Нумерология с Юлией Нечаевой

Целый День Счастья. -Надь, пенки есть? Тетя Надя смеется, отрезает два толстых куска белого хлеба, мажет их маслом и сверху накладывает душистые, еще теплые земляничные пенки. Я стою у порога и приплясываю: меня ждет улица. -Дочк, вот шшас сладкыва наешься,  ужинать не будишь,- сетует баб Дуся. -Буду, баб! -Ну, гляди. Я принимаю хлеб в обе руки, задом открываю дверь, пулей лечу ко двору. «Сорок восемь - половинку просим!»- кричат мне со всех сторон. Хлеб делим  по справедливости: все по очереди откусывают по кусочку. Дети жуют, чавкают, шмыгают носами ,  вытирают липкие руки об штаны и юбки. У нас «совет в Филях»: планируем день на завтра. До смерти охота пойти купаться на водокачку – надувные круги припасены у каждого. Одна беда: нам по 5-7 лет, мы  маленькие, одних на водокачку не пускают. Обязательно нашу стаю кто-нибудь из взрослых сопровождать должен. Стоим, выбираем жертву. Думаем, кого бы осчастливить. Вторая напасть – дожди замучили. -Завтра опять дожжык будит,- уверенно каркает Ленка Коронкина. - Болташ!- кидаются  на нее со всех сторон. -Че сразу болташ-то? У нашей прабаушки ноги ломют. Все вздыхают: Ленкиной прабаушке 94. И с таким барометром не поспоришь. Отряд стоит у Меленковской поленницы, времени на разговоры осталось совсем немного. Всю малышню с ревом уже загнали по домам, остались мы, вожди. Вот-вот загонят и нас. А еще ничего не решено! Ну разве так можно? Ко двору выходит баб Дуся. Стоит, поеживается. К вечеру зябко. -Дочк, айда ужинать! -Баб, щас! Иди, я приду! Бабушка качает головой, вздыхает и уходит в избу. -А давайте завтра, если купаться не пойдем, в казаки – разбойники играть будем! А вечером в прятки!- осеняет Ирку Мазуркину. Ура! День спасен! Скачем от счастья, бьем на голых ногах комаров. Хлопнули передние дверки. От нашего двора на улицу выходит дедушка Саша. В рабочей спецовке, серьезный, руки в мазуте. -Ир, -спрашивает у моей подружки,- отец дома? -Дома. Дядь Саш, он выпивши. -Зови. Ирка понимает, что рискует капитально. Ведь зайди она в дом- все, конец. А там - вой-не вой, обратно не выпустят. Но слово старших – закон. -Пааа-ап! Тебя дядь Саша зовет. Выйди!- кричит она в окно. Дядь Митя – Иркин отец и добрейшей души дядька. Он водит грузовик с открытым кузовом и катает на нем малышню. «От сих и до шоссейки». Но сегодня пятница и дядь Митя с устатку маненько  выпил. Я знаю, что завтра дедушка едет на рыбалку. И знаю, что в этот раз он меня с собой не возьмет. Еще днем разговор был. «Дочк, чово ты там ни видала?- причитала моя прабабушка, мам Маша,- в ночь-полночь не жрамши ехать? А дороги-ти! Да мааа-мыньки! Одно названье! Все дожжами розмыло. На мытоцыкле все кишки из тебя вытрясит.» Я задумалась и представила, как из меня на дорогу вытряхиваются кишки. Но ехать все равно не расхотелось. - Юлаш, если дождя не будет, может, я с вами на водокачку схожу,- предложила тетя. А вот это уже разговор. Эх! Прощайте, маленькие рыбки, поющие лягушки и хвостатые тритончики! Увидимся в другой раз. Тем временем с ревом загнали еще двоих. Они  простились так, словно их забрали на фронт. «Улицы им мало. Завтри день будит. Вы што?»- смеялись взрослые. А дедушка Саша все  стоит у  Мазуркинского палисадника и ждет дядь Митю. И ОН появляется.В черных семейных трусах, голубой майке с лямками. В резиновых сапогах. И в  шляпе. Дед поднимает очки на лоб, вдумчиво смотрит на дядь Митю: «Митьк, ты што голяндАем ходишь?» Мы наблюдаем за сценой из-за поленницы, прыскаем в ладошки. Дедушка спрашивает у дядь Мити про какую-то детальку для мотоцикла, получает отрицательный ответ и уходит.  Дядь Митя тоже. А через минуту из недр Мазуркинского двора раздается львиный рык: «Иииии -в- кааа-а! Иди до-мооооо-й!» Вы никогда не слыхали, как медведь, попавший в капкан, ревет? Нет? Повезло вам. Потому что «Ивка», не меняя выражения лица и продолжая разговаривать с нами, утробно рычит в ответ: «НЕ ПОЙДУУУУ!» Шмыгает носом, молчит секунд 20, изрекает философски: «Ладно, пока». И уходит   домой. Мы прощаемся. Пустеет улица. Маленькие домики  светятся  приветливыми окошками. Завтра будет еще один  Целый День Счастья.

Красные варежки. - Дусь! Сколь время-та? Слышим из-за закрытых дверей. - Тебе ко скольки ? Мы с бабушкой сидим в передней избе за столом. Перед нами пряжа, готовые фрагменты, выкройки. Мерно стучат спицы. Вяжутся новые шедевры: ее – легкий и ажурный, мой – объемный и толстый. Ничего не поделаешь- мода. Бабушка улыбается. «Ну, выплывают расписные», - шепчет она. Открываются обе двери. Кряхтя и охая, в переднюю половину избы вплывает Адмиральский Фрегат. Моя прабабушка, мам Маша. Мам Маше 90. Раньше она отлично шила и вязала. Чинила всей улице утюги и спиралевые   плитки. Все делала капитально и аккуратно. А еще она выражалась так, словно гвоздем припечатывала. С первого раза и прямо в глаз. Сейчас тонких работ она не вяжет – «глаза не видют». Но простые носки без ажурной вязки и рукавицы без изысков- пожалуйста. Причем, без очков. Мам Маша подплывает к столу и начинается парад: внимательно осматривается работа бабушки, разглаживается, проверяется на качество и равномерность вязки мой будущий свитер. Мам Маша достает из запона – фартука по-вашему - красные варежки-рукавицы. Только что со спиц - довязала. Варежки рабочие: за дровами сходить, снег почистить. Кладет их на стол, накрывает сверху ладонью и выносит вердикт: « Може, Надя на работу износит.» Бабушка вяжет с видом невозмутимым и  бесстрастным , молчит и выдает: «Чай, Надя у нас не клоуном работат.» Я живо представляю свою тетку, хохотушку и модницу, в этих варежках. И заливаюсь смехом. Ага. Все зам. директора городского Дома культуры только в таких на работу и ходят. Мам Маша поджимает губки, гладит меня по волосам, по спине: «Ну, смейся. Вяжите. С Богом. Ушла.» И добавляет: «Зылотыя ваши ручэньки». Мы с бабушкой, хором: «Дальше не надо!» Почему не надо, спросите? Как вам сказать? Если прямо, то оно непечатное.  Могу только на ушко шепнуть. Да и то не каждому. Ни тогда, в 16. Ни сейчас, в мои 49).

Огурцы. - Дочк, щас почем жвачки- ти? - Те зачем? У тебя вставные. - У нас кадушка пыливная в угороди прыхудилась. ЗаклеИть надо. Я  смеюсь. Баб Дуся глядит на меня и тоже смеется. Мы сидим с ней на чурбачках перед здоровенным корытом и моем щеточками грибы- белянки. Дед  утром из леса целую люльку от мотоцикла привез . Рядышком , в громадных кастрюлях, лежат уже намытые огурцы. И грибов, и огурцов столько, что с засолкой до ночи провозимся. Пряно пахнет сорванными зонтами укропа и нежно - тонко смородиновым листом.Греет солнышко, трещат кузнечики. Я разгибаю спину, выбираю из кастрюль самые красивые огурчики.Один себе, другой баб Дусе.Хрустим. Слышим - задние дверки хлопнули. Оглядываемся: появляется палочка - батожок, нащупывает перед собой твердую почву, упирается. И в огуречно - грибное царство вплывает моя прабабушка.Мам Маша, как зовут ее в семье. Рукой заслоняется от солнца, окидывает зорким хозяйским взглядом посадки, грибы, огурцы, что мы намыли и приготовили к засолке. Изрекает : " Дочк, куды мать с отцом уехыли- ти?  Ка?  На Киии- пар? Эх, и дыраки! Угурцов - та !" Мы с бабушкой  глядим друг на друга и  прыскаем смехом.Баб Дуся качает головой, колышется, утирает кончиками платка глаза и рот. Я хохочу в полный голос. Что тебе сказать? Мне 16. Думаю, у каждого бывает: накатят воспоминания о том, далеком, где ты был непростительно молод и счастлив.И все твои любимые и дорогие сердцу, родные и близкие, с тобой. И все живы.И тебе кажется, что так будет всегда. А они взяли и ушли.И ничего и никого не осталось. Все растаяло: и маленький домик в три окошка с цветущими фиалками на подоконниках. И чудная рисовая каша к завтраку, какой я больше не ела нигде и никогда, и жареные пирожки с картошкой и холодным молоком. И волшебный огонь в печке- голландке, и мерный стук спиц, и белые носочки из тонкой пряжи с ажурами. И каникулы, которые ты ждешь, как манну небесную, чтобы свалить из ненавистного Города. Жизнь идет. А я даже не заметила, как много всего уже превратилось в воспоминания. Баб, я все помню: и туго повязанный белый платочек, и синюю кофту с маленькими кармашками, и гребенку в серебряных волосах. Баб, я не то говорю, да? Куда же вы все? Баб ?! -Дочк, не плачь.Не нады. Ну, стары стали. Пожили, слава Богу. Хватит. Дай, слёзки утру.Слышишь, как пётух поёт? "Как хы- ро- шооооо!" - Слышу, баб. Будем жить.

Шлепки. «Как хы-ро-шоооо-оооо!»- поет важный, толстый и красивый петух. Я любуюсь на него издали, а близко не подхожу. Девчонки говорят: клевачий.Мы с баб Дусей идем по нашей улице от колонки в сторону дома. Она несет на коромысле два больших ведра с водой. Я – два маленьких оранжевых ведёрка в руках.Лето. Раннее утро. Солнышко меня целует, танцует в ведёрках лучиками. Мне, наверное, года три - четыре. И у меня сегодня аж целых две радости! Радость первая: ночью на электричке приехала моя тетя, хохотушка и модница. Надя учится в техникуме, в Городочке – шьет она. А к нам приезжает на выходные. Я знаю, скоро они с подружкой проснутся и сядут завтракать. А потом пойдет веселье: поставят на нашу «Ригонду» пластинки, будут танцевать, смеяться, прибираться в избе, делать начесы у себя на головах и болтать про женихов. Вот это жизнь! Вторая радость не уступает первой. Что-кась! У меня на ногах самые настоящие ШЛЁПКИ! Делаются они так: тебе, прям как маленькой, покупаются сандалики. А потом ты ждешь, когда сандалики станут малы и дедушка отрежет от них задники и застёжки. И –вуаля!- долгожданные шлёпки готовы! Я иду, несу воду в ведерках, и до сих пор не могу поверить своему счастью. Возле дома бабушка снимает ведра, ставит их на лужайку возле поленницы и ждет меня. Я, как большая, ставлю рядом свои ведёрки, стараясь не расплескать воду. Украдкой смотрю себе на ноги. Любуюсь.А ну-ка… Щёлк! Щёлк! Это я специально шлёпочками так делаю. «Оххх, прям бёда с вашими шлёпкими»,-льется сердитый голос. Прабабушка, мам Маша, выходит со двора на улицу. Она строгая, но я ее не боюсь. Я знаю, что она любит меня больше всех на свете. «Ни носИти вы их! И матири твоей, и Нади, всем гыворила: шлёпки ваши по пяткам бьют, кровь к гылове приливат. Носитись вы… Сытрясение мозга будит!»  Потом Мам Маша смотрит на мое счастливое личико, улыбается и добавляет : «Дочк, ты уж в них ни лётай. Упадешь а то, рызобьесся. Все кишки ны дорогу вылетют.» Я обещаю, что летать в них не буду, а буду ходить тихонечко-тихонечко. Я очень не хочу, чтобы из меня кишки вылетели. Ой, что это? Слышу быстрые, легкие шаги в сенях. Словно ветром распахивается на улицу дверка, родной и счастливый голос кричит : «Юла-ааааш-ка!» Знакомые руки подхватывают меня, тормошат, кружат в воздухе. Шлепочки летят в разные стороны.Ура-ааа! Моя Надя проснулась! Я обнимаю ее за шею, глажу по щекам, она целует меня. Обе смеемся.

Здравствуйте, мои хорошие. Много лет назад, когда была обычной гадалкой, я рассказывала  о том, как живу,  что делаю в постах в Инстаграм. Постепенно  они вылились в караван историй под названием "Трудовые будни гадалки Ленорман". Потом появились  рассказы исторические, про Марию Ленорман, основательницу Таро Ленорман. Они превратились в  серию  "Из жизни мадам Ленорман". Для Дзен отбираю для публикаций  самые интересные. Я решила, что будет еще один цикл, про юность и детство. С него и начну. А пока вот вам три коротеньких рассказа. Чтобы посмеяться и поплакать. Кому какой под настроение зайдет - выбирайте. Возможно, кто- то свое вспомнит. Не буду мешать. Всех обнимаю. Убегаю работать. Дел много.