Трогательные истории.

Ефимка и Акулина уже несколько часов сидели в уголке шумного трактира. Нетронутый остывший чай в чашках, подсохшие блины… По воле случая Ефимка в тысячи километрах от родных мест среди праздной городской публики нежданно-негаданно встретился с женой Ерофея Акулиной… Вопросов к этой женщине у Ефимки было много. Правда, и она не стала запираться, скинула с души груз, давивший её много-много лет… Золото пленит… Стоит только разок подержать в руках только что добытый приятно-тяжёлый самородок, ощутить...

День да ночь — сутки прочь, а если лето за весной, то цельный год с плеча долой! Время оно только в детстве идёт тихо и неспешно. С каждым последующим годом бег его ускоряется… И вот оно! Незаметно подкрался тот возраст, когда время мчится вскачь. Задумок много, дел куча, а времени на всё не хватает… Сутки безобразно коротки, к тому же пролетают в один миг… Прошло какое-то время с тех пор, как Ефимка с дедом Ринчином привезли домой сундучок с ерофеевским кладом. Да, первое время клад окрылял, золото кружило голову, но постепенно всё сошло на нет...

Осень накрыла позолотой тайгу, разбросала невообразимые по расцветкам краски в долине, заставляя пламенеть и переливаться под несильным ветерком разноцветные листья черёмухи, ивняка и других кустарников и деревьев… По берегам рек, ручьёв и ключей в лучах восходящего солнышка поблёскивали хрусталики первых льдинок, предвестников близких холодов… Трубный изюбринный рёв то и дело разносился над сопками, призывая соперника на поединок за право продолжения рода… Высоко-высоко в синеве то и дело степенно...

Ерофей возвращался из поездки на дальнюю стоянку вне себя от ярости. Гнев душил, требовал выхода, но всё, что он мог - это скрипеть зубами в бессилии как-либо повлиять на сыпавшие на него неприятности. Он не мог даже где-то в самых дальних уголках своего сознания предположить, что виновник всех невзгод есть он сам. В последние годы он сам мало занимался своим огромным хозяйством. Скажем, так, внутри него. Всё держалось на Ефимке. Общие бразды правления он держал в своих руках. Где, когда, сколько, в какое время и сроки...

Пичуги радовались жизни. Они, прославляя родной край весёлым щебетанием, поднимались высоко, высоко в голубое весеннее небо и не спеша планировали почти до самой земли. Им хорошо были видны с высоты птичьего полёта хлопоты людей на берегу реки. Возле непонятного сооружения, окутанного дымом. Сруб избы, ещё без крыши, но уже достаточно высокий, блестевший в лучах солнца ошкуренными боками брёвен. Две юрты, крытые шкурами, из которых они надёргали много-много мягкого меха. Навесы, где от трескучих морозов хоронились лошади и укрывались под крышей пичуги в тёплом гнезде из того самого меха...

Путь по бездорожью нелёгок и нескор. Ноги то разъезжаются по грязи, то путаются в густой прошлогодней траве, то нужно продираться сквозь густые заросли ерника и ивняка. Тяжело идти и людям, и лошадям. Негромко поскрипывает вьючное седло, через которое перекинуты сумы, полные дичи. На второй лошади едет дед Ринчин, покачиваясь в такт её шага. Чтобы хоть как-то скрасить время и себя подбодрить, путники по очереди пели длинные семейские песни. Аксинья, о - нелёгкой судьбе селянок. Ефимка - о хлебопашцах и старателях...