Только, пожалуйста, не спрашивайте, как я попала в фильм Соррентино. Я больше не могу это рассказывать. Я из тех актрис, которые предпочитают работать с авторитарными режиссерами. Это безопасно: ты не принимаешь решений, на тебе нет никакой ответственности. Я готова делать то, что мне скажут. Меня в театральном институте учили, что ты должен быть наполнен: каждую секунду в кадре тебе должно быть холодно, ты должен опаздывать куда-то и откуда-то идти. В педагогический я поступила, потому что не знала, куда еще поступать. Не потому, что я им не верю, а потому, что мне все время кажется, что я их либо не заслуживаю, либо они необоснованны. Когда я поступала в театральный, у меня была какая-то модельная деятельность — время от времени я снималась для журналов. Мне кажется, что режиссер должен быть умен, а я себя чувствую достаточно глупой. Почему голливудские звезды снимаются в коммерческом кино? Смотришь и думаешь: у вас же все в порядке, вилла с бассейном и миллионы долларов, зачем вам сниматься за деньги? Я однажды услышала, как Андрей Сергеевич Кончаловский в интервью сказал: “Талант — это воля к труду”. Но если нет воли к труду, то эта природная одаренность ничем не заканчивается. Когда у меня на съемках что-то не получается, я впадаю в отчаяние. Мне сказали однажды, что это, наверное, потому, что я хочу плюнуть в вечность. «Он не зазнавшийся говнюк»: Юлия Снигирь — о Джуде Лоу и о том, как она попала на съемочную площадку «Нового папы» СоррентиноEsquire