Изумрудный Скарабей

Картинку сгенерировала нейросеть Шедеврум -- Давай, заходи сейчас за чаем ты мне все и расскажешь, -- сказала старая ведьма. Лачи, озираясь, пошла за старухой во двор. -- Жулька, ну-ка иди в будку, -- шугнула она собачонку. Та, поджав свой куцый хвостик и с обидой поглядывая на старуху, пошла в будку. Но легла так, чтобы видно было хозяйку и ее гостью. -- Давай, иди вот сюда под яблоньку. Тут у меня так уютно, и никто не видит и не слышит. Боятся меня люди, а сами стараются напакастить, думают, что я не узнаю, кто из них сделал...

Долго сидела Вадома опустив голову. Трубка ее давно потухла. Робкий утренний рассвет заглядывал в окна. Но старая ведьма его не замечала. Слишком тяжелые у нее были думы. Вадома знала, если колдун переплетет две судьбы в одну, назад возврата уже нет. -- Что же ты натворил, проклятый Мануш? Что натворил? Мою судьбу сломал, а теперь и до внучки добрался... Что же делать, что делать? -- шептала старая ведьма... То, что сказал ей проклятый Мануш, ранило ее в самое сердце. -- Как спасти внучку? Как?! Лачи лежала в шатре на своей подстилке и прислушивалась к звукам, которые доносились с улицы...

Роман открыл глаза и долго лежал на лавке. Рядом сидела уставшая Серафима. Парень вспоминал, какой он увидел мать, и сердце его заныло. Похудевшая, седая, какая-то маленькая, вся в своем горе, но до боли своя, родная. -- Что, повидал мамку? -- Спросила Серафима. -- Повидал, -- с трудом сказал Роман. Ком в горле не давал говорить. -- Ладно, полежи еще, а потом спать иди. Я тоже пойду, устала очень. -- Тетка Серафима, спасибо вам за все. -- Да будет тебе, я не для тебя это делаю, а для мамки твоей...

До самого рассвета изучала Серафима книги своей родовы. Через многие руки прошли те книги, много сильных ворожей вписали туда свои знания. К утру сил читать не стало, глаза слезились и болели, ворожея отложила книги в сторону. -- Да, не получится видно снять порчу с парня. Наташку жалко, влюбилась дурочка, да и парень видно искренне любит дочку. Ой, горе, что же делать? С такими мыслями, одевшись, Серафима пошла управлять хозяйство. Дождь не прекратился, казалось еще больше усилился. Лужи стояли во дворе, земля напившись уже не хотела впитывать в себя воду...

Буря бесновалась всю ночь. Дождь лил не переставая, гроза разошлась не на шутку, раскаты грома разрывали небо. Молния большим пучком била по деревьям, отчего неподалеку избушки Вадомы загорелся старый дуб. Молния не пощадила его. -- Господи, что творится! -- воскликнула Вадома. -- Бабушка, небо будто прохудилось, -- прошептала Рубина выглядывая в окно. -- Ой чаюри, отойди от окна, не выглядывай, когда гроза! -- вскрикнула старая цыганка. Девушка быстро задернула занавеску и отскочила в сторону. -- Почему бабушка? -- Не положено детка, можешь притянуть молнию...

-- Бабушка, не открывай! -- с испугом закричала Рубина. -- Тихо чаюри, сейчас глянем что там. -- Бабушка, мне страшно, а вдруг там плохой человек? -- Не бойся милая, ты что, не доверяешь своей бабушке? Ты забыла, что бабушка твоя видит и прошлое и будущее? Не бойся, сегодня с нами ничего не случится. Вадома подошла к двери и пошептав какие-то слова прислушалась. Гроза во всю бушевала на улице. Всполохи молний просвечивались сквозь щели в дверях. Рубина подбежала к бабушке и застыла у нее за спиной, прикусив кулачки от страха...

-- Предки мои происходят из индии и ведут свой род из касты Марвари, они до сих пор называют себя: дети индии. Я не буду тебе рассказывать, как мои ромалэ мигрировали на Балканы. Цыгане Марвари славились тем, что могли предсказывать будущее по ладони, по зернам пшеницы, по звездам. Они испокон веков передавали своим детям и внукам умение исцелять, гадать, видеть будущее и наводить страшные порчи на своих обидчиков. Одним из таких шувихано (колдунов) был мой дед Штефан. В таборе его очень боялись, и все, кто хоть однажды его обидел, заканчивали плохо, потому как дед владел магией гипноза...

Табор угрюмо брëл по пыльной дороге. Телеги грустно скрипели, детишки, притихшие, сидели внутри. Молодые цыганки шли рядом с телегами, подоткнув юбки, чтобы не мешали при ходьбе. Они прошли уже довольно большое расстояние, но барон так и не решился выбрать место. Раньше этим занималась Вадома. Она каким-то чутьем, которое только свойственно ей, выбирала хорошее место, и табор разбивали там. Теперь же Василь не мог определиться, где остановиться. Люди и животные устали. Несколько цыган сошли со своих...

Начало истории тут Мануш появился в таборе как раз перед самой кончиной моей матушки. Было ему на тот момент чуть больше двадцати лет. Высокий, поджарый, самоуверенный в себе и нагловатый, он прошел к барону, по пути ни с кем не заговорив. Все высыпали посмотреть на него. Я тоже хотела пойти со всеми, но матушка схватила меня за руку и остановила. -- Не ходи, дочка, не надо, держись подальше от этого человека. В наш табор пришло зло, -- сказала она и прикрыла глаза. Ей тяжело было говорить. -- Матушка,...

Начало Сидела Серафима и вспоминала, глядючи на фитилек от лампы. Тяжело ей пришлось. Когда поняла, что понесла от насильника, первой думкой было -- в омут кинуться, али на вешалку повиснуть. Вытравить хотела, уж и травы приготовила отвар оттопить, да появилась матушка, Анна Ивановна. Стояла она маленькая и печальная. --Опомнись, Симушка, один грех ты уже взяла на душу, второго не бери. Чем дитятко виновато перед тобой, что ты и на него карающей рукой замахнулась? Оставь девочку, доченька, а она тебе отрадой будет, -- сказала матушка и растаяла дымкой, будто и не стояла вот только что...

Наташка после той ночи ходила как в воду опущенная. То, что она увидела в лунную ночь, глубоко засело в ее сознании. Ей было жалко парня. -- Это какую ненависть надо иметь, чтобы так проклянуть его? -- Думала она. --А матушка, она, такая сильная ведьма, неужели она не в силах помочь цыгану? Долго думала Наталья, как с этим подступиться к матери. И вот выдался такой случай. Пошли они на речку белье стирать, вот тут-то Наталья и подластилась к Серафиме: --Мама, а вы меня сильно любите, -- начала она издалека...

Наталья проворно соскочила с кровати и тихо, стараясь не шуметь, пошла за матерью. Серафима, мягко ступая, без шума отворила дверь и вышла на двор. Круглая луна, словно одинокий глаз, зорко следила, за тем, что делается внизу. --Пойдем только тихо, не шуми, -- прошептала Серафима. --А куда мы идем, -- так же шепотом спросила Наташка. --На кудыкину гору... Чего закудыкиваешь дорогу, нам дело серьезное предстоит, наберись терпения. Мать аккуратно без скрипа отворила калитку и вышла на темную улицу...