В поминовении российскими либералами жертв политических репрессий есть известное лукавство. Обычно говорится о «сталинском терроре», тем самым жестокости и кровавые расправы первых десятилетий большевизма списываются на гражданскую войну и возлагаются как бы на обе стороны. Кроме того, жертв коммунистической террористической диктатуры пытаются представить как жертв «российского государства» – причём виноватыми оказываются чуть ли не царь Николай I с Бенкендорфом на одном конце мнимой линии и, конечно же, Путин и нынешняя российская власть на другом. Попытки остановить революцию в 1907-м или же в 2019-м оказываются равнозначными кровавой бане, развязанной в результате революции. Фото: Russian Look / Globallookpress Это была гражданская война на уничтожение всех лиц, групп, социальных слоёв и классов, которые противились или в теории могли воспротивиться абсолютной диктатуре коммунистической партии и осуществлению проектов большевистской утопии. Именно эти группы – дворянство, духовенство, офицерство, чиновничество, профессура, буржуазия, крестьянство (так называемое кулачество) – подлежали поголовному уничтожению, по сути геноциду, как это было провозглашено в первых же декларациях красного террора. Иногда в этот массовый поток террористического уничтожения русской нации вклинивались разборки между самими коммунистическими вождями, чекистами, номенклатурой. Однако эта струя репрессий была ничтожной по сравнению с по-настоящему массовым террором против «бывших». Но появившись уже лишь в разгар перестройки, в период всеобщего угара, они не успели стать фактом массового сознания, где роль главного воплощения памяти о репрессиях играли «макулатурный» (по выражению Бродского) роман Рыбакова «Дети Арбата» или мемуары Льва Разгона, отработавшего три года в спецотделе ОГПУ зятя кровавого хозяина Соловков Глеба Бокия. Считается, что главными жертвами были партийные и советские работники, члены советских элит, виновные в революции, и потому заслужившие свою участь у «Немезиды» террора. Всё более становится понятным, что даже если не вспоминать о кровавом потоке гражданской войны, о расстрелах деятелей Церкви или меньшевиков в начале 1920-х, о массовой расправе с интеллигенцией – гуманитарной («Академическое дело») и технической («Шахтинский процесс», «процесс Промпартии»), что, конечно, было особенно «уместно» на волне нуждавшейся в инженерах индустриализации, даже если не говорить о раскулачивании, массовом терроре в деревне и голоде, если не вспоминать о Соловках, Свирьлаге и Беломорканале, если сосредоточиться только на событиях 1937-38 годов, то и тогда не советская номенклатура была главной жертвой, а антисоветский русский народ – крестьянин, офицер, священник. Таким образом, 56% всех жертв террора приходится именно на долю оперприказа №00447. Из числа убитых 185 408 человек – «бывшие кулаки», а 157 304 – «другие контрреволюционные элементы» – духовенство и церковные активисты, офицеры, царские чиновники, просто чем-то неугодные и случайные жертвы. Уже 31 октября (13 ноября) 1917 года был расстрелян в Царском Селе протоиерей Иоанн Кочуров, про которого большевики решили, что он благословляет защищавших правительство казаков (в известном смысле было бы логичней сдвинуть памятную дату всего на две недели, приурочив её не к случайному событию, а к действительному рубежу начала террора в 1917-м). Вёл контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов: то предъявлением в их среде провокационных документов, явно подложных, об якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам, каковые подложные документы отобраны у него при обыске; то лживо внушал, что Советская власть безучастно относится к спасению флота и жертвам контрреволюционного террора; то разглашая секретные документы относительно подготовки на случай необходимости взрыва Кронштадта и флота… То есть капитан 1 ранга Щастный пытался противодействовать уничтожению большевиками русского Балтийского флота и за это поплатился. В то время как красный террор был вполне ясной и открыто провозглашаемой большевиками политикой, суть которой состояла в уничтожении «классового врага», тем или иным путём сопротивляющегося или могущего сопротивляться большевизму.Царьград