"Львов - много стария град..." - прилежно повторял я вслед за курсантом спецфакультета Львовского высшего военно-политического училища Благомилом Бановым, дававшим мне уроки болгарского. Древний Львов стал последним адресом вуза, готовившего для армии и флота военных журналистов и культработников. Советские курсанты соседствовали здесь со сверстниками из Болгарии, Чехословакии, Монголии, Сомали. Как-то во время традиционной встречи однокурсников я произнес спич: "Мужики, порой мне кажется, что гематологам еще только предстоит обнаружить в нашей советской крови некие - разумеется, красные - тельца интернационализма..." Наш курс состоял из нескольких "землячеств" - Россия, Белоруссия, Украина, Башкирия, Азербайджан, Латвия Наиболее многочисленной "диаспорой" была украинская. Замначальника факультета по политчасти подполковник Кузнецов Валентин Алексеевич, заслышав "хохол" или "москаль", сводил брови к переносице и наставительно изрекал: "Товарищи курсанты! Кто ж из нас тогда понимал, что в каждой шутке есть только доля шутки... Мои мама Чапыгина Анна Константиновна и отец, краснофлотец Черноморского флота Пилипчук Сергей Захарович. А вот кому было начихать на графу "национальность", так это львовским девушкам. В 1971 году жен из Львова увезли на родину три болгарских выпускника. Первые годы жизни провел в Львове мой сын Максим... В клубе нашего училища ежегодно проходил финал областного конкурса художественной самодеятельности. "Да, я курсант ЛВВПУ", - перебил я ее. Ребята встретили меня как ни в чем не бывало, а когда я уезжал навсегда, подарили книгу о Львове со своими подписями. Почти у каждого из нас, курсантов 1945-1947 годов рождения, отцы прошли войну. В каждой шутке есть только доля шутки.Российская газета