Наденьке Фроловской, прочили если не счастливое, то выгодное замужество, что при известных условиях, могло означать одно и то же. Этому способствовало кровное родство с Григорием Потемкиным, с которым она разминулась во времени, но их объединяла кровь – мать Надежды, Анастасия, была племянницей легендарного князя.
Уединенная жизнь в отцовском имении в деревне, уроки музыки и отсутствие соблазнов сохранили и развили в ней природную утонченность и любовь к музыке. Если бы не это, возможно история не сохранила бы имени этой женщины, тем более, что выдающейся красотой она вовсе не отличалась. Однако, поди ж ты, стала музой, которая питала, в прямом и переносном смысле, величайшего музыкального гения в истории человечества – Петра Ильича Чайковского.
Ожидание
Юная смоленская помещица жила в ожидании перемен, которые, как и ее отец, связывала с будущим замужеством. Годы шли, а толп поклонников и жарких воздыхателей с предложением руки и сердца в гостиной родительского дома не наблюдалось.
- Ах, мадемуазель, - шептала ей Дуня, ее верная служанка. – У Настасьи Фёдоровны уже третьи смотрины жениха! Отпустите меня к ним, взгляну хоть одним глазком и вам все-все расскажу! Только барину не говорите, осерчает, что у вас пусто.
Надежда понимала, что служанка все это говорила без злого умысла – ей и правда не терпелось посмотреть, что такое «барские смотрины». На деревенские смотреть уже надоело, хотелось сравнить, а не с чем.
- Ладно, уже, иди! Папеньке не скажу. Но и ты, смотри, не выдавай меня, если спросит, где была.
- Совру что-нибудь! А вам всё, как на духу!
Надежда качала головой, видя в такой фамильярности деревенскую простоту, и не обижалась.
Отпустив Настю со «шпионской миссией», Надежда Филаретовна садилась музицировать, чтобы порадовать папеньку, который с детства прививал ей любовь к музыке, причем, делал это деликатно так, что музыка стала для неё чем-то необходимым, как воздух. Все шло своим чередом. Но однажды она вдруг испытала странное чувство – будто в воздухе, которым она дышала, недоставало ароматов, которые она могла описать потому, что они жили в ее воображении. Свои эмоции Надя попыталась трансформировать в звуки, которые она извлекала на фортепиано, играя по нотам. Но недовольная, она прекращала игру, опускала крышку рояля и выходила в сад – хотела понять, чего же недоставало в музыке, которую она играла?
И вот однажды посыльный доставил барину письмо. Он его прочитал и воскликнул:
- Слава Богу! Наконец-то!
Настенька, которая принимала конверт от посыльного, к тому времени уже знала намного больше. Любопытство ее легко преодолело надменный вид посыльного в лакейской ливрее, на которой она успела рассмотреть какой-то герб
- Ты чей такой красавец будешь? – спросила она посыльного. Тот ухом не повел. Настя зашла с другой стороны:
- Сразу видно, благородный. Ваше благородие, не хотите ли воды или морса?
День был жаркий, предложение было встречено благосклонно.
- Принеси, что ли.
За первой чашкой последовала вторая, а за ней и стаканчик с ликерной настойкой, которую Настя нахально и молниеносно отлила из хозяйского графина.
В итоге удалось узнать, что посыльный от барона Карла Фёдоровича фон Мекк.
- Ну и фамилия, козлиная.
- Но-но! Козлиная. Барон! Настоящий.
- Что ему надо от нашего барина? Землицы прикупить или крестьян?
- Ни того, ни другого. Если все сложится, ему это и так достанется, - ответил посыльный и подмигнул служанке, которая нравилась ему все больше – бойкая и красивая. Может пригодиться.
Наденька, услышав про новость, сначала заинтересовалась, а когда узнала, что жених не так уж и молод, загрустила. Но отец и слышать не хотел ее возражений.
- С ума сошла, целый барон посватался, а она фордыбачить вздумала!
- Так ведь стар для меня!
- Так ведь и ты не красавица! Какой он старик? Подумаешь, на десять годов старше тебя! А тебе кто нужен? Шалопай безусый? Так никого ж, кроме него, нет! Прости меня, дочка, прости и соглашайся, дай мне умереть спокойно, что после моей смерти кредиторы не пустят тебя по-миру.
Устоять против таких аргументов послушная и умная дочь не смогла и согласилась.
Баронесса
В январе 1848 года сыграли свадьбу и 17-летняя Надежда Филаретовна стала баронессой фон Мекк.
У новоиспеченного супруга кроме титула за душой оказалось не так много.
«...Мой муж служил на казенной службе, которая доставляла ему тысячу пятьсот рублей в год — единственные, на которые мы должны были существовать с пятью детьми и семейством моего мужа на руках... Хозяйство было, конечно, также все на моих руках. Работы было много, но я не тяготилась ею», - вспоминала об этом периоде своей жизни Надежда. Они оставались все там же, на смоленщине, далеко от столиц и большую часть времени баронесса занималась тем, что была беременна и пыталась воспитывать своих детей.
Супруг Надежды, немец по происхождению, разделивший с русской женой свой титул, старался, как мог на государственной службе, работая железнодорожным инженером после окончания инженерного института.
К его великому удивлению, молодая жена, устав от своих беременностей, вдруг решила заняться коммерцией. Проводником ее идей должен был стать муж. Первое время он, разумеется, противился. Но Надежда привела ему всех своих детей и заявила, поглаживая себя по животу:
- Дорогой супруг, видите, как нас много? Полагаю, вы не хотите, чтобы ваши чудные дети голодали? Я знаю, что вы этого не допустите. Как и я, если надо, продам все свои бриллианты. А вы, на что готовы пойти вы ради них?
- Что я должен сделать? – спросил Карл, устало опустившись на основательно потертый диван, в котором уже, на радость детям, местами торчала солома, можно было вытаскивать и гордо показывать ему – вот, добыли… средств на еще одну гувернантку катастрофически не хватало.
Барон фон Мекк покидает государственную службу и начинает заниматься коммерцией, которая довольно быстро превратилась в доходное дело. Но какое-то время пришлось и поголодать. Из воспоминаний баронессы фон Мекк:
«…знаете ли Вы, что такое казённая служба? Знаете ли, что при ней человек должен забыть, что у него есть разум, воля, человеческое достоинство, что он должен сделаться куклой, автоматом. Вот этого — то положения моего мужа я не в состоянии была выносить и, наконец, стала просить, умолять бросить его службу, а на замечание, что тогда нам нечего будет есть, я отвечала, что мы будем трудиться и не пропадем, но когда он, наконец, согласился исполнить мою неотступную просьбу и вышел в отставку, мы очутились в таком положении, что могли проживать только на 20 копеек на всё. Тяжело было, но я ни на минуту не жалела о том, что сделано».
Карл фон Мекк сказочно разбогател на госзаказах по строительству Московско-Рязанской железной дороги. Жена при этом не упускала возможность оказать секретарские услуги, которые позволяли ей быть рядом с мужем и напоминать ему, кому он всем этим обязан.
Семья обзавелась акциями уральского металлургического завода, сахарной фабрики и еще ряда предприятий, приносившие прибыль. Теперь можно было не переживать – чем кормить семью, в которой к тому времени уже воспитывалось 11 детей.
Музыка
Несмотря на деловую хватку баронесса не бросила своего увлечения музыкой, много читала, знала обо всех новостях и исполнителях. Она вела переписку с критиками и смело вступала с ними в спор, подкрепляя свое мнение профессиональными аргументами, не хуже любого профессора или преподавателя в музыкальной гимназии. В своем доме она организовала музыкальный салон, где отметились все знаменитости. Она с удовольствием музицировала вместе с ними. Помимо этого баронесса путешествовала по Европе, причем предпочитала свой собственный вагон, который могла себе позволить, учитывая положение и связи супруга. Везде, куда она приезжала, фон Мекк имели свои собственные дома, пренебрегая гостиницами. Теперь они могли нанять целый штат прислуги и учителей детям, которые не очень часто видели своих па и ма, но чувствовали их заботу и были довольны свободой, которую гарантировала им их занятость.
Наденька наконец обрела долгожданное счастье.
Скоропостижная смерть мужа в 1876 году безмерно ее огорчила, но не стала катастрофой. Страдать и оплакивать мужа можно было, не отрываясь от дел, что значительно уменьшило и страдание, а слезы высушило совсем.
Надежде исполнилось 45. Очарование молодости прошло. Осталось то, что осталось и на что ей не хотелось смотреть даже в зеркале. Однажды ей сообщили, что в театре состоится концерт молодого композитора, который стоит посетить.
- Вы развеетесь!
- И только? Впрочем, и этого довольно, – она согласилась пойти, не ожидая ничего особенного от предстоящего вечера.
В программе помимо прочего исполнялась симфония по драме Шекспира «Буря» Петра Ильича Чайковского. Она уже слышала о нем, но до сих пор не высказывалась на его счет потому, что предпочитала собственное мнение. И вот случай представился.
Чайковский знал о том, что в зале будет баронесса фон Мекк и немного волновался – его музыка была молода и волнение, как воспримут ее опытные ценители, было естественным. Это придало исполнению дополнительную энергию. Взглянув мельком на баронессу, он не понял – понравилось или…? Надежда сидела с каменным лицом, которое, как гранитное изваяние скрывало живую сердцевину, а она пылала. Ей хотелось закричать, потом разрыдаться и закричать снова, настолько звуки, которые она слышала, повторяли то, что звучало в ней самой с самой ее юности. Она будто была немая и вдруг заговорила! Музыка Чайковского стала голосом ее души.
Композитор неловко поклонился и ушел. Не разгадав реакции фон Мекк, его не стали вызывать на бис, хотя все были в восторге от концерта.
Баронесса уже отслеживала все выступления Чайковского. Следующая встреча на расстоянии состоялась в мае 1876 года. Убедившись, что ей не показалось и она не переоценила то, что услышала, фон Мекк заказала Чайковскому написать пьесу. Неизбалованный гений был счастлив – наконец то на него обратила внимание самая богатая меценатка. Никто не удивлялся – равных ему не было, покровительство фон Мекк – вопрос времени, значит оно пришло. Во что это сотрудничество таланта и поклонницы выльется, не знал никто.
Письма
О том, что с ней творится неладное, Надежда поняла, когда снова начала задерживаться перед зеркалом. О, как она ненавидела свой возраст. Если раньше это ее не волновало потому, что муж был старше на 10 лет, теперь ее кумир, в котором она растворялась, слушая голос его музыки, которым он с ней говорил, был младше на 10 лет.
Невероятно, но общение между ними происходит только через музыку и письма, которые они пишут друг другу, наполняя особым смыслом каждую строчку. С некоторых пор баронесса стала подкреплять свои слова золотом – монеты она просто насыпала в конверт так как считала бумажные ассигнации слишком пошлыми для ее благодарности за музыку, а золото – то, что надо. Чайковский ответил:
«Вы — единственный человек в мире, у которого мне не совестно просить денег. Во-первых, вы очень добры и щедры; во-вторых, Вы богаты. Мне бы хотелось все мои долги соединить в руках одного великодушного кредитора и посредством его высвободиться из лап ростовщиков».
Самая сильная и гениальная музыка та, что не написана, а самое сильное чувство то, о котором не было сказано вслух ни слова… Здесь слов было, пожалуй, даже с избытком, но все они были лишь на бумаге...
«Было время, что я очень хотела познакомиться с Вами. Теперь же, чем больше я очаровываюсь Вами, тем больше я боюсь знакомства — мне кажется, что я была бы не в состоянии заговорить с Вами… Теперь я предпочитаю вдали думать о Вас, слышать Вас в Вашей музыке и в ней чувствовать с Вами заодно...».
К тому времени, как это было написано, баронесса по сути дела поставила композитора на довольствие, снабжая его ежемесячно средствами, которые давали возможность не думать о хлебе насущном, а творить и радовать ее, баронессу фон Мекк:
«Я не ставлю никакого срока моей заботливости о всех сторонах Вашей жизни. Она будет действовать до тех пор, пока существуют чувства, нас соединяющие...».
Испытание
И вдруг как гром среди ясного неба она узнает о том, что ее кумир обвенчан с другой своей поклонницей. И вроде как не по любви, а из чувства благородства, сострадания и т.д. и т.п.
Они обвенчались в июне 1877 года. Переписка с баронессой прервалась на некоторое время. Фон Мекк ждет, чтобы с ней объяснились. И наконец получает письмо. Чайковский пишет своей баронессе:
«...я вдруг почувствовал, что не только она не внушает мне даже простого дружеского чувства, но что она мне ненавистна в полнейшем значении этого слова».
Общение продолжилось. Казалось бы, все наладилось, но судьба готовила испытание для обоих.
Она ему:
«…Вы писали музыку, что уносит человека в мир ощущений, стремлений и желаний, которых жизнь не может удовлетворить. Сколько наслаждения и сколько тоски доставляет эта музыка…»
«….извините меня, Петр Ильич, за все мои выражения, Вам ведь они ни к чему; но не пожалейте, если Вы дали возможность человеку, кончающему жить, почти уже мертвому, как я, на минуту почувствовать жизнь, да еще в таких хороших проявлениях...»
Он ей:
«…Смею думать, что Вы не ошибаетесь, считая меня близким себе человеком. Подобно тому, как Вы старались прислушиваться к отзывам общественного мнения обо мне, и я, со своей стороны, не пропускал случая узнать подробности о Вас и о строе Вашей жизни. Я всегда интересовался Вами как человеком, в нравственном облике которого есть много черт, общих и с моей натурой…»
Тонко… о очень двусмысленных обстоятельствах и намеках, которые делались по его поводу в обществе. Чайковский, явно, был благодарен, за то, что Надежда не придавала им значения.
Она ему:
«Я очень рада, что Вы довольны выбором сюжета для Вашей оперы, потому что я тем больше прелести ожидаю от нее, и в ней я буду слушать Петра Ильича, а не Пушкина. Извините, милый друг мой, за упрямство, но что же мне делать, если я Вас ставлю неизмеримо выше Пушкина?»
Она ей:
Что бы со мной ни случилось, мысль о Вас меня поддерживает и успокаивает. Ваша дружба будет всегда отрадой моей жизни.
Искренно любящий Вас
Скромно…. Но для влюбленной женщины другая фраза:
"Я вас ревную самым неизвинительным образом...", написанная однажды, стала ответным признанием, хотя смысл был не столь глубок и больше напоминал флирт.
Встреча.
Избегать друг друга вечно было невозможно. Надежда была бы рада все оставить, как есть. Она получила все, что хотела! Или почти все. Переживала, когда до нее доходили слухи о том, что Чайковский глубоко несчастен и даже пытался покончить с собой. Если бы это случилось, жизнь баронессы оборвалась бы на следующий день, она так чувствовала. Но Чайковский, искупавшись в холодной воде, даже не заболел. И вот однажды в апреле 1878 года он вернулся из Европы и принял любезное приглашение своей незримой покровительницы – пожить и восстановить здоровье в ее имении в Симаках под Браиловым.
- Там чудесный парк, волшебный воздух и никого из людей. Вы будет творить в окружении дубрав и птиц, - заманивала его баронесса, которая собиралась ненароком побывать в тех же краях.
Она сама не знала, чего хочет и боялась всего, что могло случиться. Но то, что произошло, ее испугало. На лесной дороге их коляски якобы случайно встретились. Чайковскому сказали, что там баронесса фон Мекк. Он растерялся, но успел приподнять шляпу прежде, чем экипажи разъехались.
Надежда отвернулась, но недостаточно быстро, чтобы он не успел ее рассмотреть. Рассмотрел. Его покоробила мысль о возможной между ними близости.
Позже, когда он увидит ее еще раз, Чайковский напишет:
«Вчера я был в театре. Билет мне прислала Надежда Филаретовна… с смешанным чувством любопытства, умиления и удивления рассматривал её в бинокль… лицо её выражало столько нежности и любви…, что мне даже понравилась её некрасивая, но характерная внешность».
Но для фон Мекк эти встречи стали вершиной, откуда она уже не хотела спускаться, но могла только упасть.
Их письма все еще наполнены огнем. Она говорит о своих чувствах открыто:
«Я чувствую…, что я не совсем одна на свете, что есть сердце, которое чувствует, как я». Ее письма многословны, сбивчивы, между срок неловкие и страстные признания.
Сомнения
Он отвечает ей в тон, но никакого подтекста насчет "сердца" и тому подобное, что можно было бы принять за аванс, нет. Надежда перечитывает многократно его письма и до нее начинает доходить, что в них нет чего-то важного. Она ищет и находит оправдание этой сдержанности. Пелена спадает после того, как он без обиняков просит ее проспонсировать ему покупку имения в Московской области. Она снова перечитывает письма и правда открывается ей во всей своей неприглядности и простоте – её использовали все это время, водили на длинном поводке, а она послушно отдавала свои деньги, очарованная музыкой…
В одном из своих последних писем, которое не сохранилось, она напишет, что разорена и все такое… От резких слов и упреков Надежда удержалась, вернее, не опустилась до них. Ее кумир обманул ее в надеждах на более глубокие чувства, но разве она не сама обманулась..? Все было на поверхности и это ее вина, что она позволила себя использовать. Как бы ей не было обидно, она верила, что эти деньги пошли на благое дело. В том, что Чайковский гений - Надежда никогда не сомневалась.
Композитор был шокирован тем, что остался без финансирования, но в ее письме не было ничего, что помешало бы ему ответить ей в прежней уважительной манере, что он и сделал:
«Не могу высказать Вам, до чего мне жаль и страшно за Вас. Не могу вообразить Вас без богатства!...»
«Я рад, что именно теперь, когда уже Вы не можете делиться со мной Вашими средствами, я могу во всей силе высказать мою безграничную, горячую, совершенно не поддающуюся словесному выражению благодарность. Вы, вероятно, и сами не подозреваете всю неизмеримость благодеяния Вашего!»
Последние слова, написанные друг другу датированы 1890 годом. Это удивительный роман в письмах был завершен, как и сами отношения. А еще через четыре года они оба покинут этот мир, сначала он, потом она.
Виртуальная любовь, как скажут сейчас и во многом будут правы…В наше время такие отношения стали скорее нормой, чем необычным способом скрасить свое одиночество или поправить материальное положение…
P.S.
За все время баронесса фон Мекк передала П.И. Чайковскому средств на сумму 85 тысяч рублей.