В этом году у многих знакомых дети поступают в вузы. ЕГЭ, дополнительные экзамены. Законодательство позволяет подать документы одновременно в пять учебных заведений. Куда хочется или куда шансов больше пройти. Неожиданно отметил, что среди критериев этого выбора давно нет пункта «берут евреев».
Мой пожилой сосед закончил школу в провинции в 1952 году. Самый разгар того, что войдёт в историю как «кампания борьбы с безродными космополитами». В его аттестате стояли одни пятёрки. Но золотую медаль еврею на всякий случай не дали. И ехать поступать в Москву он не рискнул по тем же причинам. В 1953 году со смертью Сталина кампания как бы и закончилась. Выпустили и реабилитировали «врачей-вредителей». У «разоблачившей» их врача Лидии Тимошук отобрали орден Ленина. Но другой знакомый, закончивший школу в 1954 году с золотой медалью (ему медаль уже дали) на всякий случай подал документы не в авиационный институт (МАИ), а в тракторный, позже перименованный в автомеханический (МАМИ). В МАИ он переведётся через год – такая схема, как более надёжная, была задумана изначально.
Заложенные принципы ограничения евреев негласно остались на многие годы. В первую очередь старались не допустить в оборонные отрасли. Физтех, МИФИ и тот же МАИ готовили кадры для военно-промышленного комплекса. Евреям оставались институт транспорта (МИИТ), автодорожный (МАДИ) и нефти-газа (МИНГ им. Губкина). Аббревиатуру МАДИ даже расшифровывали как «московская ассоциация детей Израиля». А Губкинский называли «нефтелавочка». Это сейчас конкурс в Российский университет нефти и газа им. Губкина почти как в МГИМО. А при СССР это был один из самых непрестижных институтов, пренебрежительно прозванном «Керосинка». Зато он был единственным из московских вузов, куда евреев без проблем принимали даже в 1952 году. И на работу преподавателями брали. «К нам идут все евреи, которые не попали на мехмат», - замечали там на кафедре гидравлики.
Мой приятель хотел быть физиком. И поступить на физфак МГУ. В отличии от мехмата, факультет считался антисемитским. Возможно потому, что физика в любом случае ассоциировалась с оборонкой. Но ведь уже 1990 год – советская власть давно не та. В нашем доме жило много сотрудников университета. Подошёл к соседу, работавшему на физфаке, и задал прямой вопрос о рисках. Тот призадумался: «Распоряжений сверху на это счёт мы больше не получаем. Но я бы не советовал – частная инициатива никуда не исчезла». Со ним на физфак собирался и парень из параллельного класса по фамилии Вайс. Мама русская, папа – немец. Ни с какой стороны не еврей. И по паспорту русский. Но кому ты это объяснишь? «Нет, фамилия Вайс не для физфака», - покачал головой сосед.
В 1959 году мехмат МГУ закончил Эрнест Борисович Винберг. Позже он станет известным учёным-алгебраистом, автором учебников, заслуженным профессором. А в 1962 году, когда он защищал кандидатскую диссертацию, на заседании учёного совета его членам специально передавали записочки: «ВИнберг не еврей, а швед!». Черт ногу сломит в этих фамилиях, когда на том же мехмате и учились, и работали люди с фамилией ВАЙнберг. А вот они как раз были евреями.
Была забавная история с профессором географического факультета. В 1968 году его дочь откровенно завалили на вступительном экзамене какого-то гуманитарного факультета. При том, что МГУ в целом традиционно любит «своих детей», ей поставили двойку. Считалось, что в МГУ до определённого года абитуриентов делили на три списка. В первом – кто точно должен поступить, во втором – свободный конкурс, в третьем – кого точно не брать. В зависимости от этого списка, отправляли даже в разные аудитории. Завалить на устном экзамене дело техники – всегда есть вопрос, формально относящийся к школьной программе, ответ на который известен лишь специалистам.
Так вот, когда дочку провели по третьему списку, её отец, доктор наук, заведующий лабораторией, естественно, член КПСС, направил на имя ректора служебную записку. В ней он дословно написал, что если стоит необходимость соблюсти процентный состав евреев в университете, то он предлагает уволиться в обмен на приём его дочери. Профессора вызвали в партком. Судя по всему, там были обескуражены такой откровенностью. Парторг с отеческой улыбкой произнес мантру о том, что в Советском Союзе никакой процентной нормы как при царской власти не существует. И как ему, старому члену партии этого не знать. А дальше проблему решили. Не помню только, дали ли отбить на апелляции в том же году, или приняли уже на следующий. Но приняли.
Бывало, что непосредственно перед поступлением в вуз меняли документы. Один мой знакомый носил вполне однозначную фамилию Рабинович. По папе. Всю жизнь мечтал о морском флоте. Но папа настоял на профессии инженера. Под фамилией Рабинович он поступил в политехнический. Но учиться не смог. На следующий год был таки принят в севастопольское военно-морское училище. Но уже Плотниковым – по фамилии матери. Очевидно, что Рабиновичем в советских вооруженных силах карьеры не сделать.
Обоснование для замены документов придумали оригинальное. Вспомнили дедушку Плотникова, служившего когда-то в молодости на флоте. И даже придумали прадедушку, якобы морского офицера. Мол, фамилию потенциальный курсант меняет исключительно для продолжения славной династии русских моряков.
Впрочем, бывало и совсем наоборот. В Баку работала известный зубной врач Ахундова. Фамилия азербайджанская. По мужу. Сама же эта женщина была еврейка - в девичестве Певзнер. И к тому же потомственный стоматолог. Закончила институт, распределилась в бакинскую поликлинику.
Получила кабинет с табличкой «зубной врач Ахундова». И внезапно обнаружила, что работы у неё очень мало. В соседние кабинеты очередь, а к ней – никого. Просто на других дверях было указано Левин, Розенблат. Лечиться предпочитали у врача с еврейской фамилией. Пришлось ей сменить табличку на Певзнер-Ахундова. И пациенты пошли.
Подписаться на мой тг-канал: https://t.me/alexboyr1
Читать ещё: История почти по Киплингу
#юмор #СССр #образованиевссср #МГУ #образованиевроссии #1960год #история #историяроссии #студенческиегоды #егэ