Хадж православного.

Проснулся Дзюба поздно, часов в одиннадцать. Умылся, перекусил в вагончике. Рана на спине побаливала, пошел в медсанбат. Дежуривший врач осмотрел его. - Повезло, зацепило только мышцы. Сейчас промоем, заклеим. Уколем, для верности и можно к девкам. - Зайду к начмеду, дело есть. - А я тут, - появился на пороге полковник. - Что за дело? - Я тут составил небольшой список медикаментов. На «боевых» часто нужны, а нам, кроме бинтов, ничего не дают. Что выклянчим, то и наше, а хотелось бы побольше...

Ночью, роту Дзюбы, подняли «по тревоге», в полной экипировке загнали в вертолеты. Дзюба, в кабинете у Велина, слушал задачу. В горном ущелье, наша тыловая колона попала в засаду, подбиты первая и последняя автомашины. Пока темно, прячась за техникой и среди скал, наши отбиваются, но когда рассветет, снайпера добьют оставшихся, забросают гранатами. Время шло на минуты.         - Высадимся на обратном склоне, - доложил Дзюба свое решение, - обойдем и ударим духам с тыла. «Вертушки» огнем помочь не смогут...

После беседы с Поляковым Пчельников зашел к Яценко, представился. Тот кратко опросил новичка о прошлой службе и отправил к Румянцеву, которого Пчельников застал в кабинете пишущим что-то в тетради. - Заходи-заходи! Заждался я тебя. - Гена, - протянул руку Пчельников. - Володя. Садись. Что тебе Поляков сказал? - Дела принимать, агентуру. - Ну, дел, я имею в виду эти красивые толстые папки, как в Союзе, тут, слава Богу, нет. Получай у секретаря новый блокнот, зарегистрируй его и ко мне...

В кабинетах Особого отдела было шумно, царила нервозная атмосфера. Оперсостав курил в коридоре, в полголоса обсуждали обстановку и само происшествие. Суслов неоднократно пытался выведать у Румянцева детали случившегося, но тот, свято выполняя указания Яценко, отделывался общими фразами. - Ты, как провинившаяся институтка! - психанул Суслов. Что ты перед нами ломаешься, все равно, сейчас все, как на духу, будешь рассказывать в кабинете у шефа. - Это мое дело, что рассказывать, а о чем помолчать...

На следующий день, в полдень, Велин пригласил к себе Дзюбу и сообщил, что «особисты» звонили из Кабула и у них произошли изменения. Вместо Уварова назначен новый начальник отдела, прибывший из Союза, а старый убывает на его место. Яценко везет нового начальника. Пока тот войдет в курс дела, все вопросы нужно решать через Яценко. Дзюба сплюнул, не стесняясь комбрига, и пошел в роту готовиться к разведвыходу.             В Особом отделе с подъемом восприняли новость о новом начальнике, стали припоминать кто, где мог с ним служить...

Солнце, наконец, опустилось за верхушки гор. Двенадцать человек в маскхалатах вот уже несколько часов лежали, прижавшись к земле, ожидая наступления темноты. Сумерки, в этой Богом забытой стране, измученной войной, наступали быстро, будто сама земля хотела скорей забыться, отдохнуть от ужасов прошедшего дня. Группу выбросили прошлой ночью. В темноте они подошли, насколько смогли близко к селению. «Духи», здесь, чувствовали себя в безопасности - слишком далеко они находились от основных частей «шурави», потому охранения на подступах не выставляли...