Театр «Русский балет» празднует 40-летие
«Если хочешь создать успешный балет, назови его «Лебединым озером», — любил повторять основатель американского балета Джордж Баланчин. Худрук Михайловского театра Владимир Кехман решил последовать этому совету и выпустил уже вторую в этом сезоне премьеру — «Лебединое озеро» в редакции своего знаменитого худрука Начо Дуато. Маститый испанский хореограф-модернист, словно заправский советский хореограф, продолжает ревизию русского классического наследия и вслед за «Спящей красавицей», «Щелкунчиком» и «Баядеркой» «отредактировал» и балет балетов. Впрочем, особой необходимости в этом не было, поскольку в репертуар Михайловского театра входила отличная «старомосковская версия» балета, основанная на хореографии Александра Горского в качественной редакции Михаила Мессерера, не так давно по просьбе Кехмана перенесенная Мессерером в Новосибирский театр оперы и балета. Редакцию главного русского балета на сцене Михайловского театра решено было подновить: сделать более современным оформление и костюмы, освежить хореографию. Джон Ноймайер посвятил свое «Лебединое» несчастному «лебединому» королю Людвигу Баварскому, утонувшему в озере неподалеку от выстроенного им Лебединого замка. У англичанина Мэтью Боурн, как и до него у француза Ролана Пети, лебедь — уже мужской знак: вместо заколдованных девушек на сцене появляются брутальные парни в лебедином обличье. Самое радикальное «Лебединое» с доктором Чума, скелетами лебедя и других животных, развешанных на сцене, с колоритным карликом Нано, который ножом режет всех подвернувшихся ему под руку, поставил для Фламандского королевского балета Ян Фабр. Но как это уже было и во всех остальных случаях с редакциями классического наследия, которые испанский хореограф успел поставить за время руководства балетной труппой в Михайловском театре, никаких радикальных шагов по изменению классической хореографии он предпринимать не стал. Действительно, действие происходит в начале XX века, в той самой эпохе, когда была создана Мариусом Петипа и Львом Ивановым самая знаменитая версия балета. Хотя о стиле «русский модерн», который доминировал в русском искусстве до революции, постоянный соавтор Дуато художник-постановщик и художник по костюмам Ангелина Атлагич знает очень приблизительно — и если следует этому направлению в первой картине, то сцену бала помещает в зал с греческими колоннами, больше подходящими к эпохе классицизма. Пачки и головные уборы девушек-лебедей больше похожи на декадентские наряды эпохи модерна. У Григоровича лебедь умирает, и принц остается один. В этой истории принц влюбляется в лебедя, и лебедь превращается в женщину, а Ротбарт умирает. В белых пачках, так и не избавившись от лебединого оперения, они робко толпятся вокруг лежащих на сцене Одетты и Зигфрида, боясь спугнуть их выстраданное счастье.Московский Комсомолец