Часто слышу вопрос от потенциальных доверителей, еще до первой встречи:
- Сколько будут стоить ваши услуги по моему делу?
И каждый раз я не готов сразу ответить по двум причинам, о которых и пойдет речь в статье.
Первая и основная – на момент обращения никто не в состоянии точно сказать какой объем работы необходимо будет сделать по делу.
К примеру, 2 мая этого года в кассации «засилили» решение по делу, которое я вел. Дело было о взыскании возмещении морального вреда в результате инфицирования 9 и 13-летних девочек туберкулезом. Дело заняло более двух лет. Соглашение мы заключили в марте 2021 года.
По первоначальному плану было получить решения в первой инстанции, обжаловать в апелляции и кассации и обратиться в ЕСПЧ (этот вариант отпал в весной прошлого по известным причинам).
Я не особо верил в Российское правосудие, гораздо больше в Европейское.
План мы сразу обсудили к доверителям, и они готовы были идти такой долгий путь.
В реальности мы получили нужный результат в апелляции.
Итого, когда мы заключали соглашение ведение дело должно было занять порядка трех лет. Мы уложились в два с небольшим. И объем работы оказался не таким как планировалось. Дело могли вернуть из апелляции в районный суд или из кассации в апелляцию. Тогда могло пройти и четыре, и пять лет. Вариантов масса.
Я предпочитаю назначать размер вознаграждения максимально близко к объему проделанной работы. Поэтому я могу сразу ответить лишь на вопрос о размере аванса, но не о стоимости работы в целом.
Второй аспект – это то, что доверители часто так же сразу просят ответить на вопрос о возможности решения их вопроса.
Не все понимают, что ответить прямо не позволяет не моя некомпетентность, а неповторимость каждой ситуации.
Требуется глубинное изучение не только документов, но и самой ситуации. Опрос самого доверителя, возможных свидетелей.
К примеру, в октябре 2022 года ко мне обратился знакомый с задачей оспорить завещание. После консультации было понятно, что основанием иска будет признание его умершей матери к моменту совершения повторного завещания лицом, в силу заболеваний попросту ограниченно вменяемой. Но, опять же одних показаний родственников и близких было недостаточно, в первую очередь потому, что никто не мог точно определить время, в которое они видели неадекватное поведение завещателя, а это требовалось для экспертизы.
Медицинские документы к моменту начала моей работы были только на период последних лет жизни, а те, что касались момента оформления спорного завещания были потеряны или похищены.
В итоге пришлось запрашивать документы об обращениях за медицинской помощью в ТФОМС. Также я съездил в больницу по месту жительства, где оказалось, что имеются дополнительные сведения в электронном виде об обращениях женщины, которые по первоначальному запросу суда предоставлены не были.
Когда мы собрали все сведения и допросили свидетелей для экспертов картина стала более полной и ясной.
Заключая соглашение, я не мог знать, что мне придется помимо подготовки доверителя, его брата и сестры работать еще с двумя подругами умершей ее соседкой – одноклассницей сестры и администрацией больницы. Все это значительно увеличило объем моей работы, предсказать это было невозможно. Закладывать же больший бюджет, на всякий случай, я также не считаю корректным по отношению к доверителям.
Поэтому, обращаясь за помощью к адвокату не стоит требовать от него сразу назвать цену его работы.
В результате вы можете либо заплатить больше, чем стоило бы, если бюджет будет закладываться с запасом, либо недоплатите, в результате чего даже добросовестный юрист может относиться к вашему делу с прохладой. Ведь он будет понимать, что объем работы больше, чем ему заплатили.
А добросовестному адвокату, на мой взгляд, нужно заплатить столько, чтобы он ощущал, что получил столько, сколько отработал.