Сегодня исполняется 140 лет со дня рождения одного из признанных королей оперетты. Про него ещё при жизни говорили, что он принадлежит всему миру. Шостакович называл этого композитора гением, а друзья — «угрюмым медведем». Меланхолик и пессимист, скромный человек, который не умел веселиться, но создал почти два десятка наполненных радостью, любовью и добром произведений: это все — Имре Кальман!
24 октября 1882 года в венгерском курортном городке Шиофок, что на берегу озера Балатон (тогда это была территория Австро-Венгрии), в многодетной семье еврейского коммерсанта Карла Коппштейна и его супруги Паулы, в девичестве носившей фамилию Зингер, родился мальчик, который получил имя Эммерих Коппштейн (чуть позже он сменит еврейскую фамилию на более благозвучную и станет использовать венгерскую форму своего имени — и далее будет существовать под именем Имре Кальмана).
Как это часто бывает в зажиточных еврейских семьях, дома был инструмент, на котором училась играть старшая сестра будущего композитора, Вилма. Малыш обожал музыку — однажды часть их дома на лето снял виртуозный скрипач и концертмейстер Будапештской оперы, Френсис Лильд, а Эммерих часами подглядывал в окно. От кары музыканта любопытного ребёнка спасло случайное замечание отца о его никальном слухе: напев рапсодию Ференца Листа (услышанную от сестры), он получил разрешение целыми днями сидеть на стуле рядом с профессором и слушать его гаммы и этюды. При этом в 4 года мальчик мечтал стал портным, а чуть позже — юристом. Первую ступень образования он получил в местной еврейской школе (куда с удовольствием отдавали детей и родители-христиане).
В 1892 году отец привез Эммериха в Будапешт и отдал в гимназию. Мальчик сильно тосковал по родному городу, и отвлечься от этих мыслей ему помогали книги. Первые уроки игры на рояле он получил именно в гимназии.
Спустя 4 года родителям пришлось продать дом в Шиофоке и перебраться в маленькую квартирку в Будапеште с тремя младшими детьми, а троих старших пытаться пристроить у родственников. Карл Коппштейн хотел превратить родной город в процветающий курорт, поэтому нещадно и нерасчётливо инвестировал в постройку театра, возведение ипподрома и нескольких гостиниц. Закончилось все слишком печально – его имущество конфисковали за долги компаньонов.
Нашего героя (ему 14) приютила у себя тетя Гизи. Мальчик учился уже в другой, лютеранской, гимназии. Вечерами зарабатывал деньги, переписывая деловую корреспонденцию и занимаясь репетиторством (он давал уроки греческого и латинского языков, физики и математики). И, несмотря на такую загруженность, он выкраивал время на учебу и в музыкальной школе. За это сверстники прозвали его Фугой. Через много лет Кальман вспоминал, что ужасное чувство неуверенности в будущем дне никогда в жизни не покидало его. А те, кто позже сочинял о нем веселые истории, даже не имели представления, насколько тяжела была его юность. Тогда им и овладела страсть к музыке. Он решил во что бы то ни стало выучиться и стать музыкантом. Только музыка в то время помогала ему забыть о ежедневных проблемах.
Первое публичное выступление молодого музыканта состоялось весной 1898 года, публика на этом концерте впервые услышала выступление Имре Кальмана. Юноше было пятнадцать лет, но он был такой маленький и худенький, что на следующий день журналисты в столичных газетах расхваливали замечательное выступление двенадцатилетнего вундеркинда.
Вскоре его родители переехали в более просторное жилище, куда смог перебраться и Имре. Теперь у него не было необходимости отдавать в семью заработанные репетиторством средства. Он собрал 500 крон и купил подержанный рояль, но, к сожалению, мечте стать пианистом так и не удалось осуществиться. Во-первых, родители Имре связывали будущее юноши с юриспруденцией, а во-вторых, вскоре из-за прогрессирующего артрита ему пришлось распрощаться с игрой...
После окончания гимназии Кальман по воле отца вынужден был поступить в университет на факультет юриспруденции, но через год, не желая разлучаться с музыкой, он втайне от родителей сдал экзамены и поступил в Музыкальную Академию, в класс композиции Ганса фон Кесслера. Отучившись в университете, Имре так и не стал юристом, он решил всю свою жизнь связать с музыкой. За камерно-вокальный цикл он получил премию Роберта Фолькмана, присуждаемую будапештской Академией музыки. Это вознаграждение позволило Имре несколько недель провести в Германии, где он, воспользовавшись такой удачной возможностью, обратился во все известные немецкие музыкальные издательства, предлагая свои сочинения, но, к сожалению, везде получил отказ. В Будапеште отец также был категорически против решения сына заниматься музыкой — в результате молодому человеку пришлось уйти из семьи и самому зарабатывать на жизнь. В частности, в 1904 году он подрабатывал музыкальным критиком в газетёнке «Пешти Наполо».
Первые музыкальные творения Имре Кальман создал ещё в студенческие годы: в начале творческого пути композитор пробовал себя в самых разных музыкальных жанрах. Это были произведения симфонической, фортепианной и вокальной музыки. Среди сочинений композитора того периода стоит отметить вокальный цикл на стихи Людвига Якубовски, скерцо для струнного оркестра, поэмы для большого симфонического оркестра «Сатурналии» и «Эндре и Иоганна», а также несколько музыкальных номеров для патриотичного спектакля «Наследство Переслени».
А далее случилось такое, что Кальмана, против его воли, затянуло в жанр, к которому он всегда относился с пренебрежением.
— Если и дальше так пойдет, я сделаю что-нибудь ужасное!
— Убьешь издателя или самого себя?
— Много хуже, — зловеще пообещал тогда Кальман, — я сочиню оперетту!
Всё началось с неожиданного заказа от одного издателя, предложившего за хорошее вознаграждение сочинить весёлую песенку для вновь открывающегося кабаре. Поначалу Имре даже оскорбился — он автор серьёзных произведений — и вдруг какой-то шлягер, однако песенку всё же быстро написал и отнёс в редакцию. Кабаре открылось, песенка была исполнена — и о чудо, её затем напевали повсюду, а безымянный автор мелодии стал очень популярным композитором в венгерской столице.
Кальман был удивлён и даже сожалел, что скрыл своё авторство, впрочем, вскоре сочинил ещё одну подобную композицию, выпустив её под собственным именем, и не ошибся: второй шлягер превзошёл первый!
Окрылённый, он принялся писать свою первую оперетту «Татарское нашествие», которая впоследствии была переименована в «Осенние маневры». После триумфальной премьеры в Будапеште (1908), спектакль поставили в австрийской столице, а это означало, что Имре Кальмана признали мастером в данном жанре.
Оперетта также восторженно была встречена в Вене, Лондоне, Берлине, Гамбурге, Стокгольме, добралась до России, а затем с триумфом пересекла океан. В Будапеште же была написана оперетта «Солдат в отпуске» (1910).
Начиная с 1909 года, жизнь Кальмана была связана с Веной. Сначала он часто приезжал сюда из-за постановок своих спектаклей, а затем обосновался в австрийской столице на долгие годы — он встретил здесь Паулу Дворжак, актрису из Зальцбурга, она была на десять лет старше композитора и посвятила ему всю оставшуюся жизнь, создавая для него домашний уют и вселяя в него уверенность в собственные силы. Имре в это время много и упорно работал.
Одна за другой из-под его пера выходили искрометные музыкальные комедии, которые так триумфально шествовали по всему миру, что помешать им не могла даже Первая мировая война. «Маленький король» (1910), «Цыган-премьер» (1912), написанные в мирное время, закрепили первый успех, а мелодии «Королевы чардаша» (1915) — оперетты, которая принесла её автору воистину мировую славу, — пели по обе стороны фронта (в России она стала «Сильвой»). Затем на свет появились «Фея карнавала» (1917), «Голландочка» (1920). Позже появились «Баядера» (1921 — здесь, кроме традиционных для него вальсов и чардашей, Кальман решил освоить новые ритмы: фокстрот и шимми), «Марица» (1924) и «Принцесса цирка» (1926).
Однако в этот период жизни судьба готовила Кальману удар за ударом: сначала пришло известие о серьёзной болезни отца, которая не оставляла ни малейшего шанса на выздоровление, а затем Имре был глубоко потрясен безвременной кончиной своего любимого старшего брата Белы. Кальман впал в депрессию… В 1924 году умер отец, тяжело болела Паула. В феврале 1928 года чахотка победила его друга и любовь — Паула скончалась…
На плаву несколько лет подряд держали работа, таксы, которых он заводил в память о Пауле (когда они познакомились, у неё была такса), и… муза.
Музой была Агнеш Эстерхази — графиня, звезда немого кино, она отличалась весёлым легким нравом, но успех и положение в обществе сделали ее, пожалуй, слишком капризной. На момент их знакомства Имре был уже с Паулой, хотя его родители весьма и весьма настаивали на браке с Агнешкой (та, впрочем, замуж тоже не торопилась). И когда в свет вышла оперетта Кальмана «Марица» (1924), вся Вена узнала во взбалмошной и капризной главной героине несравненную Агнеш. Для большего сходства насмешник Имре оснастил речь Марицы любимыми словечками своей музы. Это она — героиня самой яркой оперетты Кальмана «Принцесса цирка» (1926).
В двух последних опереттах взбалмошная гордая графиня, выходит замуж за разорившегося аристократа, которого она полюбила, несмотря на его бедность и униженное положение. Нетрудно догадаться, кто был прототипом этих влюбленных: то, что Кальман не смог получить в реальности, он с лихвой компенсировал в своих произведениях.
Однако постоянство не входило в число добродетелей Агнеш. Роман с Имре не мешал ее мимолетным увлечениям на съёмочной площадке. И Кальман этого ей не простил. На премьере оперетты «Герцогиня из Чикаго», Агнес и Имре, сидя в ложе, выясняли отношения. Кальман был непреклонен. Он прямо сказал графине, что между ними все кончено.
…Спустя полгода после смерти Паулы 46-летний Имре познакомился с юной эмигранткой из Перми, ее звали Вера Макинская, она бредила театром — через шесть лет после «Марицы» в новой оперетте уже три узнаваемых лица: Нинон (Мадлен в Московском театре оперетты) – это, конечно, Агнеш Эстерхази, Рауль – сам Имре Кальман, Виолетта – Вера.
С Верой Имре был счастлив — она подарила маэстро то, о чем он, воспитанный в патриархальной семье, всегда мечтал: как только ей исполнилось 17, они поженились, у них родился сын Карой (Чарльз) и дочери — Лили и Ивонка. Забегая вперёд, упомянем, что Чарли унаследовал музыкальные способности своего отца и тоже стал композитором — он работал в различных жанрах, начиная от серьёзных симфонических произведений и заканчивая эстрадными песнями; Лили также была очень одарённым человеком и даже помогала своему брату создавать мюзиклы, которые затем с успехом ставились в Европе, впоследствии, увлёкшись живописью, она стала художником – иллюстратором; Ивонка выбрала более приземлённую профессию.
В 1934 году Кальман был награждён французским орденом Почётного легиона!
Однако на пороге опять стояла большая беда. Небо Европы в середине тридцатых годов стали затягивать «тёмные тучи», а в марте 1938 года Австрия была присоединена к Германии. Спокойная жизнь Имре закончилась, так как уже через пять дней он был срочно вызван в Имперскую канцелярию, где ему в унизительной форме напомнили, что его отец – еврей, но поскольку рейхсканцлер ценит музыкальные заслуги Кальмана, то, несмотря на происхождение, ему предоставляют статус почётного арийца и разрешают проживание в Австрии. Возмущённый композитор, воспринявший это как оскорбление, напомнил, что, прежде всего он венгр — и гордо отказался от такой «милости».
Имре понимал, что немцы не простят ему такой наглости (не простили: запретили даже спектакли), поэтому принял решение срочно вместе с семьей покинуть Вену. Сначала они отправились в швейцарский Цюрих («Императрица Жозефина» (1936)). а затем переехали в Париж. Но и там оставаться было опасно, так как немцы быстрыми темпами приближались к французской столице, и в 1940 году Кальману ничего более не оставалось, как поспешно эмигрировать в Соединённые Штаты. Такие перемены в жизни стали суровым испытанием для композитора: ему пришлось начинать всё с начала, включая новый язык.
В какой-то момент в семейной жизни Веры и Кальмана стало не все гладко, возможно, сказывалась тридцатилетняя разница в возрасте, возможно, причина крылась в том, что Вере пришлось искать работу. Она стала манекенщицей, и встретив молодого и богатого француза, подала на развод (1942).
«Моя музыка никому не нужна, зато твоя молодость и свежесть – сокровища, которые ценятся необычайно высоко», — писал Кальман. — «Не стоит тратить эти сокровища на человека вроде меня, который не умеет их ценить».
Правда, спустя несколько месяцев они поженились снова и уже не расставались (по крайней мере, в юридическом смысле слова).
Обосновавшись в Америке, Имре очень рассчитывал, что кинокомпания, купившая права на экранизацию некоторых его оперетт, будет делать также заказы на музыку к фильмам. Однако надежды композитора оказались напрасными: фильмы по его произведениям никто снимать не собирался, а музыка Кальмана в Америке никому была не нужна. Имре был разочарован, но не сдался. Так родилась «Маринка» (1945). На премьеру Вера явилась в одолженной баснословно дорогой шубе, которую все сочли показателем кредитоспособности Кальмана, дела вновь пошли в гору.
По своей природе Кальман был неплохим бизнесменом и умел правильно вкладывать денежные средства, а вскоре ему всё же предложили концертное турне по всей стране, и забытые мелодии из оперетт Кальмана вновь стали входить в моду.
Живя в Америке, Имре постоянно следил, за событиями, происходящими в Европе, тем более в его любимой Венгрии. Когда он узнал о гибели в концлагере своих сестёр, Эмилии и Илоны, с ним случился инфаркт. После разгрома нацизма, зимой 1948 года, немного отойдя от болезни, Кальман принял решение вернуться в Европу.
По настоянию жены семья поселилась в Париже, так как там обитала большая русская диаспора. Первым делом в 1949 году Имре побывал в Вене, где посетил могилу Легара, а затем… вернулся в США, где в университете учился сын.
Инсульт, частичный паралич, затем ещё один инфаркт.
Едва наметилось некоторое улучшение, Вера забрала дочерей и уехала в Париж. А на телеграмму: «Ты нужна мне в Нью-Йорке», — отправила туда одну из девочек. Теперь пришлось подчиниться Кальману – его перевезли во Францию.
Вера вела бурную светскую жизнь. Для Имре она нашла опытную сестру-сиделку. Так в жизнь Кальмана вошел самый близкий человек его последних лет – старая дева Ирмгард Шпис. Это было преданнейшее существо, беззаветно отдавшееся главному делу: уходу за маэстро, как Ирмгард его всегда называла. В первые полтора года она вообще ни разу не воспользовалась своим правом на выходной день. Изучив его привычки, понимая с полуслова, а скорее – с полувзгляда, она придумывала, чем его можно побаловать. Ему многое было нельзя, в том числе курить сигары. И сестра Ирмгард научилась курить эти сигары, чтобы он мог хоть чуть вдохнуть излюбленный аромат.
Несмотря на тяжёлое состояние здоровья, Кальман продолжал работать и заключительную ноту в своей последней оперетте «Аризонская леди» написал за день до своей смерти - 30 октября 1953 года (премьера состоялась 1 января 1954 года в Городском театре Берна, оркестровку выполнил сын Кальмана). По замыслу композитора, его последнее произведение должно было стать первой радио-опереттой. Причем он мастерски написал не только музыку, но и текст, что сделало спектакль ярким и интересным — по словам Имре Кальмана, это была дань континенту, который приютил его с семьей в тёмные времена.
Он умер осенью 1953 года, и его похоронили со всевозможными почестями на центральном кладбище Вены, там же, где покоятся Бетховен, Брамс, Штраус...
Вера приехала на похороны вместе с детьми и Ирмгард Шпис. И здесь она вновь встретилась с графиней Агнеш Эстерхази (та пережила брак с актером Фрицем Шульцом, закат своей карьеры (в звуковом кино она не смогла найти себя), войну, материальные трудности — Вера, прислала денег, чтобы графиня могла проводить маэстро в последний путь).
Вера умерла в 1999 году в возрасте 97 лет. Всю свою оставшуюся долгую жизнь она посвятила памяти супруга, учредив «Фонд имени Кальмана», главной задачей которого являлась материальная поддержка молодых талантливых музыкантов во всём мире.
Возможно, именно благодаря ей мир знает и помнит, что:
…Кальман был убежден, что успех его оперетты обеспечен, если она будет названа женским именем (он никогда не забывал, что произведения «Маленький король» и «Хороший товарищ» публика приняла недостаточно тепло)!
…что Имре никогда не танцевал, но однажды на балу он всё же не посмел отказать очаровательной даме, которая пригласила его на вальс — он запутался в шлейфе партнёрши и упал, под громкий хохот гостей он покинул зал, но после этого для себя решил, что все герои его оперетт, не зависимо от возраста, обязательно должны танцевать!
… что у композитора была очень любопытная привычка: если премьерный спектакль прошел хорошо, он не выходил сразу к зрителям на поклон, а забившись в гримерке, на манжете своей рубашки писал колонки цифр, подсчитывая выручку от спектакля!
…что он считал високосный год для себя счастливым (первая оперетта была отпремьерена в такой год);
… что не любил тринадцатое число и чёрных кошек, боялся переноса даты премьеры и хранил карандаши, которыми писал свои великолепные партитуры, которые знает и помнит весь мир!
Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось?
С днем рождения, маэстро!