К вечеру в нашей гостинице появился комэск с ведомым пропавшего замкомэски. Комэск успел за это время слетать с заводскими представителями на вертолёте на аэродром, куда умудрился умоститься ведомый на последних каплях топлива. Комэск пригнал с аэродрома МиГ-29, а ведомый прилетел назад на вертолёте. Не знаю почему комэск не доверил лететь старлею, то ли моральное состояние его не понравилось, то ли решил воспользоваться моментом и похулиганить над Мехрабадом? Любая из этих причин была достаточна. Комэск, конечно, прошёл над полосой так, как никогда не рисковал делать дома — не поощрялось у нас такое — и был доволен собой. Жаль, что мы не видели этого прохода. Зато иранцы и переводчики с заводчанами видели. Но насладиться и нахвалиться эффектным проходом в полной мере комэске не давала неизвестность судьбы пропавшего ведущего первой пары.
Старлей, ведомый замкомэски, выглядел сконфуженным, но его переполняла радость того, что он оказался среди своих, и что ему удалось спасти самолёт. Встретили его лётчики сочувственно, но прохладно: все слышали его паническое верещание в эфире, и ведущего умудрился потерять, а это большой грех для лётчика. По мне, так и спасение самолёта его не искупает. К тому же, половина вины за потерю ориентировки, - а это мы уже признали без вариантов — лежало на ведомом. В его обязанности входит ведение ориентировки и доклад ведущему об уклонении с маршрута. Старлей что-то вякнул, когда заметил уклонение пары от линии заданного пути, но успокоился заверением ведущего, что идут правильно. Значит, был не уверен в своих словах, а потом и не смог вести ориентировку из-за большого уклонения.
От него мы узнали, что пара точно по времени обнаружила город, начала снижение с маневром выхода на посадочный курс, но по окончании его на аэродром не вышли. Самостоятельные поиски аэродрома не увенчались успехом, топливо заканчивалось, доложили РП о потере ориентировки, запросили самолёт-лидер и стали в правую коробочку с минутными прямыми. Это такой международный сигнал наземным службам: экипаж потерял ориентировку, просит помощи. Старлей перестарался с визуальным поиском аэродрома и на одном из разворотов потерял ведущего, развернулся на стрелку радиокомпаса, прошёл хребет и увидел перед собой аэродром с бетонкой. Топливо было на исходе и он приземлился на этот аэродром. Там его после посадки и приняла охрана аэродрома.
Комэск рассказал, что у иранцев этот аэродром, куда плюхнулся наш старлей, что-то вроде аэродрома подскока — он ближе к иракской границе. Да и в качестве запасного иранцы его использовали при возвращении с заданий. На аэродроме имеется только команда обслуживания и охраны. Охрана и дозвонилась до базы Мехрабад, когда захватила самолёт без опознавательных знаков и лётчика в гражданке. Так иранцы и узнали про этот самолёт. А замкомэску никто не собирался искать. Не было больше никакого самолёта, как мантру повторяли иранцы. Дурдом какой-то!
Проанализировали по карте полёт и посадку старлея и пришли к выводу, что пара вышла на город Кум, что южнее Тегерана на сотню километров. Приняла Кум за Тегеран, но аэродрома не нашла. Как они умудрились на целую сотню километров промазать!? Вариантов ответа было немного: скорее всего произошёл отказ курсовой системы, который лётчик определить не смог. Бывают такие подлые отказы, когда курсовая плавно увеличивает ошибку в показаниях. Редко, но бывают. Обычно отказ курсовой системы сопровождается беспорядочным колебанием шкалы курса или быстрым её вращением. Сразу ясно: курсовой не верить, переходить на резервный компас. А этот компас — бычий глаз его назвали в просторечии, - примитивный, отказов у него не бывает. Шкала с отметками курса плавает в жидкости, чтобы определить курс, надо по прямой немного пройти, дождаться, пока шкала остановится, а то она кренов не любит, закатывается шкала куда-то, как у быка глаз. Потому и название такое — бычий глаз. А может и не потому. Ясно, что существует он давно — боюсь, что из нашей группы, только я — хуторской кадр - быка и видел в натуральном виде. Компас надёжный. Периодически тренируемся по этому компасу летать, когда проверяемся в технике пилотирования по дублирующим приборам. Но, в данном случае, дело до этого компаса не дошло.
Старлей никак не мог выговориться, трещал и трещал без умолку, переходя от одного слушателя к другому. Настроения его слушать не было и, после ужина все разбрелись по номерам. Да и сна-то не было, полузабытьё какое-то, тревожила судьба нашего товарища. Где он?
Ночью в коридоре послышались возбуждённые голоса, хлопали двери, топот ног. Посмотрел на часы — начало третьего часа. Так могли встречать только пропавшего замкомэску. Вышел в коридор, там наши парни тискали замкомэску, живого и здорового. Он виновато улыбался и слабо отбивался от объятий. Выглядел усталым. Показали ему номер и все туда набились вслед за ним, засыпая его вопросами. Комэск прекратил расспросы, мол, дайте человеку привести себя в порядок, все марш ко мне в номер, у нас есть повод, наконец, отметить перелёт. Тащите к столу - у кого что есть съестного.
Лётчики быстро перешли в номер комэски, загалдели, радуясь благополучному возвращению своего товарища. Комэск достал откуда-то заветную канистрочку и водрузил на стол. Вокруг неё стали появляться нужные по гармонии с ней предметы и еда. Мой Четвёртый расщедрился и притащил свою армейскую тушёнку с туристическим ножом. Кое-кто дальновидно прихватил с ужина фрукты. Мы-то не голодны, надо замкомэску-бедолагу накормить. Всем было ясно, что будущее майора сильно затянуло зыбким туманом. Мы даже не пытались его будущее прогнозировать в силу необычности обстановки: новый самолёт потерян в чужой стране на этапе доставки нашей стороной по договору купли-продажи. Как поведёт себя наша сторона? «Повесит» самолёт на лётчика или на отказ авиатехники? В данном случае, престиж продаваемой техники - её безотказность - важнее, чем квалификация лётчиков, пригнавших эту технику. Да и традиция у нас такая — валить всё на экипаж, если что. Так что, майору не поздоровится дома. Ещё одна наша мудрость: от сумы и тюрьмы не зарекайся!
Теперь, когда пропавший появился перед нами, мы хотели узнать подробности его выживания после потери ориентировки, отказ прибора навигации, после обсуждения вечером, уже никого не интересовал. Нам полезнее было узнать, как ему удалось приземлиться в горной местности и выжить в чужой стране. Этот главный вопрос и задал комэск нашему товарищу, когда он появился за общим столом и выпил живительной влаги, которая его уже ждала в стакане. Замкомэске поставили тушёнку, и пока он утолял голод, лётчики причастились по очереди кутаисским коньяком, славя удачливость замкомэски: второй раз катапультировался с благополучным для своего здоровья исходом.
… Когда замкомэск понял, что катапультирование неизбежно, то попытался найти на шоссе участок с возможностью приземлиться, но горная дорога годных прямых участков не имела, да и трафик движения был плотным на шоссе. Наконец, речевой информатор сообщил, что в расходных баках закончилось топливо и надо катапультироваться. Двигатели работали, лётчик отвернул в сторону пустынного места, добрал высоту, наметил направление пешего хода на ближайший населённый пункт, сбросил фонарь и выбросил свою сумку с вещами — великовата она у него была, могла создать помехи катапультному креслу. Принял нужную позу и потянул ручки-держки катапультирования. Система сработала штатно, высота и скорость были установлены лётчиком правильно, и сразу в поток был введён основной купол.
После взрыва самолёта на земле, лётчик осмотрелся, развернулся в сторону населённого пункта и стал искать под собой площадку. Местность была не сильно пересечённой, ему удалось выбрать место приземления. Он успел заметить, что из деревни уже бежали люди в его сторону. Приземлился удачно, собрал парашют и НАЗ, тут и подбежали дети. Повели его в деревню.
Там, среди жителей, оказался грузин, сносно разговаривавший на русском языке, что было большой удачей для лётчика. Вызвали полицию в эту деревню, грузин-толмач помог замкомэске объяснить цель своего прибытия в Иран и полицейские доставили лётчика с его манатками на авиабазу Мехрабад, а оттуда уже в гостиницу.
Замкомэску поразила нищета жителей деревни - дети были босые и одеты в лохмотья, да и взрослые носили ветхую одежду. Однако, когда лётчик пытался раздать монеты на память, никто их не принял от человека, попавшего в беду. Пока ждали полицейских, дети нашли сумку, выброшенную в воздухе из кабины истребителя и вернули лётчику. Очень честный, гордый и … нищий народ.
Никто за язык замкомэску не тянул, он сам сказал, что был, скорее всего, плавный уход шкалы прибора навигации, он выдерживал значение заданного курса и плавно уклонился вправо от линии заданного пути. Вот и получилось на 800 км пути до Тегерана уклонение на сотню километров южнее. Лётчик потерял визуальный контроль за местом самолёта в самом начале пути по иранской территории, а потом уже просто выдерживал режим полёта, надеясь в конце пути оказаться над городом. Да, ведомый пытался ему сказать, что они уклонились, но точных данных не привёл, уверенности в голосе не было, а сомнений у замкомэски и своих хватало, чтобы реагировать на чужие. Подошёл к рубежу снижения, а вот и город впереди. Отлично! Радиокомпас показывал туда, куда надо, но после снижения начал искать радиопривод — вращаться в разные стороны. Замкомэска перестал обращать на него внимания. А город оказался не тот.
Замкомэска выговорился, утолил голод, расслабился и стало видно, что он сильно устал. Комэск дал команду разойтись по номерам на отдых. Главная проблема — поиски замкомэски — разрешилась сама собой. А впереди нас ждут разборки ЧП дома. Спать, спать, спать…
Утро вечера мудрее.