оглавление канала
Прон замолчал, поглядывая на меня, будто ожидая от меня каких-либо выводов. Но напрасно. Я пыталась представить, что там, За ТЕМИ вратами, которые нельзя открывать. Помолчав и подождав еще несколько минут, Прон продолжил. – А потом он нас хотел в те врата загнать, посмотреть, так сказать, что с нами будет. Ну, в общем, заместо кроликов подопытных. А я хоть и чувствовал себя хуже некуда, да все ж совсем–то безвольным точно не был. Пытался еще сопротивляться, так он меня прикладом. Да это бы ничего, только твари межмирья кровь почуяли. В общем, если бы не ты, даже и не знаю, что бы случилось. – Чувствовалось, что Прону горько об этом вспоминать. Но сию чашу он выпил до дна. Рассказал все, как было, ничего не утаивая и не скрывая.
В избе повисла тишина. Только из-за печки доносились причмокивающие звуки «Северьянушки». Я молча встала, вышла из дома, взяла из багажника снегохода тот самый кусок сплавленного металла, который попросил меня привезти Прон, покрутила его задумчиво в руках. Интересно, какую пользу старик думает извлечь из этого металлолома? Покачала головой, будто сама отвечая на собственный вопрос, и зашла обратно в избу. Положила эту железяку на лавку, сама села рядом и принялась задавать старцу вопросы. Уж коли он назвал меня спасительницей, то и вопросы мои ему неудобства не доставят. Сначала я, на всякий случай, спросила еще раз, как он себя чувствует. Получив бурчливый ответ, что чувствует он себя прекрасно, я приступила к нему с вопросами, которые меня, мягко говоря, очень сильно волновали:
- Ну, и что мы со всем этим, - я ткнула пальцем в сторону печи, где сладко посапывал «Северьянушка», - дальше собираемся делать? Ты же понимаешь, что егеря хватятся. А объяснить внезапную потерю всей памяти, исключая раннее младенчество, тем, что на него дерево свалилось и память отшибло, у нас вряд ли получится. Тем более, что ты сказал, что он не из простых, не из рядовых Копейщиков, следовательно, и присматривать за ним должны по-серьезному. И еще, наверняка у него был свой канал связи. – Я в задумчивости почесала нос, и, скорее себе самой, нежели Прону, проговорила. – Надо бы наведаться в его домушку, пока еще не хватились.
Я решительно поднялась, собираясь тут же осуществить свои намерения. Взглянула на старца и замерла настороженным сусликом. Прон сидел за столом, и на лице его блуждала легкая, я бы даже сказала, мечтательная улыбка. Я тут же опять опустилась на скамью и выжидательно уставилась на старика. Он явно что-то затеял. Точнее, даже не так. Ему в голову пришла какая-то идея. Он сорвался со своего места, и рванул в свою спальню, загремел там сундуком и выволок оттуда большой, тяжелый книжный том в солидном кожаном переплете, с обитыми железом уголками. Сдвинул со стола все чашки-плошки в сторону, разложил книгу на столе и углубился в чтение, время от времени что-то бормоча вслух.
Мне уже было понятно, что все его бурчания и замечания были адресованы точно не мне, и, что он, похоже, забыл вообще о моем существовании, полностью поглощенный какими-то своими идеями, делиться которыми он со мной пока не планировал. Ну и ладненько. У меня тоже есть, чем пока заняться. Надо к егерю в избушку наведаться, осмотреть, что там, да как. Да и на базу надо бы поторопиться вернуться. Мужики уже, поди, нервничают. Унеслась посреди ночи, никому ничего не сказала. А сейчас уже вон, солнце к горизонту катится, сумерки скоро. Я схватила свою куртку, обула ботинки и уже взялась за ручку двери, когда Прон, оторвавшись на мгновение от своей книги, торопливо проговорил:
- Ты если лесничего увидишь, скажи ему, мол, захворал шибко егерь, у знахаря, мол, лечится. И пока болеет, то там на заимке и жить будет. Изба, мол, у егеря сырая, продуваемая, вот радикулит его и схватил. А то Копейщики взбаламутятся, с проверкой кого пришлют. А оно нам надо? А у Саныча то связь с охотхозяйством есть всяко разно. И опять же, ему веры у них больше будет, чем тебе. Нам времени немного надо, чтобы спокойно тут, без суеты во всем разобраться.
Я теперь даже нисколько не сомневалась, что у Прона появился какой-то план, ну, или вроде того. А в нашей-то ситуации и «вроде того» за план сойдет. Я согласно кивнула и вышла из избы. По-моему, моего ухода хозяин даже и не заметил. Ну и пускай его… Лишь бы для дела польза была. Асхата нигде видно не было. Я разочаровано выдохнула. Думала взять его в товарищи при осмотре избушки «егеря». Почему-то, когда я представляла, что мне придется обшаривать ее в одиночестве, по спине начинали ползать холодные мураши. Буйство грозовой стихии покидало мою кровь, и мне становилось как-то не по себе от предстоящей миссии, особенно, в одиночестве, и особенно, после всех произошедших там событий. Я еще немного поозиралась по сторонам, выглядывая косолапого, прежде чем прибегла к мысленному поиску. Асхата я обнаружила быстро. Мне показалось, или медведь остался недоволен тем, что я его нашла. Особо не мудрствуя, спросила:
- Ты не сходишь вместе со мной осмотреть избушку плохого человека?
Конечно, это не был вопрос в прямом смысле этого слова. Я просто мысленно нарисовала картинку егерской избушки, и себя вместе с медведем, открывающую дверь. Медведь сразу не ответил, а когда я уже устала ждать, наконец до меня долетел его мысленный ответ. Сводился он к простому. Как сказали бы мои мужики в подобном случае: «Мне что, делать больше нечего, по егерским избушкам шастать?!» Такой ответ мохнатого друга меня удивил, если не сказать, поверг в легкий шок. Обычно Асхат сам напрашивался на походы или прогулки со мной. Что-то тут было нечисто. И в этом следовало разобраться, но уже точно, не сегодня.