Като, или Катишь, — такими были ее домашние прозвища — проглатывала книги, даже когда няни и воспитательницы рекомендовали ей ложиться спать.Forbes
Широта ее познаний изумляла современников, но особенно — необычайная целостность натуры, целеустремленность, твердость.Forbes
Рядом с ней даже старшие братья казались куда более медлительными и неловкими.Forbes
Блестяще парировала остроты и умела поддерживать чуть насмешливый, но вполне добродушный тон беседы, каким щеголяла светская молодежь.Forbes