– А неплохо ты придумал, смотрю, с фантазией работаешь!
– Сам не ожидал. Бабы все мышей боятся, а уж открытка – это было в десятку! Слышал бы ты ее!
– Ссалась, небось, от ужаса?
– Угу. Предложи я её на неделю в «одиночку» закрыть – впереди меня побежала бы. Ну что, дашь мне ключи от той хаты? Пусть там посидит, под рукой будет. Время есть пока. Нервная вся, натянутая как струна, кажется – пальцем тронь и завизжит. Или в обморок хлопнется.
– Ключи водитель сейчас привезет. Молодец, пока всё как по нотам. Отвези ее туда, проследи за всем.
– Ну что, будем, как хотели, до шизы доводить? А там я эксперта приглашу, и он быстро нарисует, что показания недостоверные.
– План меняется, я передумал. До психоза довести может и не выгореть… а вот если она, например, на нервной почве голову в духовку сунет, это надежнее будет.
– Борис, мы так не договаривались…
– Варежку прикрой. Не люблю, когда со мной спорят люди, которым я плачу. Успей сделать, и чтоб чисто все было. Всё, на связи!
Самарин бездумно уставился на смартфон в ладони. Одно дело – довести кого-нибудь до нервного срыва, это он умел. В голове привычно уживались две почти независимые личности, и он с легкостью переходил из одной в другую. Всего лишь легкое диссоциативное расстройство, не определенное психиатром...
Ему было нормально, а вот окружающие дергались. Со временем Илья и сам научился их дергать, когда нужно – сильнее, слабее… Если человек не знает, как ты заговоришь с ним в ближайшую минуту, он начинает очень нервничать. В его работе это было удобно. Добрый и злой следователь в одном лице. Менялся даже тембр голоса. Ручьева пока видела только одну его сторону.
Изматывать подозреваемых и на грани сердечного приступа получать признательные – это было правильно. Доводить своих подружек до жалобного скулежа – это было даже весело.
Но убить придется впервые.
* * *
Спала Катя плохо, но хотя бы кошмар не привиделся снова. Утром из зеркала на нее глянула некрасивая усталая женщина с кругами под глазами. Грязные светлые волосы слиплись короткими сосульками. Кое-как вымывшись под сломанным душем, Катя задумалась, чем бы ей заняться. Времени впереди было много.
Для начала она принялась за уборку – набрала в ведро воды, нашла тряпку и принялась вытирать отовсюду многодневную пыль. Отмыв комнату, перебралась на кухню. Работа успокаивала. Встав на табуретку, она стала вытирать пыль на кухонном шкафу, но тряпка зашуршала по каким-то бумажкам. Катя пошарила поверху и достала пачку старых квитанций за коммуналку. Бросила их на стол и продолжила наводить порядок.
Наконец, отдраив, насколько можно, квартиру, Катя налила себе чай и осмотрелась. «Вот, теперь тут даже жить можно! А то ужас какой-то был», – подумала она. Из пыльного остались только старые бумажки на столе. Катя собрала их и понесла к мусорному ведру, как вдруг взгляд зацепился за знакомое слово.
Зурич Б.А.
На всех квитанциях, за газ, воду и прочее, стояла фамилия плательщика – Зурич. Девушка осторожно, будто ядовитого паука, положила их на стол. Что это? И что же теперь делать?
«Дыши, Катя, просто дыши».
Первая мысль – сбежать. Побросать в сумку вещи и смыться как можно дальше. Черт с ним, с судом, жизнь дороже!
Вторая мысль – подожди, не торопись. Время еще есть. Неужели все это было зря? И ты будешь знать, что предала сначала этого несчастного пацана, а потом и себя. И снова тебе будут сниться кошмары. Паутина…
Самарин поселил ее здесь, в квартире Зурича, не затем, чтобы защитить до суда. Как он ее убьет? Просто зайдет и застрелит?
Вряд ли. Он мог это сделать, пока они ехали сюда.
Изобразит несчастный случай или самоубийство? Может быть.
Катя ходила по квартире кругами, пытаясь решить, что делать. Некому позвонить, не у кого спросить… Время шло. Нет, теперь оно летело. Но, кажется, Катя решила, как себя вести.
Пискнул телефон.
– Катерина, здравствуйте! Это служба доставки, – прозвучал голос Самарина. – Буду у вас часа через два. Что вам привезти?
– Илья Сергеевич, здравствуйте, – сказала она, стараясь говорить устало. – Я что-то не хочу ничего, ночью совсем не спала, весь день хожу и мучаюсь. Вы можете купить мне снотворное? Нитразепам в аптеке по рецепту, но может, у вас получится?
Секундная пауза, потом:
– Конечно, я думаю, смогу купить. Скоро буду.
Катя выдохнула. Кажется, получилось.
Самарин приехал ближе к девяти, принес гору фруктов и йогуртов, глянул обеспокоенно:
– Катя, вы и вправду плохо выглядите. Попробуйте что-нибудь съесть, и ложитесь спать. На суде вы должны быть в бодром настроении и ясном сознании.
– Я уже думаю, может, отказаться от показаний? Я больше не могу, мне кажется, я схожу с ума, – сказала она.
«Ну же, давай! Что ты скажешь? Если одобришь – значит, можно меня не убивать, я безопасна».
Самарин опустился на диван, поближе к ней, но все-таки на расстоянии. Внимательно посмотрел в глаза.
– Катя, вы ведь себе не простите, если откажетесь. Будьте сильной. Держитесь, осталось немного. Я буду рядом с вами.
«Вот же ты сволочь», – почти восхищенно подумала Катя.
– Хорошо, – она попробовала улыбнуться, вышло кривовато. – Вы привезли таблетки?
Он протянул ей упаковку. Катя вылущила пару штук из блистера, закинула в рот и запила водой.
– Через полчаса засну, они на меня хорошо действуют. Спасибо вам огромное, Илья… Сергеевич.
– Отдыхайте, Катя. Все будет хорошо. Перетерпите завтрашний день, а послезавтра утром я за вами заеду. Скоро все это закончится!
Дверь за ним закрылась. Катя быстро выплюнула таблетки на ладонь. Почти не растворились. Оставалось только ждать. Она устроилась на диване под пледом и погасила свет. С улицы комнату слабо освещал фонарь.
Через два часа почти бесшумно открылась входная дверь, кто-то заглянул в комнату и тихо прошел в кухню. Зашипел открытый газ. Человек прошел обратно. Едва слышно повернулся ключ в замке. Кажется, через бесконечное время до обостренного слуха донесся писк домофона – подъездная дверь открылась, кто-то вышел.
Окончание следует...