«В тяжело больном российском государстве создание и принятие справедливого и гуманного конституционного документа представляется трудным, важным, но все-таки лишь первым этапом общественного выздоровления. Не только принять Конституцию, но добиться упрочения в стране демократического конституционного строя, перевернуть общественное сознание с головы на ноги и поставить его на прочный фундамент уважения к Конституции, праву и закону, дружелюбия и общественной солидарности — вот составные части начавшегося в обновляющейся России конституционного процесса...» Тридцать лет назад, в июле 1990 года, такие задачи поставила перед собой Конституционная комиссия РСФСР, созданная решением первого Съезда народных депутатов. Вестник этой комиссии, изданный в октябре 1990-го, — и поныне одна из моих настольных книг. И при каждом взгляде на него вновь и вновь возникает вопрос: почему же сегодня говорить о «демократическом конституционном строе» и «уважении к Конституции, праву и закону» можно разве что в насмешку? Монополизация и несменяемость власти, превращение выборов в декоративную процедуру, отсутствие независимого правосудия, превращение телевидения в департамент государственной пропаганды, несвобода слова, принятие ключевых решений неизвестным путем и по неизвестным критериям, приравнивание оппозиционной деятельности к враждебной, слияние правящей партии с бюрократическим аппаратом — сходство с тем, от чего 30 лет назад собирались решительно отказаться, очевидно. Виктор Шейнис — один из «отцов» Конституции 1993 года — грустно заметил, что «важнейшие движущие силы авторитарной реставрации возникли в результате переформатирования сил, похоронивших коммунистический строй». Главный спор в Конституционной комиссии, конечно же, развернулся вокруг будущей формы государственного устройства России: президентская или полупрезидентская республика? Cовещание в Кремле о принятии новой Конституции Российской Федерации. Другой вариант, который предлагала группа экспертов во главе с Валерием Зорькиным (будущим председателем Конституционного суда), предусматривал «сильную президентскую власть», при которой правительство «не является заложником неустойчивых коалиций в парламенте». И 17 марта 1991-го, одновременно с референдумом о сохранении СССР, прошел и референдум о введении президентского поста в России (тогда еще — одной из союзных республик). После известного референдума от 25 апреля 1993-го о доверии президенту и съезду Ельцин создал свою структуру для подготовки проекта Конституции — Конституционное совещание, которое начало готовить чисто «президентский» вариант. Конкуренция проектов продолжалась до разгона съезда и «черного октября», после чего на сцене остался только вариант Конституционного совещания. Но бесполезно было объяснять сторонникам «сильной исполнительной власти», что в Конституции будет написано «президент», а не «Борис Ельцин», — они, упоенные победой над «врагом» в лице парламента, стремились закрепить эту победу в Конституции. Принятие Конституции проходило в условиях, мягко говоря, не способствовавших реальному обсуждению. Выборы в первую Государственную думу РФ, в Совет Федерации и принятие проекта новой Конституции.Новая газета