Поэтическая комната

Звёзды и месяц купались в реке, Удочку крепко держал я в руке. Вижу: под воду ушёл поплавок, Месяц я ловким движеньем подсёк, Круто взметнулся он синим хребтом, Звонкую леску отсёк как серпом И улетел, ослепляя глаза, Вместе со звёздами в небеса...

Довольно! Пора уж забыть этот вздор, Пора бы вернуться к расудку! Довольно с тобой, как искусный актер, Я драму разыгрывал в шутку! Расписаны были кулисы пестро. Я так декламировал страстно, И мантии блеск и на шляпе перо, И чувства - все было прекрасно. Но вот, хоть уж сбросил я это тряпье, Хоть нет театрального хламу, Доселе болит еще сердце мое, Как будто играю я драму...

Здравствуй, здравствуй, синева небесная! Здравствуй, зелень, весело блестящая! Здравствуй, здравствуй, солнце яркое! Здравствуй, зной, истомой наполняющий! Как вы нежите, как вы глаза ласкаете, расслабляете так томно и так сладостно, разливаете тепло в груди остынувшей от упорного и долгого ненастия... Синева! О как ты туч прекраснее!...

Время другое сегодня звенит под окошками. Чудится многим, что вечного нет на земле. Счастлив я тем, что ходил полевыми дорожками, Слушал колосьев шуршание в солнечной мгле. Мало ли туч проплывало над нами с угрозами? Счастлив я тем, что живу, никому не отдав Ивы над омутом, тихий родник под берёзами, В жёлтых платочках головки весенних купав...

Где-то есть город, тихий, как сон. Пылью текучей по грудь занесён. В медленной речке вода как стекло. Где-то есть город, в котором тепло. Наше далёкое детство там прошло... Ночью из дома я поспешу, в кассе вокзала билет попрошу: "Может, впервые за тысячу лет дайте до детства плацкартный билет!.." Тихо ответит кассирша: "Билетов нет..." Так что ж, дружище! Как ей возразить? Дорогу в детство где ещё спросить? А может, просто только иногда лишь в памяти своей приходим мы сюда?...

К Тебе, к Тебе одной взываю я из бездны, В которую душа низринута моя... Вокруг меня - тоски свинцовые края, Безжизненна земля и небеса беззвездны. Шесть месяцев в году здесь стынет солнца свет, А шесть - кромешный мрак и ночи окаянство.. Как нож, обнажены полярные пространства: - Хотя бы тень куста! Хотя бы волчий след! Нет ничего страшней жестокости светила, Что излучает лед...

Во цвете пылких, юных лет Я нежной страстью услаждался; Но ах! увял прелестный цвет, Которым взор мой восхищался! Осталась в сердце пустота, И я сказал: "Любовь - мечта!" Любил я пышность в летах зрелых, Богатством, роскошью блистал; Но вместо счастья, дней веселых, Заботы, скуку обретал; Простился в старости с мечтою И назвал пышность суетою. Искал я к истине пути, Хотел узнать всему причину,- Но нам ли таинств ключ найти, Измерить мудрости пучину? Все наши знания - мечта, Вся наша мудрость - суета!...

(Рембо в Париже) Рано утром приходят в скверы Одинокие злые старухи, И скучающие рантьеры На скамейках читают газеты. Здесь тепло, розовато, влажно, Город заспан, как детские щеки. На кирпично-красных площадках Бьют пожарные струи фонтанов, И подстриженные газоны Размалеваны тенью и солнцем. В это утро по главной дорожке Шел веселый и рыжий парень В желтовато-зеленой ковбойке. А за парнем шагала лошадь. Эта лошадь была прекрасна, Как бывает прекрасна лошадь - Лошадь розовая и голубая, Как дессу...

Я стою у открытой двери, я прощаюсь, я ухожу. Ни во что уже не поверю, - всё равно напиши, прошу! Чтоб не мучиться поздней жалостью, от которой спасенья нет, напиши мне письмо, пожалуйста, вперёд на тысячу лет...

Брось на время, Муза, лиру И прочти со мной указ: В преступленьях - на смех миру - Обвиняют нынче нас. Наступает час расправы, И должны мы дать ответ. Больше песен нет для славы! Для любви их больше нет! Муза! в суд! Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. Мы идем. Лежит дорога Мимо Луврского дворца: Там в дни Фронды воли много Было песенкам певца. И на оклик часового: "Кто идет?" - припев звучал: "Это Франция!" Без слова Сторож песню пропускал. Муза! в суд! Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. На другой конец столицы Через мост изволь идти...

Прелестный вечер тих, час тайны наступил; Молитву солнце льет, горя святой красою. Такой окружена сидела тишиною Мария, как пред ней явился Гавриил. Блестящий свод небес уж волны озарил! Всевышний восстает, - внимайте! бесконечный, Подобный грому, звук гремит хвалою вечной Тому, кто светлый мир так дивно сотворил...

Брожу целый день по проспектам прямым И знаю - тут помнят меня молодым. Весёлым. Живущим всегда нелегко, Но верящим в то, что шагать - далеко. Что если пока и не вышел я в путь, Мне просто мешают, как надо, шагнуть. Но только дождусь я заветного дня, Шагну - и никто не догонит меня. Я ждал. Если молод - надейся и жди. А город - он тоже был весь впереди. Он рос, попирая засохший ковыль. В нём ветер крутил августовскую пыль. Он не был от пыли ничем защищен... Но верил, надеялся, строился он. И я не страданьем тут жил и дышал...