Во все времена в Петербурге были свои неповторимые запахи. По воспоминаниям советского писателя Льва Успенского, до конца 1920-х годов традиционным питерским запахом был устоявшийся дух конского навоза - ведь лошадиная сила была сперва единственным, а потом одним из главных транспортных средств. Лошадиная сила, естественно, оставляла на мостовой следы своего существования. Другим привычным запахом Петербурга столетней давности был запах жареного кофейного зерна во дворах. А всему виной - столичные заядлые любители кофе, презиравшие готовый молотый кофе и покупавшие его исключительно в зернах. Они жарили кофе в духовках и на противнях, а затем мололи, наполняя все вокруг неповторимым ароматом. Были и сезонные запахи. На Масленицу Петербург, подвергавшийся наплыву финских веек, благоухал свежим сеном и крепким финским табаком. Весной горожане были вынуждены терпеть, по словам газетчиков, «испарение конского навоза, смешанного с грязным снегом, затхлый запах конюшен и прачешен». А летом,