ДОНБАССКИЙ АПОКАТАСТАСИС
(мне кажется, что я уже сам читал где-то этот рассказ о Валгалле, а, может, взял из того же облака, что и предыдущий автор, или из дымки над полем боя… )
Гарь и дымка над полем боя дело привычное. Особенно после того, как все отстрелялись. Интересно, почему у запаха сгоревшего пороха стальной привкус? Ну да, стреляют-то из стальных стволов. А сладковатый почему? Приторно-сладкий запах смерти…
Последними накрыли свои же позиции хлопцы с той стороны, хотя тут – в окопах – ещё были их бойцы. Они всегда так делают, не жалея ни чужих, ни своих… Накрыло и сержанта Тёркина, который вместе со штурмовой группой пробивался по этим каналам войны к бетонному пулемётному колпаку, из которого продолжал вести огонь то ли герой, то ли фанатик.
Привкуса стали в запахи гари Тёркин не почувствовал, как, впрочем, и самого запаха гари. Ковидом, вроде, не болел, чтобы нюх потерять, но думать об этом было некогда. Он поднялся, и понял, что он в окопе один. Неужели свои отошли во время артобстрела и бросили? Не, не могли… Скорее, наоборот, двинули вперёд, надеясь подобрать Тёркина уже после боя. Тёркин посмотрел на запад, там было странное багровое зарево, в котором он не мог ничего различить. Может, ТОСами бандер жгут? «Солнцепёк» налицо… Оглянулся на восток: а там тишина – и светлая арка до неба. Высокая, яркая, золотая. Хотя золотой её назвать можно условно. Похоже, наши какое-то новое оружие пробуют. Там – зарево, тут – арка… А перед носом пулемётная точка врага…
Именно поэтому Василий двинулся в сторону злополучного колпака вдоль вражеской линии обороны. И буквально «за углом» наткнулся на бойца с синей повязкой на рукаве. Сержант Тёркин машинально попытался схватиться за цевьё автомата, но автомата, собственно, не было. Не было у него вообще никакого оружия. Даже ножа. И рожков с патронами в разгрузке тоже не было. И гранат… Впрочем, у врага тоже не было оружия, зато были огромные раны на голове и груди, которые, удивительным образом затягивались прямо на глазах сержанта Тёркина.
Между тем, старший солдат Терентий Васюченко тоже открыл глаза, коими почему-то видел теперь на все триста шестьдесят градусов вокруг. От, контузия! Последнее, что он узрел ими до того, как всё погасло, бросок русских морских пехотинцев, взявшихся неизвестно откуда прямо в его окопе, а потом накрыло «дружественным» огнём миномётов со своей стороны. Скорее всего, умышленным. Опорник уже посчитали захваченным и от души стали «наваливать» туда всем, что было под рукой, уничтожая и своих, и чужих, и раненых и будущих пленных. И да – вот он русский сержант с какой-то дурацкой улыбкой стоит над ним, и даже без ствола в руках. Тем не менее, Васюченко на всякий случай понял свои руки. Где-то же рыскают поблизости подчинённые этого сержанта. Видимо, пока Терентий был в отключке, они всю лесополосу зачистили, да так, что ещё и без оружия разгуливают.
- Ну что, в плен берёте? – спросил на чистом русском языке Васюченко.
- Пошли, - позвал его Тёркин.
Терентий легко поднялся, удивившись, что даже не заложило уши и не кружится голова после такой контузии, и, привычно чуть пригнувшись, двинулся за Василием, который почему-то шёл в полный рост. Ну да, победитель…
- А ты не знал, что мы победим? – спросил Тёркин, словно читал его мысли.
- Так за нас, вроде как, вся Европа, НАТО, - неуверенно ответил вслух Терентий, а про себя подумал: - Мы ж за свою землю сражаемся.
- Дебил! – вот тут Тёркин обернулся, словно вспомнил словечко министра иностранных дел России Лаврова. – Тебе в ум не приходило, что это и моя земля? Что она наша земля? – Русский сержант словно и не услышал про какую-то там Европу и НАТО, а вот на мысли ответил.
- Тут весной сорок третьего, знаешь, как было? – спросил Тёркин Терентия.
- Как?
- То-то и оно… Ты, небось, западэнец, вы ж на другой стороне воевали…
- Я с центральной, - догадался Васюченко, - с Черкасской области я… Терентием звать, Васюченко…
Тёркин снова остановился:
- Ну, вам, небось, в школе рассказывали, как советские войска оккупировали Украину, а не от фашистов освобождали, как украинские фронты на Берлин шли? А вы, дебилы, верили…
- Батя сказал, что тогда была одна советская армия, и подзатыльником утвердил, - опустил глаза Васюченко.
- О, значит, батя у тебя правильный, помнит историю. – А я сержант Василий Тёркин, меня в честь героя поэмы Твардовского назвали, хотя ты про Твардовского знать не можешь, я с Вятки, - представился русский. - В колпаке кто? – они уже стояли у входа в бетонный бункер, откуда ещё несколько минут назад отчаянно строчил пулемёт.
- Наймит, - коротко ответил Васюченко, - а про себя подумал: капрал Вайпер.
- О, натовский, стало быть?.. Видать, накрыло его… - сказал Василий и осторожно, чуть издали заглянул в темноту бункера.
- Союзник?! – окрикнул он.
- Какой он вам союзник?! Он наш союзник, - поправил Васюченко.
- Дурак ты, Терентий, в сорок пятом это был и наш, и ваш союзник. А на деле, оказалось, гнида…
Капрал Базиль Вайпер, которого действительно накрыло, приходя в себя, услышал разговоры на русском языке и не понимал, почему он этот язык понимает. За полгода он выучил несколько слов на украинском, и несколько слов и фраз на русском, в основном - ругательных. А теперь вот понимал всё, что говорили между собой Тёркин и Васюченко.
- Надо бы туда гранату для начала бросить, - деловито сказал Тёркин у входа.
- Не надо гранату, у меня нет оружия, - сообщил из своей темноты Вайпер.
- Ну тогда выходи на свет Божий, - предложил Тёркин.
Капрал вышел с поднятыми руками и теперь увидел двух бойцов в разном камуфляже и разными повязками на рукавах, увидел странное поле боя, ни с чем не сравнимое из до сих пор им виденных.
- Руки можешь опустить, - вполне по-доброму ухмыльнулся Василий Тёркин.
- Put your hands down, - зачем-то продублировал на английском Терентий Васюченко.
- Англичанин? – спросил русский сержант.
- Американец, - ответил Базиль Вайпер. – Капрал Базиль Вайпер.
- Наёмник? Какого хрена к нам припёрся? Неужто надеялся Россию победить? – без обиняков заглянул ему в глаза Тёркин.
- Думал, лёгкие деньги, - честно ответил Вайпер. – И очень хотелось русских победить…
- Победил? – усмехнулся Тёркин. – Небось мамка в Нью-Йорке ждёт?
- В Миннеаполисе… - опустил голову капрал. – Ты меня в плен берёшь?
- Да мы тут теперь все в плену, - сказал непонятное Василий.
- Ты о чём? – спросил Терентий.
- Когда-то имя и фамилия обязали меня прочитать поэму Василий Тёркин. Народная такая, про войну. Но у Твардовского была ещё одна часть. «Тёркин на том свете».
Русский сержант посмотрел с сочувствием на вздрогнувших уже не врагов.
- Так это что, - огляделся по сторонам Васюченко, - Вальгалла? – вспомнил он слово от инструкторов из «правого сектора».
- Дурак ты, Терентий, Валгалла для галлов, а мы с тобой рожей не вышли. Русские мы, хоть ты, типа, украинец.
- А этот? – кивнул на капрала Васюченко.
- А этот… - Тёркин ещё раз ухмыльнулся. – Это дурак в кубе… Пошли.
- Куда? В плен? – ещё не мог понять Базиль Вайпер.
- Пошли, я знаю куда, - позвал Василий, и буквально выпрыгнув-взлетев из окопа двинулся на восток.
Два врага, переглянувшись, но не найдя ничего лучше, последовали за ним.
Поле боя казалось бесконечным, хотя ещё десять минут назад умещалось в лесополосе у посёлка. А сейчас, собственно, и лесополосы не было. Просто дымящаяся земля, изрытая взрывами, лопатами и гусеницами танков. И руин, остатков домов, что были видны ещё недавно, не было. Дымилась поставленная "на гуслю" во время первой неудачной атаки российская БМП, но рядом с ней буквально из-под земли выпирала какая-то огромная САУ. На борту её солдаты рассмотрели знакомый крест.
- Фашистская. То ли «Фердинанд», то ли «Элефант». С сорок третьего года, видать, - Тёркин заглянул в тьму пробоины в борту машины. – Интересно, а фашисты тоже по этому полю до сих пор гуляют?
- В смысле? – удивился Васюченко.
- Как раз без смысла… - иронично оглянулся на него русский сержант.
- Ты куда нас ведёшь? – американца мучил другой вопрос.
- Вон арка, не видите, что ли? Нам - туда, - уверенно шагал вперёд Василий.
- Какая арка? – остановился Терентий.
- Какая? – присоединился к нему Базиль.
- Да вон же, сияет вся, до самого неба. Портал, так думаю…
Василий Тёркин, оглянувшись на удивлённые глаза своих невольных попутчиков, тоже остановился. Он вдруг понял, что арку видит только он.
- Вы что, её не видите?
- Нет, - в голос ответили оба.
- А что видите?
- Ничего…
- Ничего…
В этот раз они ответили по очереди.
- А в той стороне зарево адово видите? – Тёркин вытянул руку в сторону алеющего запада.
Вайпер и Васюченко повернулись.
- Зарево…
- Видим…
- Хм… - задумался русский сержант. – Я вам так скажу, в сторону арки как-то спокойнее, и тянет. Думаю, туда надо идти. Я вас проведу.
- Послухай, Василь, если мы померли, так это… должны же ангелы или бесы за нами прийти.
- Может, мы в чистилище? – предположил своё капрал.
- В чистилище мы были двадцать минут назад, - напомнил Тёркин, - а тут времени нет. Чуете?
Они сделали ещё несколько шагов от подбитой немецкой САУ и увидели солдатика в тёртом, местами прожжённом ватнике, который, улыбаясь курил самокрутку, сидя на сваленных ящиках из-под снарядов. Выглядел он лет на тридцать, был устал и небрит, но глаза его светились, как у ребёнка, который пришёл на новогоднюю ёлку. Завидев Тёркина, он бросил окурок под ноги и раскинул руки:
- Васятка!
Василий замер на полушаге.
- Дядя Вася?
- Ну, а кто же ещё? – ответил тот.
- Я же тебя только на фотографиях видел… Меня в честь тебя назвали… Бабушка строго-настрого маме велела. Чтобы как у Твардовского.
- Ну а что ещё сестра могла придумать? – улыбался тот. – Фамилия-то у нас вятская, а имя царское! О как!
- Откуда ты здесь? И… ты-то меня не видел ведь…
- А я здесь с сорок третьего года. Вот, как «ляльку» нашу во фланг этому зверю загнали, - он кивнул на «Фердинанд», - дыру ему сделали, в лоб-то не взять, так я здесь и остался. Я ведь тоже не чаял тебя здесь встретить… А тут посидел, покурил чуток, и, выходит, племяша дождался… Как приказали, - он подмигнул, ткнув пальцем в затянутое гарью небо.
- Восемьдесят лет покурил, - покачал головой Тёркин-младший, и повернулся к американцу и его союзнику: - Лялька – это они так ласково пушку называли. Я в его письмах читал, - тихо пояснил спутникам сержант Тёркин.
- Во меня бы мой дед встретил… Но то в Черкасской области было… - также тихо сказал Терентий, но его никто не услышал.
- Ну, пойдём, наши ждут, - улыбнулся Василий-старший, и, приобняв младшего за плечо, повёл в сторону арки. – Мне ещё тебе столько рассказать надо…
- А мне – тебе…
- Успеем, у нас вечность впереди.
Вайпер и Васюченко несмело пошли следом.
Арка оказалась огненной. И даже не аркой. Когда подняли глаза, то увидели, что это огромный меч в руках Архангела, гардой упиравшийся с смурное небо. Именно за счёт изогнутой к земле гарды он казался издали аркой. Когда Тёркин и его дядя подошли, ангел поднял меч, и оторвавшийся от земли клинок обозначил вход в светлый мир, свет которого невозможно было описать земными словами. Прежде чем шагнуть туда, младший Тёркин оглянулся на своих спутников:
- Пошли… - и они с дядей исчезли в лучах этого света.
Терентий и Базиль сделали шаг ко входу, но меч архангела с силой опустился в землю прямо перед ними, разбрасывая в стороны огненные брызги, точно капли магмы или лавы.
Как взрыв.
Когда после обстрела всё стихло, старший солдат Терентий Васюченко увидел идущего к нему по полю солдата другой, предыдущей войны. И капрал Базиль Вайпер его увидел. Идущего без оружия…
- По мне тоже будете стрелять? – с улыбкой спросил он.
У них оставалось совсем немного времени подумать. О самом главном…