Следующей целью была Ницца, где они хотели посетить прабабушку Бобика, дочь великого церковного философа Алексея Хомякова, Екатерину Алексеевну Челищеву. Много историй рассказывалось об оригинальной и своенравной восьмидесятилетней даме. Она унаследовала от своего отца независимый характер. Тот не давал никому собой командовать. Обычно он ходил, как позже Лев Толстой, который эту манеру у него перенял, в русской народной одежде. Когда он был в Петербурге, царица узнала об этом и захотела увидеть знаменитого писателя. Он был приглашен на чай в Зимний дворец. Охрана не хотела пропускать человека в русской рубашке, без сюртука и орденов. Если он Хомяков, то, как происходящий из боярского рода как минимум должен иметь орден.
Он объяснил ошеломленным служакам, что он ни от кого орден не примет, это ниже его человеческого достоинства. Эти увешанные орденами бутафорские манекены выглядят, как новогодняя ёлка. Охранники смеялись, считая его пьяным шутом. Он их серьёзно спросил в последний раз, будет ли он допущен к царице. Они ответили, смеясь, что нет.
– Ну, я тогда пошел, пусть гнев царицы падёт на ваши головы. Доложите по крайней мере, что я пунктуально вовремя приходил и вы меня не впустили! – Он ушел и, конечно, написал письмо царице, описав, как было дело, это было щекотливое положение. Царица послала свою придворную даму, которая его просила ещё раз прибыть, он отклонил приглашение.
Злые языки утверждали, что её супруг, Михаил Николаевич Челищев от живого темперамента жены слишком быстро износился и рано отправился на кладбище Даниловского монастыря. Он умер в 1883 году. Она командовала всем московским обществом и приобрела много врагов, говоря всем "правду-матку в глаза", которая всегда была почему-то неприятной. Наконец, она поссорилась и с царём Александром Александровичем и его женой Марией Федоровной. Рассказывали, что она в узком кругу высказала своё мнение о политике царственным супругам, топнула ногой и сказала:
– «Тьфу!» – что имело символическое значение плевка, в ту же ночь она покинула Петербург и уехала в Ниццу, где она уже давно на Пиацца Гримальди купила Вилла-Катальди. Этот враждебный выпад против правящей супружеской пары давно в ней созревал, был не спонтанным и определенно хорошо подготовленным. Она рассчитывала также на рыцарское достоинство царя, что он даму её положения и происхождения не арестует. После её отъезда из России москвичи и петербуржцы вздохнули с облегчением. Больше не было человека, который бы призывал людей к совести и человеку бросал в лицо все сплетни, которые о нём рассказывают.
Бобик, помня неприятную встречу с прабабушкой Лещинской-Раевской польской стороны своей семьи, имел большие сомнения. С одной стороны, было любопытно, с другой стороны, немного страшно познакомиться с новым оригиналом другой ветви родственников и предков. Кроме того, он принадлежал к наследникам.
На вокзале они взяли фиакр и ехали по чудесному берегу голубого моря. Небо было синим, солнце пекло во всю. Дома сияли белым и яркими красками. Почти все они были построены в одном стиле, как и на других курортах, таких как Баден-Баден, Висбаден и др. Весёлые люди гуляли по улицам. Было так светло и радостно, как не бывает в городах ни дома, ни в Германии. Перед Корсо повернули в тихие улицы к Пиацца Гримальди.
Они въехали через кованные ворота в парк и остановились перед типично итальянской виллой. Старый седой ливрейный лакей, низко кланяясь, спустился в высокой лестницы и помог Ядвиге выйти из коляски. Он поцеловал ей плечо и руку по старинному обычаю слуг и радовался возможности её здесь приветствовать.
Потом он поцеловал руку и Бобика, что того очень смутило. Бобик взял голову старика в руки и расцеловал в щёки. Тот был этим так тронут, что заплакал и вытирал слёзы рукавом. Он повёл их по покрытым коврами лестницам наверх в комнаты. Бобик осматривался. Жалюзи из-за жары были полуприкрыты, так что в комнатах был приглушенный свет. Комнаты были большие с высокими потолками и выцветшими обоями.
Мебель из карельской березы напоминала русскую времён Александра I, нечто среднее между ампиром и бидермейером. Прабабушка заботливо перевезла их сюда из имений в память о своём браке, так как не собиралась возвращаться в Россию. В восточном углу висела икона Владимирской Божьей Матери, перед которой горела красная лампадка. Рядом лики святых Бориса и Глеба, Владимира, Михаила Черниговского, Василько, которого братья ослепили, Георгия, Сергия Радонежского, и последнего и самого чудесного святого русского Серафима Саровского.
Бобик преклонил колена и перекрестился перед иконами. Сначала перед Владимирской, затем перед всеми святыми. Уже несколько недель у него не было возможности преклонить колена перед иконой. Здесь в их присутствии он снова чувствовал себя дома, окруженным русским духом и обычаями предков, которые его охраняли. Он ещё не видел прабабушку, но через встречу с этим залом и иконами он почувствовал родство. Она конечно была истинно русской душой. Они помылись и переоделись с дороги.
В четыре постучал старый Михей и позвал к чаю. Они вошли в просторный салон. На столе стоял серебряный самовар, на котором возвышался пузатый фарфоровый чайник, старое изделие петербургской мануфактуры, цилиндрические чашки с позолоченным краем, различное варенье в хрустальных вазах. Всё было как дома в Гиреево, Голицыно или Красном Селе.
Бобик от радости чуть было не забыл поцеловать руку прабабушке. Ядвига сделала перед нею низкий придворный книксен и поцеловала руку. Бобику показалось смешным, что его мама целует кому-то руки, но это выглядело очень смиренно. Старая дама осмотрела её внимательно и доброжелательно и потрепала по щеке. Бобик стоял перед внушительной старой дамой в белом одеянии, ему сразу понравилась, что она не была накрашена, надела только одно жемчужное ожерелье и двойное обручальное кольцо. Лицо было строгим и дружеским. Ей было нечего скрывать, и она смотрела испытующе и пронизывающе, но не осуждающе.
– О, твои глаза всё видят, ты одним взглядом обежал всё помещение, и я могла бы поспорить, что ты всё увидел. Это хорошо, углубляй эту способность, и ты научишься вещи и людей видеть в корне их души. Из тебя мог бы получиться хороший врач, только не становись дипломатом, им приходится слишком много скрывать, живи с открытой душой.
Сели к столу, и она разливала заварку и кипяток по чашкам. Её руки не дрожали, движения чёткие, во всём чувствовалась продуманная уверенность. Она не говорила много слов и позволяла длиться молчанию, что обычно воспринималось в обществе тягостно, но здесь это было нормальным. Она спрашивала о событиях в России, о старых друзьях, о том о сём, но Ядвига не могла ничего сказать о многих, потому что ничего о них не знала.
Потом она поняла, что дама спрашивает о людях, живших в сороковых и пятидесятых голах прошлого столетия, то есть до того, как Ядвига родилась. Она могла рассказывать только о их внуках и правнуках. Прабабушка это сообразила и улыбнулась:
– Я очень стара, но прошлое встаёт перед глазами гораздо отчетливее, чем настоящее. Я забываю, что те, о которых я спрашиваю, были бы сейчас сто, девяносто или восьмидесятилетними, и почти все умерли. Они жили интенсивно и в моём сердце живут и сейчас. Как сегодня вспоминаю я, как в 1852 году моя любимая мать, Екатерина Михайловна Хомякова, в девичестве Языкова, сестра поэта, умерла от холеры. Она очень дружила с Гоголем.
– Мы шли за её гробом. Отец, восьмилетняя Анна и я, мне тогда было восемнадцать. Дул ледяной ветер, слёзы замерзали на щеках. А в Марте того же года мы стояли у гроба Гоголя. Я помню, отец держал меня за руку и безутешно плакал, как дитя, от ярости и горя. Я слышала, как он сказал: "Он на совести проклятого попа!" – Позже он мне рассказал, почему Гоголь не смог надолго пережить смерть нашей мамы. В то время к Толстому, в доме которого в этот момент жил Гоголь, пришел известный священнослужитель, проповедник и воскреситель душ. Толстые были им очарованы и уговаривали Гоголя его принять. Поп его ругал, называл атеистом и расписывал ему все мучения ада. Он предлагал ему все свои произведения уничтожить. В ту же ночь Гоголь позвал мальчика слугу и попросил разжечь камин, в который побросал все рукописи, в том числе продолжение "Мёртвых душ". Мальчик хотел ещё ночью известить моего отца, но лакей графа Толстого не разрешил его будить. Рукописи великого писателя были потеряны для всего мира вследствие узколобого религиозного фанатизма. Потом Гоголь отказался от пищи и умер голодной смертью через три недели после духовного самоубийства. Сколько всего было пережито за долгую жизнь! – Бобик смотрел на неё горящими глазами. – "Она была знакома с Гоголем, эта рука, которая трепала меня по щеке, пожимала его руку!"
После чая он смог осмотреть комнаты. Предметы и портреты были привезены из имения. Это были в основном предметы, которые в качестве приданого привнесла прабабушка Мария Алексеевна Хомякова, урожденная Киреевская, жившая при Екатерине. На портретах были члены семьи Киреевских: Бибиков, Елецкий, Гурьев, Муравьёв, Демидов. Перед каждым портретом Екатерина Алексеевна что-нибудь рассказывала. XVII-XVIII столетия русской истории ожили перед глазами Бобика.
Эта старая женщина держала в руках невидимые нити, которые её таинственным образом связывали с прошлым. Благодаря её образному повествованию и её хорошей памяти, она смогла всё очень ясно представить своему маленькому правнуку. Он был поражен: кусочек старинной России сохранился на Ривьере! Это было абсурдно, но чудесно!
Две недели в раю! Они выезжали на маленьких пароходиках в море на острова, поднимались на горы, были счастливы и беззаботны. Вечерами они погружались в прошлое. Прабабушка рассказывала каждый раз нечто новое о своей жизни и жизни предков. Наконец, когда они её с грустью в сердце покидали, по русскому обычаю сели молча не несколько минут в салоне. Эти минуты казались часами. Бобик смотрел перед собой и пытался успокоить и расслабить руки, ноги, лицо, это ему плохо удавалось, охотнее он бы рассматривал ещё раз портреты и прочие предметы.
Он с ними уже породнился и хранил в сердце их образ. Он прирос сердцем и к прабабушке. Утром она вставала первой, призывала Михея, тот приносил ей древний образ пророка Илии. Она брала его и давала приложиться сначала Ядвиге, потом Бобику. Она сначала касалась лба её краем, потом крестила их, затем они целовали икону и её руку.
– Этой иконой, происхождение которой я не знаю, мои предки благословляли своих детей при крещении и вступлении в брак. Легенда повествует, что она принадлежала нашему предку Мурзе Шидимиру, из синей орды, который в 1300 году приехал в Тверь, поступил на службу к князю и крестился. Его благословил этой иконой архиепископ. Точно известно, что его праправнук боярин Давид Бибиков уже имел эту икону. Я вас больше не увижу. Скоро будет война и Европа переживёт все её ужасы. Мне этого уже не пережить, я желаю вам выстоять, чтобы вы для нового были открыты, но и старого не забывали! Когда живёшь для будущего, нельзя обрывать нити, связывающие тебя с прошлым.
– Но, бабушка, не будет никакой войны, это же самоубийство, и никто войны не хочет! – сказала Ядвига.
– Милое дитя, никто её не хочет, но все к ней готовятся. Наш Николай Александрович слаб и является игрушкой своих советчиков. Вильгельм тщеславен и болезненно самолюбив, Пуанкаре – простая голова. А этот старик, как его, а, да, Франц Иосиф, он уже мёртв, только об этом не знает. Если хоть кому-нибудь из них подложат бомбу под стул, весь мир взорвётся! Я это чувствую! Эти шовинисты, националисты, террористы! И каждый думает, что с ним Бог, а это ужасное святотатство! У немецких солдат на пряжках ремней стоит: «С нами Бог» – они его что, заарендовали?
– Какая профанация Бога! Все идеалы мира и свободы в борьбе против придуманного врага используются в преступных целях. Это очень плохо! Но к сожалению всё время возникают войны, потому что один другого задевает, а тот этого не терпит, и лучшие погибают за родину. Только те, кто поджигают этот пожар, как правило остаются. Ну, вы это испытаете. Живите весело и не забывайте вашу сумасбродную бабушку! – Бобик подбежал к ней, обнял, поцеловал, и не мог оторваться:
– Я тебя никогда не забуду, ты моя самая любимая, самая, самая любимая бабушка!
----
Подписывайтесь, что б не пропустить новые статьи
Полное содержание статей в этом блоге по данной ссылке.
Пост знакомство - обо мне, о том, кто завел этот блог.
#пересказкниг #снемецкогонарусский #переводкниг #владимирлинденберг #философияоглавноем #мыслиобоге #историячеловека #линденберг #челищев #книги #чтопочитать #воспоминанияодетстве #лебедевад #лебедевалексейдмитриевич