На рубеже веков на оперном небосклоне вспыхнула сверхновая звезда. Малоизвестный тенор Сальваторе Личитра, вопреки здравому смыслу и всем законам оперы, взлетел на оперный Олимп, прочно заняв позицию «четвертого тенора». Оперные боги сулили молодому итальянцу блестящее будущее и долгую счастливую жизнь на сцене, но сила судьбы распорядилась иначе. Самое удивительное приобретение в сонме лучших певцов пост-павароттиевской эпохи обернулось величайшей потерей в современной опере.
Сальваторе Личитра родился 10 августа 1968 года в семье состоятельных выходцев с Сицилии, перебравшихся в Берн в интересах их успешного полиграфического бизнеса. Когда Сальваторе исполнилось два, семья переехала в Милан.
Сеньоры Паола и Джузеппе Личитра долгое время и не подозревали о том, что их младший сын настолько щедро одарён природой, что в будущем станет оперным певцом, известным во всем мире.
Сальваторе помалкивал до поры, до времени, на шее родителей не сидел. Отличный рисовальщик, он подрабатывал помощником графического дизайнера у своего брата, Фабио. Будущий гранде теноре рисовал обложки для итальянского Вог, а для души создавал эскизы мебели, напевая под радио популярные песенки.
Судьба будущего певца решилась случайно. Однажды компания молодых людей отправилась покататься в открытой машине. Прекрасная погода, громкая музыка, и в эфире любимая песня Сальваторе, которую он напевал за работой, - «Прощай, мистер Горбачёв!» В России полным ходом шли перемены, и рок группы наперебой смаковали развал далекой сверхдержавы.
Но улица – не мастерская, и Сальваторе решил, что может себя не ограничивать, а спеть любимый припев в полную силу своего голоса. Будущая звезда оперы кричал так, что сеньора Личитра в ужасе выскочила на балкон.
- Боже мой, кто же так орет?
- Это я, мама!
Так семья Личитра узнала, что их сын одарен от природы необыкновенно сильным и красивым голосом.
- Что ж, - сеньора Паола как успешный бизнесмен принимала решения быстро и кардинально, - или я иду к психиатру, или ты нанимаешь себе учителя музыки!
Остановились на втором.
Ситуация была непростая – Сальваторе исполнилось уже 19 лет, и у него не было никакого музыкального образования. Но его страстное желание петь смело все преграды на пути к заветной цели – воображение рисовало молодому человеку карьеру хориста в оперном театре.
Чтобы свести концы с концами, братья Личитра основали небольшую фирму. Все доходы шли на оплату уроков Сальваторе.
В Парме его взяла на обучение педагог-сопрано, через год она передала ученика своей учительнице, которая обучала Личитру как баритона. Как это часто бывает, в результате неправильного обучения у природного тенора исчезли высокие ноты.
Следующее чудо в судьбе Сальваторе Личитры, который имел обыкновение оказываться в нужном месте в нужное время, была встреча на одном из вокальных конкурсов с великим Карло Бергонци. Один из самых заметных теноров блестящей плеяды великих голосов середины двадцатого века разглядел в давящемся низкими нотами баритоне задатки драматического тенора, самого редкого и самого желанного гостя на всех оперных сценах.
Маэстро Бергонци начал работу со знанием дела – через два года голос Личитры уже никто не смог бы назвать посредственным баритоном. В сильном, мужественном, несколько мрачном звуке, раскрылись великолепные верхние ноты, которые благодаря мудрому педагогу зазвучали как золотые колокольчики. И пусть начинающий тенор и не всегда попадал в нужные ноты, но уж если попадал, слушатель замирал от восторга.
Чтобы продолжить частные уроки у маэстро Бергонци, Сальваторе без сомнений расстался со своим любимцем – мотоциклом Дукати. Байк – вторая любовь всей жизни будущей звезды оперы, позволил Сальваторе дотянуть до момента, когда маэстро Бергонци решил, что ученик готов выходить на сцену театра Пармы в эпизодических ролях.
В 1998 году случилось очередное чудо в судьбе Личитры. Карло Бергонци представлял широкой публике своих выпускников в Академии Бусето в постановке «Бала Маскарада» Верди.
Вчерашний неудавшийся баритон к восторгу публики исполнил сложнейшую партию Риккардо с блеском, заставив говорить о себе. Сильные средние ноты, красивейшие легкие верхние в партии, требующей легкости и изящества, звучали великолепно.
Почти сразу же Личитра получил приглашение страховать теноров в летнем сезоне Арена ди Верона, где ему пришлось исполнить и Риккардо, и Герцога Мантуанского, и Радамеса.
Плотный, коренастый, крепкий, не чрезмерно одаренный актерски, Личитра на сцене был сам собой, не слишком углублялся в тонкости переживаний героев, полностью отдаваясь пению, занятию, которое любил больше всего в жизни. Его мечта сбылась, и певец наслаждался пением, веря в животный магнетизм, не задумываясь о стиле исполнения.
- Что такое стиль? – рассуждал он. – Я думаю, что всё заложено в партитуру: фразировки, динамика, акценты, паузы... Это и есть то, что создает стиль. Обратите внимание на эти детали, а стиль позаботится о себе сам.
Успех летних сезонов в Вероне предсказуемо привел Личитру в главный оперный театр мира- Ла Скала, где началась его работа под управлением требовательного Риккардо Мути. Дебют в изнуряющей парии Дона Альваро в опере Верди Сила судьбы была благосклонно встречена критиками и публикой, а вот дебют в «Трубадуре» в Ла Скала в 2001 году мог стоить начинающему певцу карьеры.
Как многие пуристы от оперы, маэстро Мути принял решение твердо следовать партитуре Верди и убрал из кабалетты Манрико самопровозглашённое ДО второй октавы, так называемое верхнее ДО. Этой ноты в партитуре Верди не было, но теноры, желавшие покрасоваться и поразить публику, вслед за впервые взявшему верхнее ДО Энрико Тамберлику, наперебой старались спеть эффектную вставную ноту.
Публика, привыкшая к вокальной акробатике в ущерб оригинальной партитуре, приняла отсутствие верхнего ДО в стретте Манрико не как дань уважения великому Верди, а как вокальный провал молодого тенора, и с удовольствием освистала его. Как только не поносили Личитру ретивые критики, но певец покорно следовал указаниям дирижёра, не отвлекаясь на уколы журналистов.
Ровно через полгода певец полностью реабилитировался, к восторгу аудитории исполнив столь любимую публикой вставную ноту на фестивале в Вероне. Публика успокоилась, а Личитра приобрёл репутацию певца, который умеет держать удар.
Это незаменимое качество, присущее далеко не всем тенорам, стало решающим, когда в судьбе Личитры произошло следующее событие, которое тоже смело можно отнести в разряду чудес.
В мае 2002 года Метрополитен опера и весь Нью-Йорк готовились к знаменательному событию. Великий Паваротти после многочисленных прощальных туров принял решение завершить свою 41-летнюю карьеру, простившись с оперным миром в театре, где он блистал столько лет. Для прощального спектакля была выбрана опера Пуччини «Тоска». Точнее, спектаклей было назначено два, и свою лебединую песню великий Паваротти согласился спеть 11 мая.
В преддверии великой субботы в Нью-Йорке творилось нечто неописуемое, ажиотаж вокруг спектакля достиг невероятного накала, билеты на лучшие места в золотой подкове продавали по 1850 долларов. Утончённых меломанов интересовали не только арии и дуэты, но и ужин с участием Большого Па, который обещали меценатам после спектакля.
Джозеф Вольпи начал подозревать неладное, когда Паваротти сказался больным и отменил первый спектакль в среду. Критика вовсю издевалась над Паваротти, выражая сомнения не только в физическом, но и в ментальном здоровье первого тенора мира. Публика застыла в наряжённом ожидании – весь четверг Паваротти колебался, и только ближе к ночи окончательно отказался петь.
Мудрый Джозеф Вольпи позвонил в миланский дом семьи Личитра поздним вечером в четверг. Далее события развивались, как в голливудском блокбастере – Личитра вылетел в Америку на Конкорде, и, проведя пятницу в примерочной и репетиционном зале, в субботу, в начале девятого вечера вышел на сцену Метрополитен опера на растерзание публике, которую о замене тенора Мистер Вольпи предупредил за минуту до спектакля. Публика повозмущалась и стала ждать провала самозванца.
Надо сказать, что совсем уж посторонним Личитра в Нью-Йорке не был. За год до своего неожиданного дебюта в Мет он с огромным успехом спел в гала-концерте в честь Ричарда Такера. Восхищённый мэр Джулиани назвал Личитру желанным гражданином Нью-Йорка, а общительный и милый Личитра действительно стал своим, запросто общаясь с горожанами во время долгих прогулок по Манхеттену. Личитра уже получил контракт с Метрополитен, но дебютировать должен был лишь через три года. Не было бы счастья, как говорится.
Удивительным образом Личитра оправдал свое звание «человека-железные нервы». Ему никогда не приходилось испытывать волнение перед сценой, это было «не его», как он сам отмечал, и в этом экстраординарном спектакле Личитра смог справиться с волнением. Публика знаменитого театра довела певца до слез – вместо провала ему устроили овацию.
Критики восприняли дебют Личитры неожиданно тепло, в сонме комплиментов красной нитью звучал один – «наследник» Паваротти наконец-то найден! Клеймо Четвертого тенора накрепко прилипло к Личитре, который, казалось, не замечал обрушившейся на него всемирной славы.
В Личитре не было ни меланхолии Каррераса, ни монументальности Джона Викерса, ни мечтательной тоски Хосе Куры, ни президентского размаха Доминго. Он был сам собой, жил на сцене, не пытаясь походить на кого-то, просто наслаждаясь пением. Критики сошлись в том, что более всего Личитра напоминает Карузо – «его мужественный голос демонстрирует страстную, но, по сути, незамысловатую личность, чутко реагирующую на гамму эмоций, выраженных в музыке, но никогда не доходящую до утончённости или интеллектуальных нюансов».
Вне сцены он оставался человеком, который хочет жить нормальной жизнью, гонять на любимом Дукати, проводить время с семьёй и друзьями, ходить по магазинам, путешествовать, готовиться к свадьбе с Присциллой Бальони, будущим адвокатом, дочерью знаменитой меццо-сопрано Бруны Бальони.
Внезапная всемирная слава привела Личитру в Сони классикал, которая, в свою очередь, сделала голос тенора известным даже для бесконечно далекой от оперы публики. Изумительно красивый голос Личитры стал полноправным партнером Джонни Деппа и Кейт Бланшет в фильме «Человек, который плакал.»
Оседлав волну успеха Трёх теноров Сони выпустила диск Дуэтто, где вместо трёх, блистали два знаменитых тенора. Сальваторе Личитра и Марсело Альварес записали программу в стиле, который критики уничижительно называют попера. За что только не поносили теноров – и за излишнюю засахаренность их голосов, и за слишком частые рыдания с упором на слово амор, и бочелли-образный выбор музыки от Баха до Рахманинова… Петь в туре в поддержку диска критики называли – СелинДионить. Однако золотой статус диска и 18 000 проданных билетов на концерт двух теноров в Колизее нивелировали злобу профессиональных критиков.
Однако, чем громче звучали восторги публики на выступлениях Личитры, тем резче становились рецензии критики. Если журналисты Америки наперебой нахваливали Личитру, итальянские критики лютовали. Итальянцы не прощают большого успеха, беспрестанной травле подвергали и уходящего Паваротти, и великолепную Чечилию Бартоли. Критики заявляли, что ходят на спектакли Личитры только ради того, чтобы насладиться его провалом, ожидая, что он не возьмет нужной ноты или ошибётся.
Железные нервы Личитры могли выдержать всё, но только не несправедливость. Всё чаще Сальваторе спрашивал брата – как ты думаешь, Фабио, а если бы меня не стало, эти люди и тогда говорили бы обо мне гадости?
В негативных отзывах была толика истины, если Личитра и не заслуживал травли, то в его голосе наметились некоторые проблемы. Слишком поздно начал петь, слишком внезапно взлетел на вершину, слишком много всего слишком…
Но критики не могли не отметить, ибо это было бы просто нелепо и очевидно всем – если уж Личитра попадает в ноту, эта нота – божественно красива. Как несомненное достоинство голоса Личитры критики вынуждены были отметить очевидное всем невероятное сходство среднего регистра Личитры с Паваротти, и скрепя сердце, называли верхние ноты Личитры золотыми. И как можно было не отметить явное превосходство красоты звучания истинно итальянского звука и произношения над иберийскими и латинскими тенорами. Огонь Паваротти и напор Доминго – и все это в одном певце.
В 2010 году произошло очередное чудо в судьбе Сальваторе Личитры, когда он смог добраться в Москву на свой единственный концерт в России. 25 декабря, когда Москва стояла, скованная предновогодними километровыми пробками, начался ледяной дождь, редчайшее природное явление. Всё покрылось ледяной глазурью, мертвая красота ломала деревья, рвала провода. В аэропортах отменяли рейсы, сверкающие льдом взлетные полосы не могли принимать самолеты.
Рейс Личитры из Милана тоже был отменен. Однако концерт, назначенный на 28 декабря, всё же состоялся. В аэропорту Милана пилоты последнего рейса в Москву встретили в зале отлета озадаченного певца и прихватили его с собой.
Публика и критики на ура приняли Сальваторе Личитру, устроив ему заслуженную овацию. Никого не смутило сдержанное поведение певца, никто не упрекнул его в отсутствии актёрского мастерства, признав его прекрасную форму, мужественность и интеллигентное, лишенное неуместной экзальтации, исполнение.
Но беда уже стояла на пороге. Летом следующего года семья Личитра прибыла на Сицилию в места, из которых они были родом. В тот год город Рагуза близ Катании назвал лауреатом премии «Всемирно известный уроженец Рагузы» Сальваторе Личитру. В преддверии торжественного события, семья Личитра отметила 43-й день рождения Сальваторе и наслаждалась великолепной погодой и природой своей дивной родины.
27 августа, через 17 дней после дня рождения, Сальваторе Личитра отправился поужинать. Его сопровождала подруга, китаянка – певица, девушка с непростым характером, вспыльчивая любительница выяснять отношения. В Москве она чуть не сорвала концерт своего друга, позвонив ему накануне ночью с многочасовыми упрёками.
У ресторана не оказалось места для его скутера. Личитре предстояло проехать всего двести метров до новой парковки, и он оставил свой шлем в сумке у ресторана. Его девушка захотела поехать вместе с ним. Что произошло дальше, не узнает никто, но скутер певца врезался в стену изгороди. Личитра, который был без шлема, получил травмы, не совместимые с жизнью. Его спутница в шлеме получила несколько царапин.
Чуда не произошло. 5 сентября 2011 года семья Личитра приняла решение отключить аппараты жизнеобеспечения.
Последнее великое дело Сальваторе Личитры - три спасённые жизни в национальном институте донорства.
- Я как будто вижу Паваротти, который ходит с замотанным шарфом горлом и поднятым воротником, я не такой, я никогда не ношу шапки, чтобы ветер был в волосах, - эти слова, сказанные Личитрой в одном из интервью, стали пророческими.
Критики, хвалившие искусство Личитры и травившие его в последние годы его короткой карьеры, наконец нашли общий язык и рыдали на плечах друг у друга. Потеря была невыносима, ведь Италия только что лишилась своего второго знаменитого тенора, Винченцо Ла Скола.
Невыносимая, ненужная, несвоевременная потеря, невосполнимая для оперы, ведь жизнь тенора, как говорит Доминго, в сорок лет только начинается.