Что-то изменилось, когда Карлуша покинул Белый Дом. Жизнь стала проще и радостней. Вечерние праздничные компании, шумные праздники с расфуфыренными гостями, украшенными лентами и орденами, закончились. Уже не разбивалось столько бокалов, тарелок и граммофонных пластинок. Число же милых гостей существенно возросло. Они приходили к обеду, и порой совсем забывали дорогу домой, оставаясь просто неделями. Няня ворчала и протестовала, но они всё равно оставались. Няня называла их дармоедами.
Это были писатели и поэты, философы и преобразователи мира, или просто высокопарные бездельники. Не все поэты были известные. Они сначала не имели никакого заработка. Некоторые из них привозили начинающих гениев, чтобы их выдвинуть. Няня не могла взять в толк, почему их нужно было выдвигать именно в Белом Доме. Мир велик, и есть много других мест для продвижения молодых гениев.
Бобик и Вера были в восторге от их одеяний. С виду они были неприступными и гордыми. Они носили шляпы с очень широкими полями, которые нельзя было найти ни в одном шляпном магазине. Бобик решил, что, наверное, есть специальные лавки с одеждой и шляпами, где одеваются только гении. Почти все носили длинные накидки, часто неопределенного цвета. У некоторых вместо шнурков на ботинках были верёвки. Они были большие спорщики. Иногда они молчали, но если говорили, то громко и бесконечно. Их слушали, но не понимали.
Читались и обсуждались стихи и проза. Вечером приходил генеральный прокурор Ходасевич, действительно демонический человек, и рассказывал о последних преступлениях. Его голос звучал металлом, и ужас заползал, как холодное пенное шампанское, за воротник. Но тут кто-нибудь его просил:
─ Михаил Александрович, оставьте вы этих преступников. Почитайте лучше Тагора, почитайте из Гитаниали! ─ И демонический криминалист превращался в поэта, и перед глазами завороженных слушателей возникал индийский сказочный мир.
Давид Бурлюк, монокль в глазу, трубка во рту, в зелёном пиджаке и красном жилете с золотыми пуговицами, позируя, рисовал на холсте линии и цветные пятна. Его окружали большие и маленькие. Что это краски и линии, было видно, но что это могло означать, никто не мог понять.
─ А что это изображено, дядя Бурлюк? ─ спросил Бобик. Картина напоминала ему роман Саши «Священник желтой жизни», который тоже никто не понимал.
─ Ты ещё не понимаешь, Бобинька. Это совершенно новая, можно сказать, духовная живопись. Она больше не содержит формы. Она, как музыка, только цвет и композиция. Это живопись будущего! ─ Он был очень горд этим. Большие и маленькие окружали его с глупыми лицами. Некоторые делали вид, будто что-то понимают. Бобик повернулся к маме.
─ Знаешь, мама, это же точно так же, как в сказке о голом короле, ─ все там тоже были в восторге, потому что никто не хотел казаться глупым. Только ребёнок крикнул, что король голый!
─ Помолчи, Бобик, если ты ничего не понимаешь! ─ попыталась урезонить его Ядвига. Некоторые гости весело смеялись. Бурлюк смеялся вместе с ними и рисовал дальше.
Когда Карлуша, как договорились, дважды в месяц приходил в дом, всё менялось. Поэты известные и такие, которые ими ещё будут, бесшумно исчезали. Достаточно было одного няниного слова с серьёзным красноречивым взглядом. Когда они узнавали, что приходит Карлуша, все исчезали, запаковав свои чемоданы и книги. Няня, Ариша и девушки шныряли с тряпками, щётками и мастикой для пола. Вскоре дом начинал роскошно блестеть, как прежде.
Карлуша сильно изменился. Он приносил Ядвиге цветы, а детям шоколад и игрушки, был приветлив и не скандалил. Чувствовалось, как он себя железно сдерживал. Он разговаривал со всеми, и слушал всё, что они рассказывали. Это был совсем другой человек. Дети считали, что, если бы всегда так было, то не было бы основания ему уходить из дома. Няня как-то сказала Ядвиге:
─ Видишь, какой он. Люди всегда находили его чудесным компаньоном и гостеприимным хозяином, потому что он только домашними мог командовать. А тут он дичал. Господи, избави нас от этого! ─ Ядвига молча кивнула. Бобик с сожалением сказал:
─ Почему он не мог всегда быть таким? Тогда бы у нас не было перед ним страха!
─ Я, к сожалению, плохо его воспитывала, Бобик.
─ Взрослых тоже нужно воспитывать?
─ Да, Бобик, это была моя ошибка, что я пустила всё на самотёк и не возражала. Жизнь всё время нас воспитывает.
Когда Карлуши не было, снова появлялись милые гости. Приятная рутина царила в доме. На вещах лежала пыль, не было никого, кто бы полез и проверил пальцем в углах и на шкафах, а после стал бы метать громы и молнии. Еда появлялась на столе не так пунктуально, и приготовлена была тоже не так хорошо.
На всё выдавалось гораздо больше денег. Фрося утверждала, что всё подорожало. С полок и из шкафов пропадали вещи. Неожиданно обнаруживалось отсутствие чего-то на полке. Это было заметно. Там недавно что-то стояло. Но что там было? Ядвига спрашивала Бобика и Веру, няню и Аришу. Все стояли перед пустующим местом, и никто ничего не знал. Кто-то отсюда что-то взял. Видимо, это был тролль. Фрося даже перекрестилась.
У каждого в доме был свой собственный способ добывать вещи, которые были ему нужны. Так, Ядвига однажды обнаружила в Фросиной комнате своё платье, которое она незадолго до этого хотела надеть, но не нашла. Никто его не мог найти, Фрося тоже. Его взял тролль. При этом оно было. Оно лежало у Фроси в сундуке и немного оттуда выглядывало. Ядвига спросила:
─ Что это за платье, Фрося?
─ Какое платье, госпожа? ─ невинно спросила та, чтобы потянуть время, ─ Ах, да, это платье, да-а-а, я его нашла.
─ Где же ты его нашла, Фрося?
─ Да, оно лежало, никому ненужное, где-то в углу. Я подумала, что оно ничьё, и его подобрала.
─ И ты не знала, что оно моё? Что я его носила? Я же его искала, и ты мне даже помогала в поисках, ─ мама смотрела строго.
─ Пусть меня Бог накажет, если я это знала. У меня глаза, наверное, ослепли, раз я не узнала, что это твоё платье. Ну вот, оно и нашлось! ─ она погладила платье рукой, пару раз всхлипнула. Было непонятно ─ то ли ей жалко отдавать платье обратно, то ли это от угрызений совести. Бобик решил, что преобладала боль от внезапной потери.
У няни была собственная метода. У неё в деревне было много бедных родственников и внебрачный сын Петенька, который обычно в каникулы появлялся в Белом Доме и играл с Бобиком. Бобик не мог этого себе представить, что его толстая, уютная няня имеет сына, да ещё и внебрачного.
Нянина метода была тоньше и легальней, чем Фросина. Она приходила рано утром, когда Ядвига ещё спала, с каким-нибудь платьем, или какой-нибудь одеждой Бобика в спальню. Она возилась не очень громко с гардинами, пока мама не просыпалась. Тогда няня подходила к Ядвиге с вещью и ворчала:
─ Посмотри, госпожа, и ты и Бобик, и Вера не умеете обращаться с хорошими вещами. Ты только посмотри, как оно выглядит! Это совсем изношено, потеряло вид, всё в пятнах! ─ и она показывала действительно запачканные места. Сонная мама не смотрела.
─ Что будем делать, раз оно так изношено? Я не знаю, оно же ещё не такое старое, ─ добавила она, ─ но ты же его не сможешь носить. Переделывать не стоит. Если отдать татарам, они дадут очень мало. Не пропадать же добру совсем. Может быть, отдать его моей бедной сестре Аксинье? Ей как раз нечего надеть, так она бедна. А ты совершишь доброе дело. ─ И няня заплакала.
─ Только зачем Аксинье вечернее платье?
─ Ну, она переделает из него что-нибудь простое.
И раздобытые вещи отправлялись к Аксинье. Подобным же образом исчезала одежда Бобика. У него была привычка, проходя мимо стен дома, виснуть на покрытых оцинкованным железом подоконных выступах. От этого на рукавах появлялись меньшие или большие вырванные уголочки. С точки зрения Бобика в этом не было ничего плохого.
Но няня возникала утром с испорченной таким образом шубой, ворчала и жаловалась на Бобика. Мама высказывала мнение, что это ещё можно зашить, но няня возражала, что нехорошо будет выглядеть, если господский ребёнок станет ходить с зашитыми рукавами. Могут подумать, что в доме нет больше денег, и как радостно начнёт сплетничать об этом злая Кутузиха.
Нет, рукава зашивать нельзя. Надо позаботиться о другой шубе. И старую, непригодную шубу получал Петенька. Бобик сердился. Шуба была ему всем хороша. И проходило какое-то время, пока на новой шубе появлялась царапина. И приходилось за вещью следить. Бобик ненавидел новые вещи, потому что в этом состоянии не вещи принадлежали ему, а он принадлежал им, был их рабом. А, когда бывал вырван первый уголок, больше никто не обращал внимания и не ворчал. Было уже всё равно. И удивительным образом надорванные и надломанные вещи служили много дольше.
После Карлушиного ухода лошади и коровы съедали много больше, хотя лошадьми стали пользоваться меньше. Александр считал, что это заблуждение, всё дело в подорожании. Ядвига ни в одной газете не нашла, что происходит повышение цен. Она спросила дядю Ивана. Он тоже ничего об этом не слышал. Поэты тоже не могли ничем помочь. Раз у них не было денег, им незачем было этими вопросами интересоваться. Ядвига не знала, где можно получить сведения.
Однажды на чей-то день рождения Ядвига надела чудесное красное атласное платье и сверху накидку из брюссельских кружев. Большой испанский черепаховый гребень удерживал накидку на голове. У Бобика об Испании осталось яркое воспоминание о праздничной корриде. Весьма воодушевлённо он закричал при всей собравшейся публике:
─ Мама, ты выглядишь совсем, как кокотка! ─ Конечно, он думал, что это нечто испанское и благородное. Не успел он моргнуть, как последовала оплеуха, и он обиженно заплакал. Его выгнали из комнаты. Он не знал почему. Некоторое время в гостиной было тихо, потом все рассмеялись, когда поняли, что он просто перепутал слова. Пришла мама, чтобы извиниться. Она попросила, чтобы и он себя извинил, и никогда больше таких неприличных слов не говорил. Он не понимал, почему он должен был себя прощать. Он просто хотел сказать, что она выглядела по-испански. Но это же не оскорбление! На это мама рассмеялась, и всё снова стало хорошо.
Решили поехать к известной гадалке, которая жила в Семёнове. Запрягли двуколку. Александр ворчал, что места только на шесть персон, но, не обращая внимания на его протесты, втиснулось восемь. Примирившись, он щелкнул кнутом, и весёлая повозка пришла в движение.
Ведьма занимала маленькую, несколько запущенную избушку. Ядвига с подругами, шумные и смеющиеся, вошли внутрь. За ними протиснулся Бобик. Пахло кислыми щами и ладаном ─ удивительная смесь запахов. Хозяйка перед каждым положила карту. Она пронизывающим взглядом смотрела на каждого из пришедших. Ядвиге она сказала своим дребезжащим голосом:
─ Ты найдёшь то, что потеряла. Ты будешь снова терять и снова находить. Но только, чтобы снова потерять. ─ Ядвига выглядела озадаченной. Нужно было это изречение ещё понять.
Обратное путешествие было несколько менее шумным. В сущности, каждая из подруг получила загадку. Будущее благодаря предсказаниям не стало яснее, но сделалось угрожающим и туманным. Все были задумчивы и удручены. Бобик ворчал.
─ Как можно спрашивать вещи, о которых нельзя ничего знать. Никто не знает будущего. Это дело Бога!
─ Но можно же хотеть немножко заглянуть за занавес. Ты этого не понимаешь, Бобик? Конечно, ты этого не понимаешь, ты же мужчина! ─ смеялась Маруся.
Они прибыли в Старое Гиреево. Мост там, где оба пруда соединялись узким каналом, ещё во времена родителей дяди Ивана был гнилым, и его доски сильно скрипели, когда по ним ехали. Когда двуколка была на середине моста, раздался грохот от ломающихся гнилых досок, и повозка с женщинами погрузилась в болото.
Оглобли сломались, и лошадь упала на колени. Восемь вопящих пассажирок оказались в болотной воде. Они сидели, стиснутые в повозке. Александр был вне себя. Купающиеся мужчины увидели с берега несчастье и, как были нагие, побежали на помощь. Женщины возмущённо заорали. Александр разозлился не на шутку.
─ Для вас что, лучше утонуть в болоте? Или вы ни разу голого мужчину не видели? Тогда закройте глаза, если вы их не хотите видеть! ─ Его ярость произвела впечатление. Сколько он мог видеть, ни одна дама не закрыла глаза, некоторые немного прищурились. Мужчины с большим трудом по одной вылавливали путешественниц. Другие вытаскивали испуганную лошадь. Потом объединенными усилиями вытащили повозку. Все имевшиеся деньги отдали спасителям. Траурный кортеж тронулся. Голые мужчины весело и благодарно махали вслед.
Повозку оставили на обочине. Впереди шел Александр с лошадью, за ним ─ группа женщин в грязных и рваных нарядах. Чтобы не доставить удовольствия гиреевским сплетникам, решили отправиться к дяде Ивану. Там к ним протянулись готовые помочь руки. Всё что нужно, было зашито и вычищено. Они напились горячего чая с вареньем и баранками. Все снова были веселы, и при рассказе о голых мужчинах перемигивались. Дядя Иван громко смеялся.
Через несколько недель после этого они ехали в Старый Замок на другой лошади и в другой повозке. Тут встретился им выезд. Лошадь весело заржала, встречная лошадь ответила. Бобик посмотрел внимательно и удивлённо.
─ Это же наш Рольф?! ─ Ядвиге показалось то же самое. Она вспомнила, что Рольфа уже давно не запрягали.
─ Александр, это был не Рольф? Он очень похож, ─ спросила она Александра. Тот пожал плечами.
─ Всё может быть, госпожа. Я его давно не видел. Он убежал с выгона ещё при его превосходительстве, и с тех пор не возвращался. Разве вы не знали, госпожа? Возможно, я совсем забыл вам доложить, ─ он снял шапку и поскрёб в затылке. Бобик и Ядвига поняли, что он Рольфа продал.
─ Тогда узнай, к кому лошадь попала и верни её! ─ сказала строго Ядвига.
Богатый крестьянин Костюша продавал в Белый Дом продукты питания, а иногда что-нибудь по случаю и покупал. Он был рыжебородым, косоглазым и очень самоуверенным. В прихожей ждать он не оставался, а отправлялся прямо в гостиную. Няня ворчала:
─ Ты что, не можешь подождать, как положено? Обязательно нужно в чистой комнате следить?! И не хочешь снять свою старую шапку со своего глупого черепа? ─ Костюша оглянулся, потом заглянул во все углы, после чего ухмыльнулся дерзко.
─ Кто здесь дурак, ещё не ясно. Я, может быть косой и слепой, но, как погляжу, нигде здесь я Бога не вижу. А где ты это слышала, что шапку нужно снимать там, где Бога нет? ─ и он прихлопнул шапку рукой, чтобы крепче сидела.
─ Но ты же, грубиян, снимешь шапку перед госпожой?
─ Перед госпожой, конечно, сниму. Я ведь знаю, как положено. Я не какой-нибудь турок невоспитанный! ─ смеялся Костюша. Когда Ядвига вошла, он снял шапку, низко поклонился и долго тряс её руку.
─ Я пришел, госпожа из-за коровы, которую зовут Красавкой. Хочу поблагодарить вас лично за такую хорошую корову. Она даёт вдвое больше молока, чем наши негодные животные. Видно не всё, что привозят из-за границы, плохо. Я хотел поблагодарить вас за то, что вы мне эту корову продали. – Бобик и мама остолбенели. Мама мучительно подыскивала слова.
─ Я ничего не понимаю, Костюша. Корова же умирала, и ты её по дружбе взял, чтобы у нас не было головной боли с её погребением. И теперь ты говоришь, что это прекрасная корова. Она что, выздоровела?
─ Нет, она не выздоровела. Она всегда была здоровая и весёлая. Я же у вас несколько месяцев молоко от Красавки покупал. Что за молоко, чистые сливки! И я решил просить через Фросю, не могу ли я купить эту корову. И вот, я её купил и пришел вас за это благодарить!
─ Сколько же ты за неё заплатил?
─ Вы же сами знаете, сто рублей, хорошая цена!
─ Я получила десять рублей за мясо, которое годилось только для собак.
─ Ну, тогда ты получила только «прузент». Ты должна лучше за всем следить, госпожа. Здесь царит беспорядок. А где господа не следят за прислугой, там воспитываются мошенники. Не давай им слишком много свободы, госпожа. Ты же видишь, что из этого получается! Они у тебя вытащат хлеб изо рта и табуретку из-под зада. ─ Ядвига грустно кивнула.
Началось с того, что дорогая швейцарская корова, гордость скотного двора, стала давать так мало молока, что не оправдывала уход и содержание. Фрося утверждала, что это у неё от тоски по родине, где высокие горы. И она, если так дальше пойдёт, умрёт от истощения. Потом они пришли с предложением, продать её Костюше за столько, сколько он даст, чтобы Ядвига избавилась от необходимости погребения. Корову увели рано утром, когда Бобик и Вера ещё спали. Они любили красивую коричневую корову. Им сказали, что она околела.
Ядвига и Бобик долго молча переглядывались. Что делать?
─ Ты должна их всех вместе одновременно уволить, мама. Они твоё доверие в дерьмо втоптали.
Как я могу это сделать? Кто тогда будет заботиться о доме, варить, убирать, ухаживать за скотом? Ты этого не умеешь, я тоже. Я виновата, что так слепо им доверяла, и они разболтались. Собери сюда, пожалуйста, всех, Бобик, кроме мадемуазели.
Он их всех собрал. Они знали, что произошло. Костюша, уходя, бросил им несколько замечаний. Все выглядели больными и серыми. Фросины зубы стучали. Ядвига посмотрела на каждого по-очереди. Очень строго. Это ей шло. Она выглядела, как библейский персонаж. «Как Юдифь, только понежнее», ─ подумал Бобик.
─ Вам было у меня плохо? Я вам задерживала плату? Делала я вам что-то плохое? Оскорбляла вас?
─ Нет, госпожа, ты хорошая госпожа, мы любим и слушаемся тебя, ─ вскричали все, как один.
─ Но вы меня обкрадывали и обманывали, как можно обманывать только очень злых хозяев. Я не хочу с вами иметь больше никакого дела. Я больше вам не верю. Всех вас я с сегодняшнего дня отпускаю. Вы можете уходить. Уходите сейчас же! ─ в её голосе звучал дотоле неизвестный металлический тон. Все заплакали. Фрося упала Ядвиге в ноги и ревела безудержно. Александр задрал нос вверх. Вера тоже ревела по непонятным причинам. Бобик шепнул ей на ухо: «Тебя же не прогоняют, чего ты ревёшь, плакса?». Няня выступила от них всех.
─ Госпожа, не прогоняй нас! Сколько лет мы тебе верно служили! Мы любим тебя. Твой дом и наш дом. Мы жили здесь одной жизнью. Мы виноваты перед тобой, очень виноваты. Но мы тебе верны. Накажи нас, но не прогоняй!
Бобик ясно видел, что Ядвига готова рассмеяться, но она криво усмехнулась.
─ Хорошо, я даю вам полчаса на размышление. Вы пойдёте в ваши комнаты, откроете все шкафы, только все! И оттуда принесете всё, что вам не принадлежит. Пусть не останется ни одного зёрнышка, если оно не ваше!
Они исчезли, они бежали. Через некоторое время все вернулись одновременно. Никто не хотел при этом позорном выходе быть первым. Они клали вещи кучей, чтобы нельзя было понять, что от кого. Куча оказалась большой: одежда, постельное бельё, коробочки с пудрой, фарфор и много безделушек, которые утащил тролль с полок. Было как-то грустно забирать обратно давно ушедшие вещи. Они уже прижились в чужих сундуках.
─ Это всё? ─ спросила Ядвига строго.
─ Это всё, госпожа, ─ ответили они в один голос.
─ Обещаете вы мне никогда больше меня не обманывать и не воровать?
─ Так же верно, как то, что Господь всё видит, мы обещаем тебе! ─ сказали они хором. Потом они целовали Ядвиге руку, и уходили удручённые один за другим.
─ Тебе придётся теперь всё контролировать, мама. И овес, сено, продукты, и дрова. По-другому не выйдет. Я тебе буду помогать, ─ и Бобик ощутил себя почти взрослым.
----
Подписывайтесь, что б не пропустить новые статьи
Полное содержание статей в этом блоге по данной ссылке.
Пост знакомство - обо мне, о том, кто завел этот блог.
#пересказкниг #снемецкогонарусский #переводкниг #владимирлинденберг #философияоглавноем #мыслиобоге #историячеловека #линденберг #челищев #книги #чтопочитать #воспоминанияодетстве #лебедевад #лебедевалексейдмитриевич