Кузбасский зооволонтер

Знаете, иногда тишина кричит громче любых слов. Особенно когда смотришь в глаза существу, которое прошло через ад, но не разучилось верить. Несмотря на это, прошлая статья об этом герое не нашла отклика у читателя. В его взгляде читается вся боль мира. Один - так мы назвали этого израненного бойца. В честь скандинавского бога, отдавшего глаз за мудрость. Но даже этим единственным глазом он смотрит на мир с такой пронзительной надеждой, что перехватывает дыхание. Каждый его шаг - это маленькая победа над болью...

Знаете это чувство, когда смотришь в кошачьи глаза и понимаешь - они всё знают? О твоей беспомощности, о том, как ты пытаешься, но не можешь спасти всех. О бессонных ночах, когда считаешь копейки на корм. О том, как плачешь украдкой в подсобке, пытаясь собраться с силами, после гибели очередного подопечного, который верил в тебя, как в Бога... Они приходят к нам разными путями. Кто-то появляется на пороге приюта в коробке, кто-то попадает с улицы, но чаще попадают к нам через реанимацию. Каждый со своей историей боли и предательства...

Говорят, что у кошек девять жизней. Сколько из них прожил наш Один, мы можем только догадываться. Его история началась три недели назад, когда он появился во дворе – израненный воин с одним глазом, несущий на себе все тяготы уличной жизни. Поначалу он держался особняком, словно не верил, что в этом мире еще осталось место для доброты. Но болезнь оказалась сильнее недоверия. Температура поднималась все выше, и когда местная жительница смогла его поймать, мы поняли – медлить нельзя. Сейчас Один у нас...

Каждый день в нашем приюте - это маленькое чудо, которое случается благодаря вам, наши дорогие помощники! Когда я захожу утром и вижу эти полные надежды глаза, мое сердце переполняется благодарностью к каждому, кто помогает нам творить добро. Посмотрите, какой уютный уголок мы смогли создать для наших подопечных! Теплые пледы, мягкие лежанки - все это появилось благодаря вашей поддержке. Каждая копейка, которую вы жертвуете, превращается в комфорт и заботу для тех, кто так в этом нуждается. А эти изумрудные глаза! Они светятся счастьем и благодарностью...

Знаете, что самое страшное? Не крики, не вой, не скулеж. Самое страшное — это звон цепей в тиши. Когда они уже не надеются. Когда в глазах только усталость и покорность судьбе. Когда понимают, что никто не придет. Сегодня утром обходила территорию. Иду и чувствую, как внутри все сжимается от ярости. От беспомощности. От того, что не могу всех спасти. Вот она стоит. На цепи. Чернышка, пожилая, с потухшими глазами. Смотрю на нее и вижу — усталость, покорность, грусть. Она даже не дергается, когда подхожу...

Руки трясутся каждый раз, когда вспоминаю о том, что случилось. Четвертый этаж, открытое окно, секунда невнимания... и маленькая белая жизнь летит вниз. Страх сжимает горло так, что невозможно дышать. Эта женщина плакала, когда мы забирали Снежка. Плакала и повторяла, что у нее нет денег на лечение. Я смотрела на неё и понимала — вот она, наша реальность. Люди подбрасывают котят тем, кто сам едва сводит концы с концами. Рентген показал страшную картину. Несколько старых, уже заросших трещин — этот малыш падал не первый раз? Или его били? Сердце разрывается от таких мыслей...

Сегодня я сделала фотографию, которая заставила меня рыдать у экрана телефона. На ней — я, сидящая на полу в приюту, и Йоко, который нежно касается носом моей щеки. Его тёплый язык едва заметно высунут, глаза прищурены — точь-в-точь как тогда, до всего этого кошмара. Только теперь в этом жесте есть что-то новое: не детская беззаботность, а осознанная нежность, выстраданная, вымоленная у судьбы. Я больше не верю в людей Первые дни после возвращения из клиники Йоко был похож на сжатую пружину. Я до сих пор чувствую под пальцами дрожь его тела, когда пыталась его погладить...

Руки трясутся. Опять. Не от холода — от страха. От этого липкого, тошнотворного ужаса, который накатывает каждый раз, когда думаешь: а что если завтра? Что если завтра не будет корма? Что если завтра кто-то из них заболеет? Что если... что если я не справлюсь? Говорят, я их спасаю. Глупости. Это они спасают меня — каждый день, каждый час, каждую минуту от того, чтобы окончательно сойти с ума от этого мира, где так много зла и так мало добра. Смотрю на них в колясках — сломанные, но не сломленные...

Знаете, что самое страшное в приюте? Не лай, не мяуканье, не суета. Самое страшное — это тишина. Та самая тишина, которая накрывает тебя в семь утра, когда открываешь дверь и не слышишь привычного приветствия. Когда вместо радостного гама — только твои шаги по коридору. Сегодня именно такое утро. И от этой тишины мурашки бегут по коже, сердце сжимается в комок, а в голове проносятся самые страшные мысли. Почему они молчат? Что случилось за ночь? Все ли живы? Вот он — этот взгляд. Знаете, о чем думает...

Утро. Солнечные лучи пробиваются сквозь окно, но в душе — кромешная тьма. Я стою посреди коридора и не могу сдержать слёз. Снова. В который раз за эту неделю. Знаете, что самое страшное? Не отсутствие денег на корм. Не дырявая крыша из статьи Слезы, лужи и 50 голодных ртов. А эти глаза. Десятки пар глаз, которые смотрят на меня из-за решёток и спрашивают: "За что?" Я боюсь. Панически боюсь, что не справлюсь. Что однажды приду утром, а кто-то из них... Нет, я не могу об этом думать. Но мысли лезут в голову, как черви...

Спасибо. Огромное, искреннее спасибо всем, кто откликнулся на прошлый сбор. Каждый переведенный рубль, каждое теплое слово — это глоток воздуха для наших подопечных. Особая благодарность автору комментария за щедрую помощь. Я понимаю вашу позицию — действительно, крыша отложится, а голодных животных кормить нужно прямо сейчас. И вы правы. Но... Но представьте, что вас заставляют выбирать: ваши дети будут голодать или погибнут в пожаре? Что вы выберете? А я не могу. Не могу выбрать между кормом и безопасностью...

Знаете, что такое настоящий ад? Это не огонь и сера. Это когда ты стоишь посреди двухсот голодных душ и понимаешь — завтра кормить их будет нечем. Это когда в кармане последняя тысяча, а счет за корм — сорок пять. Это когда ты не можешь заснуть, потому что в голове крутится одна и та же мысль: "Господи, дай мне силы продержаться еще один день". Я больше не плачу. Слезы закончились на третьем году работы приюта. Теперь я просто стою и смотрю в эти глаза. Двести пар глаз, которые верят мне больше, чем я верю себе...