянуто плотной пленкой, сквозь которую даже не было понятно, где солнце — просто светло и всё. Не доезжая до Эс-Сухнэ, колонна начала замедлять ход. Внутри начал закипать адреналин. «ГБР, к бою!» — раздалось в рации. Парни не из ГБР — кто дремал, кто спал — резко проснулись и, ничего не понимая, начали закидывать вопросами: «Что случилось? Что за херня?». Почти в ту же минуту колонна встала и, не дожидаясь, пока откроется борт КАМАЗа, мы перемахнули через него и рассредоточились по периметру. Я в своем снаряжении, как боевой таракан, приземлился не совсем удачно. Точнее сказать, совсем неудачно — на асфальт. Поясница отозвалась резкой болью, ноги онемели, и я завалился на бок (уже по приезду домой МРТ показало компрессионную деформацию трех позвонков в поясничном отделе). Но мечтать о докторе пока не приходилось: стараясь не обращать внимания на боль, я резко встал и занял свою позицию в семи метрах от Куста. — Куст! Куст! — Чего?! — Пизда, я ног не чувствую. Походу, что-то с позвоночником. — Ебать, ты как так умудрился? — На асфальт прыгнул через борт. Вы-то все на грунт прыгнули, а я на асфальт. Что-то щелкнуло в пояснице и ноги онемели. — Братик, крепанись. Сейчас обстакановка прояснится и что-нибудь придумаем. Я показал палец вверх и продолжил контролить свой сектор на 9 часов от колонны.

История одного музыканта Часть 44. «Суслик, Ра! К командиру!!» — крикнул «Скала», огромный, как гризли, парень. — «Ща, идем. Слышь, Ра чего фюрер от нас хочет?» — «Да пес его знает. Пойдем». Подходим мы, значит, к теремку. Заходим. — Командир, вызывал? — сказал Ра. — Короче, парни, поздравляю: вы в жопе. В смысле, в ГБР. — В смысле, в ГБР?? — спросил я. — Это как менты, что ли? — Почти. — О, круто. А мигалки будут? — В смысле?! Ты ебанутый?! — командир аж глаза выпучил. — Да! Иначе бы тут не был! — Бля, и нахуя я спросил… — Да, действительно, нахуя? — Ой, всё. Пиздуйте отсюда. Поедете завтра в машине за КШМ-кой. — Так, командир, мигалки-то будут? — Сгинь, окаянный, опостылел ты мне. Ра, угомони своего тушканчика, он мне давление поднимает. А я у мамы один. — Слышь, братан, выйди покури. Я развернулся, направился к выходу и уже в дверях обернулся и сказал: «Ра, я серьезно, про мигалку напомни». Командир психанул и кинул в меня магазином от АК. Я увернулся: «Низко пролетел — к дождю, походу». Выскользнул в проем и тут же услышал, как второй магазин ударился уже о закрытую дверь. Стою, курю, песчинки в трусах считаю. Сзади слегка скрипнула дверь — вышел Ра. — Ну чего там? — Ну ты пиздец, — усмехнувшись, сказал Ра. — Умеешь ты на ровном месте поднять человеку давление. — А я чего? Я ничего. Другие, вон, чего — и ничего, а я, чуть что — и сразу, вон, что. — улыбаясь, ответил я. И вот так, хихикая, как два идиота, мы пошли в палатку. — Ну, давай, рассказывай, чего там тот нервный хотел. — Ну, короче, мы в ГБР. — Это я понял. — Мигалок не будет, — сдерживая смех, уточнил Ра. — Вот мрак, — тоже, еле сдерживаясь, ответил я. — Плетку отдадут? — Пока нет. На следующий день, еще до завтрака, мы грузились в машины. Загрузив шмурдяк и все свои причиндалы, мы налегке отправились в столовку, позавтракали и выехали в направлении Дейрика. Дорога обещала быть незабываемой. Из-за того, что «ленточка» была на 20+ машин, группу ГБР разбили на три части: головняк, центр и хвост. При любой остановке группа ГБР брала колонну в охранный периметр. Со мной в центре был еще Куст, мой ком.отд. (погиб в мае 2023 от Химаря), и Ганс (с которым мы за матрасами ходили).

История одного музыканта. Часть 42. Прошла еще пара дней. Как-то раз, в предобеденное время, я подменял парня на фишке. Гляжу — справа на бруствере сидит паренек, смотрит куда-то вдаль и пишет. Ненавязчиво пиная воздух, я подошел к нему. — Скучаешь? — Да есть, чем заняться. — Чего рисуешь? — Да ориентиры пишу. Буду вам рассказывать, как арту наводить и корректировать. — О! Да ладно?! А ну, может, и меня научишь? — Ну, медведь в цирке на одноколесном велосипеде ездит, так что и ты, в принципе, не безнадежен. — Это радует. — Ну вот смотри: видишь столовку, сколько до нее? — Тебе точно или плюс-минус трамвайная остановка? — сказал я. — Ну давай, как сможешь, у меня есть, чем проверить. — Ну ок, — я взял калашмат и навелся на окно. «Тааак… размер окна 1,4, умножаем на 1000 и делим на количество тысячных. Тут их… ну, пусть будет 1. Итого 1,4 км. Но так как окно не прямо, а под углом, имеем примерно 1200 метров». — Один и два, братан. Паренек достал дальномер и отбил дистанцию. — Так, отлично. Запишем 1,2, основным, один огонь, подлетное 30, разрыв вот тут, — и показал мне на бумаге крестик. — Куда наводить будешь? — А у тебя где север-юг? — Молодец, шаришь. Учился где? — Ну да, в школе. — Понятно. Вот тебе север, вот тебе юг. Куда пулять будешь? — Наблюдаю РАЗРЫВ ОТ ЦЕЛИ север 200 запад 70. — Тааак… основным один огонь подлетное 30. — Слышь, братишка, а мы каким стволом пуляем? 82, 120, 122, 152? — А это так важно? — Ну, как бы да, у 82 на 15 метров разлет, а у 120 — на 50. — Опять хорошо. Не, ты определенно понимаешь, что делаешь. Сто двадцатая у нас труба. Пока говорили, был «прилет». Иии… — он нарисовал еще один крестик, — вот сюда угодило. Твои действия? — Пфф, епта, до цели 35 метров, батарея, залпом, по последним четыре беглым огонь. — Цель накрыта, поздравляю! — он подал мне руку. — Слышь, школьник, ты артел? — Нет, снайпер. — А, ну тогда понятно. Говорю же, шаришь, — усмехнулся он. — С дистанцией почти сразу угадал. Тебя как звать-то, школьник? — Суслик. А тебя? — Москва (да, это был тот самый «Москва»). — Рад познакомиться, белокаменный. — Суслик! — Чего? — Ко мне на занятия можешь не ходить. Занимайся своими делами. — Добро. Я закурил и отправился обратно на фишку к шлагбауму. P.S. «Москва» погиб в ночь на 08.02.2018.