23 ноября глава Центрального командования Вооружённых сил США генерал Кеннет Маккензи заявил о возобновлении операций против «Исламского государства» в Сирии на неопределённый срок. Это, однако, не помешало президенту Дональду Трампу перед началом юбилейного саммита НАТО вновь обосновать частичное возвращение контингента на территории к востоку от Евфрата исключительно стремлением защитить расположенные там нефтяные месторождения. Есть большой соблазн объяснить эти расхождения в показаниях либо стремлением американских властей дезориентировать других участников сирийской драмы, либо их собственной дезориентацией. Однако выбор любой из трактовок грозит искажением логики реализации стратегии США в Сирии при Трампе, колоссальное влияние на которую оказывают зачастую недооцениваемые внутриполитические факторы, считает Владимир Бартенев, директор Центра проблем безопасности и развития факультета мировой политики МГУ, старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН. 25 ноября глава Центрального командования ВС США генерал Кеннет Маккензи на полях международной конференции «Манамский диалог – 2019» в Бахрейне заявил о возобновлении операций США против «Исламского государства» в Сирии на территориях к востоку от Евфрата на неопределённый срок. Спустя неделю, на пресс-конференции по итогам встречи с генеральным секретарём НАТО Йенсом Столтенбергом в преддверии юбилейного саммита Североатлантического альянса, собственную версию американских манёвров озвучил главнокомандующий – президент Дональд Трамп. Произведённую ранее переброску ограниченного военного контингента в северо-восточную Сирию (взамен войск, только что выведенных по его же приказу в связи с турецкой операцией «Источник мира») он в очередной раз объяснил исключительно стремлением защитить расположенные в этом районе нефтяные месторождения. С одной стороны, в них можно увидеть стремление американских властей дезориентировать других участников сирийской драмы – замаскировать свои истинные намерения с целью получения тактических преимуществ в существенно усложнившихся за последние два месяца обстоятельствах. Чтобы избежать ошибки в рассуждениях, в первую очередь, необходимо – как при чтении детектива – восстановить некоторые важные детали запутанного сюжета с уходом американских войск из Сирии, за развитием которого мы наблюдаем уже в течение полутора лет. На данный момент Трамп поднимал вопрос о выводе американских войск с территории Сирии трижды: один раз в более завуалированной форме, в марте 2018 года, после освобождения Ракки, и дважды – в виде прямого распоряжения, в декабре 2018 года и октябре 2019 года соответственно. В этой ситуации такие высокопоставленные лица политического и военного истеблишмента США, как специальный представитель по Сирии Джеймс Джеффри и председатель Объединённого комитета начальников штабов генерал Марк Милли, уже в первой половине ноября прямо обозначили контртеррористический императив в качестве основной причины восстановления военного присутствия. Именно инстинкт самосохранения подсказал Трампу принять решение ограничить присутствие в Сирии в преддверии турецкого вторжения, а затем, в условиях чрезмерно негативной общественной реакции на него, согласиться на манёвр с частичным восстановлением присутствия. Сохраняющаяся приверженность Трампа увязки присутствия именно с нефтяным фактором, как представляется, также обусловлен рядом индивидуальных и внутриполитических факторов, лишь опосредованно связанных с «сирийской проблемой». Американские же дипломаты и военные, как известно, переизбранием не озабочены, и в их понимании полное свёртывание военного присутствия США в северо-восточной Сирии препятствует реализации всех без исключения ключевых задач на данном направлении. Ограниченное и поэтому малозатратное (на фоне ожесточённо критикуемых Трампом военных кампаний, проводившихся его предшественниками) присутствие американских войск на северо-востоке САР приносило США в первые три года его президентства зримые дивиденды. Для каждой из сторон предложенные ими обоснования военного присутствия являются на данный момент единственно правильными и возможными, и сирийское направление – лишь один из многочисленных примеров подобной какофонии мнений, с которой приходится сталкиваться специалистам по внешней политике США в эпоху Трампа.Валдай