Тридцатилетняя Война

Хороший гишпанский художник-баталист. Как зовут, не знаю. А показана здесь битва при Рокруа, ее последние часы. Испанская армия была разбита, но остатки ее пехоты собрались в огромную терцию, и несколько часов отбивали атаки всей французской армии. У Реверте в ответ на предложение сдаться, испанцы отвечают "Благодарим за великодушное предложение, сеньор, но это испанская пехота". Они действительно имели все основания так сказать, в 17 веке испанские пехотинцы - это то же, что русские в эпоху Румянцева и Суворова. Но реальность была несколько иной. Когда принц Конде поскакал к терции предлагать почетную капитуляцию, испанцы приняли его свиту за очередную кавалерийскую атаку (действительно, толпа вооруженных всадников, чего тут еще ждать). И обстреляли Конде. Разъяренные французы собрались-таки с силами, и задавили испанских ветеранов, пленив очень мало кого. Фактически эта история не стала ни поворотным пунктом, ни даже окончательным финалом Испанской империи, но символически испанцы закат своего величия связывают именно с Рокруа. Последняя терция. UPD, испанский художник-баталист - это Аугусто Феррер-Далмау

Заметки на полях. В сущности, стиль последних лет Тридцатилетней войны нам отлично знаком. Это, внезапно, "война тойот". Вообразите себе мушкетеров короля на техничке с пулеметом, и получите сражения 1640-х годов. Суть в чем - театр боевых действий был до предела разорен и засран. Найти там квартиры и пропитание было задачей трудновыполнимой. В итоге война регулярно строилась вокруг баз, с которых совершались глубокие быстрые рейды к чужим базам. Быстрые - и чтобы врага побольнее уколоть, и чтобы рейдовый отряд не успевал помереть от лишений. Мосты сожжены, колодцы закопаны, артиллерия где-то в тылу месит грязь, крыши над головой нет. См. рейды Банера к Регенсбургу и рейды Торстенссона из Ольмюца. А победа может достигаться, например, выпихиванием противника в местность, где тот сдохнет сам - см. историю того, как тот же Торстенссон управился с наступлением Галласа к Балтике. Численность у таких отрядов была смешной даже по меркам времени и места - скажем, Прагу в самом конце войны поехали захватывать 2500 человек; пехоту посадили на крупы драгунских коней. Причем они пол-Праги реально захватили. Наши, кстати, практиковали нечто подобное, и по схожим причинам - где-нибудь в Диком поле не сказать, чтобы что-то было специально разрушено, там просто ничего и не было. Поэтому "изгон" и рейды на огромную глубину. Ты не поверишь, но на фото - отряд Бернхарда Саксен-Веймарского где-то под Брайзахом.

Художник Нильс Форсберг, шведский мушкетер на молитве. Изображается, ясно-понятно, XVII век, армия Густавуса Адольфуса. Вообще, у шведов политморсосу уделяли очень много внимания, бойцы таскали с собой молитвенники, и вообще солдат всегда должен был помнить, что он тут не просто рекрут, которого от родного овина под Мальме оторвали и послали месить врагов короля в какой-нибудь Баварии, а воин веры, который втыкает пистона проклятым еретикам за то, что у них неправильные отношения с Иисусом. Ну, и в общем-целом, эта накачка помогала, шведское великодержавие стояло среди прочего на таких вот стойких, мощно замотивированных пехотинцах. Но я вообще это запостил просто ради выражения лица у бойца.

Я когда писал про Тридцатилетнюю войну цикл, обратил внимание, что крестьяне вовсе не были беззащитными сельскими охламонами, которых мог грабить кто как хочет. Так вот, в России начала XVII века та же история. В Ярославле "воровской полк" Лисовского в декабре 1608 года жестоко потрепали: лисовчики по случаю занятия города упились в зюзю, и были перебиты пьяными. Так вот, когда явилась карательная банда, то среди прочего им пришлось штурмовать солеварню, оборонявшуюся обрусевшим голландцем Даниэлем Эйловым. Эйлов во главе 200 собственных слуг и окрестных жителей защищался с помощью луков и пик, но был разбит, с тремя дочерьми захвачен и отпущен за 600 талеров выкупа. Но в некоторых деревнях происходили истории в духе "Семи самураев" - крестьяне со служилыми людьми или даже без оных окапывались, строили частоколы, и штурм мог вообще провалиться - деревенские отстреливались и вынуждали "воров" искать добычу попроще. Вообще, лисовчики всю свою славу и отчаянных вояк, и злобных сукиных сынов заслужили сполна. Как-то во время осады той же самой Лавры им удалось перехватить маленький конвой, пытавшийся прорваться в монастырь с порохом. Человек двадцать попали в плен, и Лисовский в видах устрашения демонстративно убил их на глазах гарнизона. Ответ, может, и не укладывался в нормы Нагорной проповеди, но был наглядным донельзя: на стены монастыря вывели шестьдесят пленных поляков и порубили на фарш, после чего сбросили наружу. Нюанс состоял в том, что кроме лисовчиков там были пленные из отряда Сапеги, и самого Лисовского чуть не порешили товарищи казненных. Око, понимаешь, за око.