22
Лето 1917 года принесло много событий в семье Лебедевых, этот период Аня потом вспоминала как один из самых счастливых в своей жизни, несмотря даже на вести, приходящие с фронтов и настроения, царящие в их родной деревне и самом Петрограде.
К середине июля Иван почти полностью поправился, но повторному призыву не подлежал. Его оставили помогать отцу со сбором урожая, так как на угодья и трудолюбие Лебедевых вся деревня возлагали большие надежды. Им даже выделяли помощников, но никто не работал так, как Павел с сыном, возможно потому, что они трудились на своей земле, а подручные - на чужой. Так что старший по деревне оставил Ваню дома и прикрывал от проверяющих, которые активно забирали людей на фронт. А вести оттуда приходили не радостные.
После Брусиловского прорыва, который произошёл ещё прошлой осенью, новых, крупных успехов не было. Ходили слухи, что всю зиму военное командование готовило новую операцию, но произошедшие изменения во власти, и последовавшая за этим смена генералов, внесла свои коррективы не только в подходах к тактике, но и в настроения воюющих солдат.
Начали появляться дезертиры. Они массово оставляли свои позиции, сбегая с поля боя. Командиры пробовали применять жёсткие меры, вплоть до расстрела отходящих частей, но это вызывало ещё большие волнения и беспорядки среди воюющих.
Павел с Иваном узнали об этом непосредственно из уст солдата, тайком сбежавшего с фронта и добравшегося до родной деревни. Увидев его в соседнем доме, Павел первым делом хотел заявить на него, но потом вспомнил, что у самого сын незаконно дома, только благодаря заступничеству тех, кому надо, чтобы Ваня работал здесь, а не воевал где-то далеко.
Через несколько дней дезертир сам пришёл в дом Лебедевых, видя в Иване товарища по несчастью. Мужчины заперлись в комнате и разговаривали до самого утра. Гость рассказывал о происходящем на передовой, о недостаточном снабжении, самовольстве командиров и отказе большой части солдат повиноваться их приказам.
- Растёт недовольство среди солдат, - говорил беглец, - я за год службы такого не видел, как в последнее время началось. А недавно в соседней части солдаты закололи офицеры.
- Совсем честь и совесть потеряли, - негодовал Павел.
- А с командирами по-другому никак, - ответил солдат, - пайки убавили, пороха не подвозят, между собой планы согласовать не могут. Со всех сторон поступают противоречивые приказы. Заканчивать надо эту войну, не наша она, ради чего мы в неё полезли?
- Так император решил, - сказал Иван, - ему виднее.
- Так его больше нет, - усмехнулся гость, - отрёкся и больше ничего о нём не слышно. Любил бы свой народ, не бросил нас!
- Не говори так, - возразил Павел, - не нам его судить, мы многого не знаем. Но перед врагами Россия никогда не отступала и сейчас этого не будет.
Собеседник покачал головой, но спорить не стал. Он знал, что говорит, видел своими глазами и слышал настроения, усиливающиеся в рядах армии. Иван тоже застал их. Но весной они были ещё не так сильны, как к середине лета. Ослушаться приказа себя он не позволял, но видел, что часть его соратников были на грани неповиновения и бунта.
- Потеряем Россию, - сказал, ударив кулаком на столу, Павел, когда гость ушёл, - сами потом жалеть будем, а вернуть не сможем.
- А что делать, отец? - спросил Ваня.
Мужчина тяжело опустился на стул и закрыл голову руками.
- Всё, что мы можем - это делать своё дело, - наконец сказал он. - Вдвоём мы с тобой ничего не решим, да и власти у нас никакой нет, чтобы что-то изменить. А вот землю пахать и людей кормить - мы можем, и поверь, без хлеба ни одно правительство существовать не сможет, ни один солдат воевать, с ни один человек - жить. Так что дело наше - самое верное, другого всё равно не умеем. А как наша страна с бедой справится - на то воля Бога, молиться будем, чтобы сохранил он и укрепил волю наших правителей, и не отдали они ни пяди русской земли.
Иван был согласен с отцом. А вечерами вёл подобные разговоры с Аней, которая внимала будущему мужу и составляла своё мнение исключительно на основе его мыслей. Девушка была чужда мужских вопросов, которыми она считала всё то, о чём говорил Ваня. Но соглашаться с суженым считала своей обязанностью и легко принимала его точку зрения.
Ни с кем другим об этом она говорить не могла. Всё чаще за отстаивание отрёкшегося царя, можно было схлопотать. Аня в такие разборки не лезла. Мечтала о спокойной жизни и счастливом замужестве.
Их свадьбу с Иваном решили делать, не дожидаясь осени. Когда закончился Петров пост, но ещё не начался Успенский, договорились с батюшкой обвенчать молодых. Большой праздник устраивать не планировали, да и нечем было угощать гостей - до нового урожая ещё не дожили. Аня с Ваней хотели скромно отметить в кругу родителей. Не время было для веселья.
Единственное, что отличало эту свадьбу от любой другой в их деревне - это платье невесты. Специально для Ани свекровь открыла свой сундук, где хранила ткани, которые много лет подряд привозил с ярмарки её муж. Каких там только отрезов не было - льняные, шелковые, набивные. Отдельно лежали меха, заботливо переложенные травяными составами, препятствующие появлению моли.
Увидев такое богатство, Аня ахнула. Она даже не представляла, что в доме хранится столько дорогих тканей.
- Это свекровь моя, покойная, любила, - начала Александра, - Ей супруг каждый месяц что-то из города привозил. Она то шторы поменяет, то узоры на стену вышьет, то себе обновку сошьёт. Павел с детства это видел и считал, что это одно из проявлений любви и заботы. Когда мы поженились, начал мне отрезы привозить. А я к ним спокойна. Сшила себе несколько нарядов, и пока не изношу, так и хожу в них. Но сказать мужу, чтобы перестал возить, не могла, думала обидится. Он с такой заботой выбирал, так светился, когда вручал мне. Со временем, конечно, понял, но нет -нет, да привезёт мне тканей. Вот и скопилось их. Выбирай, какая тебе нравится, и давай тебе платье шить. Пост закончится - под венец пойдёшь, негоже вам невенчанным жить.
- Ваня ко мне не заходит, - краснея, сказала Аня.
- Я знаю, ещё бы зашёл к тебе! Сразу получил от отца, и не посмотрели бы, что уже взрослый и служивый, - ответила Александра, - нечего отчий дом позорить. Поэтому поженитесь, и будем пополнения ждать.
Девушка опустила глаза, и начала перебирать ткани, но так и не могла определиться, какая ей больше всего по душе. Увидев отрез молочного оттенка, решила остановиться на нём. В свободное от жатвы время - шила себе платье, Александра порой помогала ей, советовала, как лучше отрезать да пришить. К назначенному сроку наряд был готов и невеста готовилась к венчанию.