Вот по моему внедрению в местную среду стоит рассказать отдельно, хотя на мой взгляд она прошла обыденно как-то, я бы даже сказал незаметно. Ну доставили меня в больницу, три дня я тут приходил в себя на койке, особых расспросов не было, но именно на третий день пришёл жандарм, причём офицер. Именно жандарм, а не полицейский. Видимо Земсков дал добро, разговор, мол, я выдержу, ну вот и попёрли посетители. Не сказать, что я рад был, но пришлось брать себя в руки и играть. Артистом я так себе был, но вроде прошло.
Первым как я уже говорил, был жандарм, видимо из-за того что я назвался иностранным подданным, а я всё же якобы был из Франции, именно он и вёл первичный опрос. Причём на разных языках, полиглот хренов. Судя по его виду, моя наспех сбитая утка прошла. Я, Максим Евгеньевич Ларин из Франции, проживаю в предместье Парижа, у меня там остался небольшой домик, поместье родителей я уж продал, все деньги на счетах. Приехал на родину предков, посмотреть да изучить местный быт. Был ограблен собственными слугами, те пытались меня умертвить путём утопления, да вот не получилось. Спасли добрые люди, а сами негодяи убежали. Дав словесный портрет всем трём слугам, я подтвердил, что попытка дать мне опекуна была, но я сбежал в Россию. Тот долго меня пытал подробности о родителях, как жил, как воспитывался, есть ли родственники, покивал, узнав, что я круглый сирота. В общем, эти три часа я еле выдержал, под конец, заявив, что устал. Жандарм ушёл, причём больше не возвращался, это дало мне возможность понять, что он получил всё что хотел и повторной встречи не требовалось. Кстати, я у него поинтересовался по поводу восстановления документов, тот ответил, что это нужно обращаться во Французское консульство в Москве. Ну и уточнил насчёт принятия подданства Российской Империи. Тут тоже получил нужные ответы, особо их жандарм не зажимал.
После жандарма меня навещали те парни что спасли, вытащив из воды озера, я их искренне поблагодарил, хотя и пребывал в недоумении о причинах их прихода, дворяне всё же. Может дань традиции? Третьим посетителем был корреспондент местной прессы. Я ему в ярких жутких подробностях описал злодеяние моих слуг, ну и приключения на пути в Россию и тот окрылённый, загруженный неплохим материалом умчался к себе в редакцию. Правда газета ещё не вышла. Раз в две недели выходит, так что заметка с моей историей будет только через неделю, я по этому поводу уже уточнял. В принципе на этом всё, проходил лечение я в некотором вакууме. Частыми лицами в моей палате были двое, это санитар Пантелеймон, он в основном меня и обихаживал, и гораздо реже приходил Земсков. Бывал раз в сутки во время обхода после полудня. Причём повязки менял именно он, а не медсёстры. Да и вообще сестёр милосердия в больнице было всего три, но я видел своими глазами только одну, она всегда сопровождала Земскова и подавала ему что нужно, будь то бинт, то инструмент, то мазь. Про остальных слушал от санитара, тот вообще был ходячей энциклопедией. Пользуясь своей легендой иностранца, я выпытывал у него всё, что приходило мне в голову, даже всякую глупость, о которой знают все местные жители. Кроме меня конечно, теперь и я знал.
Вот так и шло моё лечение, я восстанавливался, да и сам видел, что раны подживали. Если бы не одно но. Этот местный коновал Земсков, отрывал бинты по живому, от просохших ран. Естественно я кусал подушку пока он проводил процедуры, мысленно того костеря, ну и кривили раны снова и снова. Что-то тот не мог увлажнить повязки, перед тем как их снимать? Оказалось, не мог, мол, не учили его этому, а тот строго следовал тому, что знал. К новому не стремился. Так что на второй день подобных экзекуций я стал сам увлажнять повязки. Дальнейшее показало, что правильно делал, во время второй перевязки крови не было, заживали раны. Врач, конечно, ругался, но и сам видел результаты. Хотя какой он врач? Двадцать пять лет, всего год как самостоятельно практикует в этой больнице, никакого опыта. Валить отсюда надо, причём как можно быстрее. Земскову я как врачу не сильно доверял, от слова совсем.
Я как раз осторожно принял сидячую позу, скрипнув койкой, когда дверь бесшумно отварилась, петли были хорошо смазаны и в палату протиснулся Пантелеймон с тазиком полным воды. А-а-а, так сегодня помывка.
- Пантелеймон Васильевич, так это вы там шумели в коридоре?
- Не-е, то Никифор был.
В мужском отделении было два санитара, два дружка, Никифор и Пантелеймон, соответственно, все палаты по левой стороне были Никифора, он их обслуживал, включая больных, ну а правая сторона Пантелеймона. Вот тут-то и вылезла проблема. Моя палата не относилась ни к той, ни к другой стороне и по коридору дверь в неё была прямо. Как мне чуть позже описывал Пантелеймон, когда они два года назад после открытия больницы пришли сюда работать, то долго ругались, кто будет мой «люкс» обихаживать. До драки дело доходило, лишнюю мороку брать на себя никто не хотел, а за дополнительную палату доплаты не было. Выход нашёл тот первый врач, что тут начинал. Санитар говорил кто он, а я прослушал. Не интересно мне это было, можно сказать, стёр из своей памяти. Так вот врач предложил поочерёдное обслуживание. Как туда кладут следующего больного, чья была очередь тот и обслуживал. С моим попаданием очередь на эту палату была как раз за Пантелеймоном, вот тот и занимался мной. Мыл меня, да и палату тоже. Каждый день влажная уборка. В других платах он ещё и брил больных и даже постригал, мне пока этого не требовалось. За разную мелочь, тот выполнял мелкие поручения больных. К сожалению, у меня мелочи не было, от слова совсем, а единственные ценные вещи хранились под подушкой. Наручные часы, которые я каждый день подводил, ну и тот памятный перстень, трофей из Англии прошлого мира. Местные деньги мне были нужны до зарезу, были у меня мысли, что можно заказать через Пантелеймона, да хоть туже одежду, у меня её не было, кроме больничной пижамы, но денег не было. Плохо.
- Что, помывка уже? – поинтересовался я, и потрогал плотный бинт на правой руке.
Действуя обеими руками, но осторожно, стал через голову стягивать с себя больничную пижаму. Это я так её называл, а на самом деле натуральное платье, снимается через широкий ворот.
- А тот как же. Омовение раз в три дня, или по особому распоряжению, Валерия Никифоровича.
Подскочивший санитар помог мне, аккуратно сложил и положил пижаму на край кровати, после чего поднёс табуретку, на которой стоял тазик, ко мне ближе. Терпеливо пережидая, как тот чистой холщёвой тряпицей стал меня протирать, я поинтересовался событиями вчерашнего дня. Судя по положению солнца за окном, сейчас было ранее утро, а вырубило меня вчера ближе к полудню.
- Так Валерий Никифорович как увидел, что вы упали, сразу меня вызвал. Мы вас на кровать-то подложили, после этого Валерий Никифорович вдул вам в нос лекарство. Очень хорошее.
- Не кокаин случайно? – слабым голосом спросил я, прозревая.
- Оно самое, - кивнул Пантелеймон, протирая мою правую ногу, при этом вздрогнув, когда я ударил крепко сжатым кулаком по кровати.
- А я-то думаю, откуда у меня такие сны, а это глюки. Ну коновал хренов, встану на ноги, тебе этот кокс во все щели забью.
То, что в больнице лечат наркотой, я был в курсе. Земсков предлагал мне уменьшить боли кокаином, когда отдирал бинты. Я тогда в ужасе отказался. Более того прояснил что это такое, твёрдо сказав что такими методами лечиться не намерен. Земсков отстал, а тут пользуясь моей слабостью и бессознательным состоянием, решил меня на наркоту подсадить? Ну тварь, урою. Это ему мои часы покоя не дают, как увидел, так и загорелся, а тут у наркомана решил выменять на очередную дозу. Всё, не жить тебе. Я и так был твёрдо уверен, что Земсков самый хреновый врач Москвы, а тут убедился, что он ещё ниже пал.
С трудом дождавшись того момента когда санитар закончит и поможет мне надеть свежую пижаму, старую он забрал, я стал готовиться к побегу. Ходил я хоть и сильно прихрамывая, но вполне нормально. Вот и сейчас экономя силы, погулял по больнице, это был мой второй выход, первый вчера состоялся. Пока гулял, общался с другими больными. Да, тут действительно были простые горожане и несколько крестьян, то есть по сословию в самом низком ранге, нищета тут была. Теперь понятно, почему Пантелеймон в первое время так рядом со мной крутился, денежных клиентов среди больных для подработок мало, а со мной вышел облом, я ограблен был.
В общем, я не только осматривал пути побега, а это можно было сделать легко, не в тюрьме чай, но и присматривал одежду, не в панаме же мне бежать. Тут я был твёрд в решении. Раны заживали, зарастут и без помощи местного коновала, я и сам имел некоторые медицинские знания, так что уж точно позабочусь о себе любимом как надо. Дотерпел до вечера, а после того как меня осмотрел Земсков, повязки не меняли, решив что пока нормально, терпит, кровотечений не было, я и стал собираться. Постепенно шум дня в больнице стихал, вечер наступил, горели лучин, когда я, забрав часы, надел их на руку, а перстень на палец, прокрался к выходу. На крыльце курило двое больных, но я не обратил на них внимания и прошествовал в сторону местного «скворечника», то бишь сортира.
В сам сортир я не пошёл, а обошёл его и, уйдя за кусты сирени, стал красться к отдельно стоявшему одноэтажному домику, где и жил Земсков. Самого его не было, как я понял из услышанного разговора Никифора и одного из больных, тот укатил на какой-то светский раут, то есть на вечеринку и похоже до поздней ночи его не будет, если вообще не до утра. Врач у больницы был холостым и позволял себе водить женщин. Правда, в больницу, то есть в свой дом не водил, репутацию берёг, но ночами пропадал. С моего попадания в эту больницу это уже третий случай, когда тот уехал, предупредив, что будет очень поздно.
Из-за того что у меня не было денег, а соответственно одежды, рваньё больных меня не заинтересовало, да и размеров подходящих не было, я и решил позаимствовать всё что мне нужно у Земскова. Тем более мы были одного роста, правда, тот был пухлым, что твой колобок, ничего, как-нибудь освоимся. Оставлять такой след, конечно, не хотелось, так что посмотрим по ситуации.
- Не доверяет, - криво усмехнувшись, едва слышно пробормотал я, когда нащупал на входной двери достаточно большой замок.
В принципе я это предвидел и имел на руках необходимое средство. Кусок жёсткой проволоки. Ею я замок-то и открыл. Придерживая дверь, чтобы та не скрипнула, шмыгнул внутрь, ощупывая рукой пол перед собой, чтобы не нашуметь. Дальше я уже работал, осматривая все три помещения в доме. Особенно спальню тщательно обыскал. Хоть и в полной темноте действовал, луна была за тучами, но тайничок нашёл. Причём не пустой.
Так вот, след я действительно решил не оставлять, так что одежду врача не трогал. Да вообще старался всё к чему прикасался положить так, как оно лежало, чтобы хозяин не заметил чужого присутствия. В тайнике мной было обнаружено кроме на удивление толстой пачки денег, пистолет, именно пистолет, на ощупь я определил «Браунинг-1903». Кобуры не было, в магазине был полный семизадачный магазин, моего любимого десятизарядного в наличии не было, а ещё в тайнике я обнаружил три запасных магазина, тоже семизарядных, и тоже снаряженных, а так же несколько бумажных пачек с патронами. Идиот, разве можно долго держать снаряжёнными магазины? Так пружины ослабнут. Ничего теперь оружие попало в надёжные и опытные руки, разберёмся.
Я как взял пистолет в руки, так и не захотел его отпускать. Моё. Кроме денег, трёх луковиц-часов, не вижу что за часы, темно, были ещё какие-то бумаги, толстая стопка. Не сразу я заметил, что в эту стопку была вложена тоненькая книжица. Что это такое тоже не понятно, не вижу.
Спасибо за ваши лайки и подписку. Очень благодарен.