Подъем немецкой подлодки U-250 советскими водолазами со дна Финского залива в августе-сентябре 1944-го являлся беспрецедентной операцией, так как, похоже что более никому не удалось провести аварийно-спасательные работы в пределах прямой видимости противника, в пределах досягаемости его артиллерийского огня. Эта история достаточно известна, но она очень часто подается однобоко и насыщает вымыслами. Так, поиск и подъем вражеской субмарины обычно связывают только с разведчиками-водолазами Ивана Прохватилова, при этом рассказывают историю о том, как Прохватилов "развел" командира немецкой подлодки во время допроса последнего на место нахождение на дне субмарины и т.п. Нужно отметить, что много из подобных тиражируемых историй об обнаружении и последующем подъёме U-250 не имеет подтверждения в документах и официальных изданиях МО СССР. Кроме того, такие истории создают прецедент несправедливости, а именно - в тени героев водолазов-разведчиков находятся люди, благодаря которым немецкая лодка была поднята. Это сотрудники 76-го аварийно-спасательного отряда КМОР, которые, работая в тяжелейших условиях, проявили подлинные мужество и героизм. Безусловно, я с большим уважением отношусь к И.В. Прохватилову и его парням из роты ОСНАЗА разведотдела КБФ, однако в истории подъема U 250 есть не менее заслуженные люди о которых нужно знать обязательно. Чтобы исправить сложившуюся несправедливость я написал статью к восьмидесятилетию их награждения орденами за успешную и беспрецедентную операцию в истории Второй Мировой войны. Статья была опубликована в газете "Взгляд" 30 сентября. Здесь же я даю ее авторскую версию, без сокращений.
Владимир Нагирняк
Координаты мужества: как поднимали немецкую подлодку U-250
30 сентября 1944-го вышел приказ командующего Краснознаменным Балтийским флотом адмирала Трибуца о награждении водолазов, поднявших со дна Финского залива вражескую подводную лодку. Они самоотверженно трудились в нечеловеческих условиях, внеся свой вклад в оборону нашей страны. Но имена этих героев ныне несправедливо забыты, что дает повод вспомнить о них восемьдесят лет спустя.
В борьбе за Финский залив
Вторая половина июля 1944-го стала для моряков-балтийцев, как временем трагедии, так и триумфа. За этот период в Финском заливе немецкими подводными лодками было торпедировано семь кораблей Краснознаменного Балтийского флота. Одним из них был катер «МО-105» старшего лейтенанта Георгия Швалюка, погибший 30 июля у северного входа в пролив Бьёркезунд.
Его гибель была делом рук подлодки U-250 капитан-лейтенанта Вернера-Карла Шмидта, торпедировавшего этот советский корабль. Но ей не удалось уйти от расплаты. К вечеру того же дня вражеская субмарина была обнаружена и атакована катером «МО-103» старшего лейтенанта Александра Коленко. «Морской охотник» точно сбросил глубинные бомбы. В результате, после их взрывов на поверхности сначала появились большие пузыри, а затем всплыли шесть немцев, включая Шмидта.
U-250 была потоплена, а выжившие подводники взяты в плен. На первичном допросе они рассказали, что в погибшей лодке имелись карты минных полей и ряд документов связи. Поэтому 3 августа 1944-го командующий КБФ адмирал Трибуц приказал организовать поиск U-250 и, после обнаружения, проникнуть в нее и извлечь немецкие документы.
Задача была не из легких. Подлодка лежала на 30-метровой глубине, а место, где нужно было вести ее поиск, простреливалось финской артиллерией с соседнего полуострова. Поэтому выполнение этого опасного задания было поручено легким водолазам-разведчикам из роты особого назначения КБФ, которой командовал Иван Прохватилов.
Легкие лучше тяжелых
Выбор пал на прохватиловцев не случайно. Во-первых, они не раз выполняли рискованные миссии под водой. Во-вторых, легкие водолазы в снаряжении на основе кислородных дыхательных аппаратов были более свободны в перемещениях, чем вентилируемые водолазы, привязанные шлангом к судну на поверхности. В-третьих, разведчики Прохватилова имели опыт пеших переходов по дну.
Непосредственно поиском лодки руководил инструктор водолазного дела мичман Александр Бурмак. Она была обнаружена на дне 4 августа, но проникнуть в нее удалось лишь на следующее утро. Любопытно, что первым это сделал врач роты ОСНАЗа Владимир Власов, совершавший погружение вместе с разведчиками-водолазами. Работать в «стальном гробу», набитым мертвецами, было тяжело физически и психологически. Тем не менее, прохватиловцам удалось обнаружить и поднять навигационный журнал U-250.
Большего они сделать не успели, так как 5 августа начались обстрелы места работы финнами. Тогда советское командование решило - раз нельзя поднять трофеи с лодки, нужно поднять саму лодку.
Бытует мнение, что мотивом для такого решения стало признание Шмидта о наличии самонаводящихся торпедах на его лодке. Однако советские документы этого не подтверждают. Согласно ним, командир U-250 долго молчал, разговорившись только на допросе 8 августа 1944-го. Как следует из протокола его допроса, тогда он лишь признал существование такого оружия в немецком флоте, не указав, есть ли оно на погибшей субмарине.
Мужество под водой
Подъем немецкой лодки был поручен 76-му аварийно-спасательному отряду, которым командовал инженер-капитан 2 ранга Анатолий Курдин. Его водолазы должны были прикрепить к носу и корме U-250 затопленные понтоны - большие металлические цистерны. После этого понтоны, продутые сжатым воздухом, подаваемым шлангами со спасательных судов, должны были всплыть на поверхность вместе с субмариной.
Схема подъема была проста, чего было нельзя сказать о месте работы, находившемся в прямой видимости у вражеских артиллеристов. Кроме того, нельзя было исключать, что враг попытается помешать спасателям Курдина поднять лодку, а значит кроме артобстрелов следовало также ожидать авианалетов и атак вражеских кораблей.
Конечно, командование КБФ постаралось обезопасить работу 76-го отряда. Для контрабатарейной борьбы с финнами были выделены дальнобойные орудия на ж/д платформах из 1-й гвардейской морской железнодорожной артбригады, а отражать вражеские атаки на море должна были советские катера. Несмотря на эти меры, спасателям все равно пришлось трудиться в основном в ночное время, что снижало риск попасть под бомбежку, но очень осложняло саму работу.
Таким образом, операция по подъему U-250 являлась беспрецедентной по своей дерзости и риску. И главная роль в ней была отведена водолазам Курдина, считавшимся лучшими на Балтике.
Их мужество и профессионализм подверглись тогда серьезному испытанию. К примеру, старшина 1-й статьи Петр Сироткин неоднократно работал под обстрелами, спускаясь под воду 4-5 раз в сутки, в том числе и в пятибалльный шторм. Как бы ни было тяжело, он никогда не выходил из воды без приказа. Свою работу Сироткин делал очень быстро – так при установке носового понтона, он перекрыл норматив по отведенному времени в два раза.
Его коллега, водолаз Борис Петренко тоже продемонстрировал образцы смелости и профессионализма. Однажды, несмотря на обстрелы, он проработал на глубине 27 метров семь часов. При крепеже понтонов к подлодке Петренко почувствовал признаки кессонной болезни*, но не вышел из воды до тех пор, пока не закончил свою работу. Точно также действовал и краснофлотец Василий Сокур, дважды проработавший на такой же глубине по пять часов. При этом он продолжал выполнять задание на дне даже когда в непосредственной близости шел бой между вражескими катерами и советскими береговыми батареями.
* понимаю, что некоторые начнут указывать на нелогичность указания на кессоную болезнь, но именно это писал А. Курдин в представлении к награде Б. Петренко
Также чудеса храбрости показали водолазы Иван Федоренко и Тимофей Голенко. Однажды во время работы в шторм Федоренко получил травму рук, но поставленную задачу выполнил. При обследовании лодки на дне, он единственным из водолазов смог проникнуть в нее через люк, несмотря на то, что это грозило ему обрывом воздушного шланга. Во время крепления одного из понтонов начался артобстрел и снаряды ложились в 20-25 метрах от водолаза. Но Федоренко вышел из воды лишь после приказа.
Старшина 1-й статьи Голенко рискнул погрузиться в сильный шторм, несмотря на то, что подача воздуха компрессором с водолазного бота была невозможна. Он смог проработать три часа при ограниченном количестве воздуха, подаваемого ручной помпой. Истратив почти все силы, Голенко продолжал находиться на глубине, пока не выполнил нужную, срочную работу.
Мужество над водой
Действия водолазов обеспечивали спасательные суда 76-го отряда, от которых зависело их снабжение воздухом, подъем и спуск под воду, создание дымовой завесы, если работы велись в дневное время. Нельзя не отметить мужественное поведение их экипажей в непосредственной близости от вражеского берега, в условиях штормовой погоды и под артобстрелом. В последнем случае морякам было особенно нелегко, так как, когда рядом падали вражеские снаряды, они не могли уйти с места, не подняв водолаза.
Львиную долю работы наверху вместе с водолазным ботом выполнило спасательное судно «Цециллия» младшего лейтенанта Александра Крушинова. На них в поте лица трудился ветеран ЭПРОНа, главный старшина Андрей Захаренков отвечавший за работу моторов и компрессоров. Именно благодаря его усилиям, водолазы смогли выполнять свои обязанности в таких трудных условиях. Когда же из-за поломки мотора операция по подъему лодки могла быть сорвана, Захаренков в море умудрился провести на месте заводской ремонт примитивным инструментом.
Нельзя не упомянуть и лучшего специалиста водолазного дела на Балтике и «человека, который никогда не волнуется». Именно так еще до войны коллеги прозвали легенду ЭПРОна Андрея Разуваева – первого советского водолаза, достигшего в 1932 году 80-метровой глубины. Во время работ на U-250 Александр Дмитриевич руководил опергруппой 76-го отряда, что очень способствовало успеху ее подъема.
Опыт Разуваева, имевшего к тому моменту почти три тысяч часов работы под водой, не только пригодился водолазам-спасателям, но и сохранил им жизни. Так, когда прервалась связь с Сироткиным, Разуваев первым обнаружил, что манометр показывает другое давление, сразу понял, что перебит воздушный шланг, поднял водолаза, моментально нашел дыру в шланге и зажал ее, чем спас тому жизнь. Точно также самоотверженно и грамотно работали и другие моряки из его опергруппы.
Не было бы счастья, да несчастье помогло
Нужно отметить, что в таком рискованном деле, как подъем U-250, не обошлось без увезения. 18 августа 1944-го водолазы смогли подвести, прикрепить и притопить понтон под нос лодки. К этому времени немцы уже поняли, что русские ведут водолазные работы в районе ее гибели. Так как люфтваффе, будучи скованными под Нарвой, не могли нанести удар по месту работы советских водолазов, немцы обратились за помощью к финнам, составив совместный план действий.
Предполагалось, что район U-250 был защищен русскими минами. Поэтому финские тральщики должны были расчистить проход к месту нахождения лодки, после чего немецкие торпедные катера смогли бы уничтожить ее глубинными бомбами. Но все попытки прорыва вражеских кораблей были отражены советскими катерами и батареями. Тогда финны усилили обстрел места водолазных работ со своего берега.
К 30 августа 79-й отряд завершил работы по монтажу понтонов. Но подъем лодки не состоялся из-за сильнейшего шторма, сорвавшего два понтона и выбросившего их на берег. Тогда Курдин свернул работы и увел суда на поиск пропажи. Но неудача здесь обернулась удачей, так как в ночь на 31 августа немецкие и финские корабли смогли проникнуть на место гибели U-250, никого там не застав. По иронии судьбы вместо того, чтобы сбросить глубинные бомбы и разрушить лодку, вражеские корабли лишь набросали рядом с ней мин и ретировались.
Таким образом, U-250 уцелела. Когда же погода улучшилась и район протралили, суда 79-го отряда вернулись обратно с понтонами и водолазы начали монтаж заново. Но теперь они могли спокойно работать в светлое время суток, так как Финляндия приняла предложение СССР о разрыве с Германией и прекратила боевые действия с утра 4 сентября. Это позволило водолазам к 13 сентября завершить работу. На следующий день подлодка была поднята со дня и 15 сентября отбуксирована в Кронштадт.
Подъем U-250 был дерзкой и блестящей операцией. Спустя две недели – 30 сентября 1944-го адмирал Трибуц издал приказ о награждении орденами и медалями её участников. Шесть из них, включая Курдина и Разуваева, стали кавалерами ордена Красного Знамени. Но к каким результатам привела их самоотверженная работа?
Новое оружие
Нарком ВМФ СССР Николай Кузнецов вспоминал, что «трофей оказался очень ценным». 6 ноября 1944-го он издал приказ об изучении U-250 и определении ее дальнейшего использования. Исследуя трофей, советская сторона получила ценные сведения о тогдашних достижениях немецкого подводного кораблестроения, а именно о марке судостроительной стали, сварке прочного корпуса, а также о множестве различных деталей и устройств этой подлодки.
Настоящим же подарком для советского флота стали новейшие немецкие самонаводящиеся (акустические) торпеды T-5, найденные на U-250.
СССР еще до войны предпринимал неудачные попытки создать такое же оружие.
Желая форсировать его создание, Государственный Комитет Обороны 1 апреля 1942-го постановил закончить разработку отечественных торпед такого типа за несколько месяцев. Но желаемого результата добиться не удалось из-за высокого уровня собственных шумов парогазовой торпеды 53-38, глушивших прибор самонаведения.
В 1944-м начались работы по установке такой системы на электрической торпеде ЭТ-80. Поэтому знакомство советских специалистов с трофейными торпедами Т-5 оказалось своевременным и очень полезным, так как немецкие идеи, воплощенные в них, позволили ускорить разработку собственных образцов самонаводящихся торпед, взятых на вооружение советским флотом после окончания войны. И в этом есть большая заслуга советских водолазов-балтийцев.
Автор - Владимир Нагирняк.
Статья на сайте "Взгляда":
Читайте также: