- Леонид Сергеич?! - Раздался звонкий женский голос.
Он тут же заметался между стенами боксов автомойки. Три бокса стояли внутрь воротами, образуя посередине площадку, правильной квадратной формы. С третьей стороны были ворота для въезда.
Хозяин мойки Леонид Хрусталёв сидел в курилке, устроенной под открытым небом, и разговаривал с одним из клиентов. Он то ли не услышал, что его зовут, то ли не обратил внимания - мало ли кто тут горлопанит.
Но молодая женщина не сдавалась, она бросила свою красивую машину прямо посередине двора, быстро выбралась из салона и шагнула к курилке:
- Дядя Лёня! Ну, ты, что, своих не узнаёшь?
Уперев руки в бока, она несколько секунд постояла и направилась туда, где сидел Леонид.
Хрусталёв поднял глаза на подходящую девушку и хотел уже ответить что-то резкое этой нахалке. Но присмотревшись, он выдал:
- Шурка, ты??! Шурочка!
Мужчина неловко поднялся с лавки и пошёл ей навстречу.
Та, кого назвали Шуркой, перестала изображать леди и кинулась на шею дяде Лёне. Хрусталёв раскинул руки в стороны, его глаза наполнились непрошенными слезами:
- Девочка моя!
Шурочка и Леонид крепко обнялись.
Все, кто видел момент этой встречи, удивлённо захлопали глазами. И сотрудники автомойки, и клиенты. Чтобы Лёня Хрусталь пустил слезу при виде какой-то худосочной девицы? Никогда такого не было!
Но по объятиям этих двоих было видно, что они давным-давно знакомы.
***
"Александра, Александра..."
Шурка ненавидела эту песню и "этот город" ненавидела тоже, хотя даже не подозревала в свои пять лет, о каком городе идёт речь.
Но девочка прекрасно знала, если мама называет её Александрой, значит, она где-то проштрафилась. А уж когда родительница затягивала эту песню, значит, наказание неминуемо.
Ольга Игоревна, мама Шурочки, была очень своеобразной женщиной. Когда девочке исполнилось всего лишь три годика, Ольга, якобы уличила мужа в измене и подала на развод.
Она не собиралась слушать Николая, своего мужа. Она не хотела алиментов.
- Мне ничего не нужно от этого лгуна и подлеца! - Заявила Ольга Игоревна судье.
С этой фразой она собирала вещи свои и дочки.
С этой фразой на устах она ехала в родной городок, где её никто не ждал.
Ольга устроилась работать вахтершёй на проходную местного заводика. Им с Шуркой выделили однушку в доме, который построил этот завод для своих работников.
Ольга Игоревна с одинаковым равнодушием смотрела на рабочих, идущих мимо турникета, и на маленькую Шурочку, пытающуюся сделать что-то для мамы.
Но маска безразличия тут же слетала с лица Ольги, когда дочь, по её мнению, "отвратительно себя вела".
- Не чавкай! Ты, что, в свинарнике?
- Не горбись, а то такой останешься!
- Не загребай ногами!
И ещё множество подобных замечаний щедро выдавали накрашенные губы Ольги Игоревны.
Иногда Ольга приходила с работы навеселе, и тогда любое неверное движение дочери выводило её из себя:
- Ты такая же никчёмная, как твой папаша! И за что только мне это наказание!
Мать заламывала руки, потом падала без сил на кровать. Саня надеялась, что мама сейчас уснёт, и тогда можно будет тихонько поиграть куклой, которую ей отдала соседская девочка. По правде сказать, эту куклу её хозяйка хотела выкинуть на помойку. Но Шурочка увидела игрушку и так сильно вцепилась в неё, что девочка позволила ей забрать куклу.
У куклы не было одного глаза, а волосы спутались настолько, что легче было бы их состричь, чем расчесать. Но Шурке и такая кукла стала лучшим другом, ведь Ольга Игоревна не считала нужным покупать дочери игрушки.
- Я тебя одеваю? Одеваю! Кормлю? Кормлю! Папаша твой на тебя ничего не платит, вот и будь довольна тем, что есть!
В гневе Ольга совершенно забывала о том, что сама отказалась от алиментов на дочь, и на чём свет стоит ругала Сергея.
Отлежавшись, Ольга Игоревна находила Шуру, довольную, с игрушкой в руках, почему-то эта картина злила её ещё сильнее. Вот тогда-то она и начинала петь:
- Александра, Александра... Где ты только взяла эту уродскую игрушку, Александра?
Мать пыталась отобрать куклу, а Шурочка всеми силами тянула единственную подружку к себе.
- А ну, отдай!
Девочка мотала головой и не хотела расставаться с куклой.
Мать бралась за ремень.
Ольга Игоревна "воспитывала" дочь. Любая мелочь бесила её, и чем дальше, тем чаще Ольга впадала в ярость.
Маленькая Шурочка ничего не могла противопоставить озлобленной матери. Но становясь старше, девочка научилась хитрить, скрывать, прятать чувства и вещи от матери. Она убегала из дома и отсиживалась в заброшенном доме на соседней улице.
Однажды сидя там и дрожа от холода, Шурка решила, что как только получит паспорт, сразу же уйдёт из дома.
Благодарю за лайки, комментарии и подписку!
Будьте здоровы!