Секвенция Dies Irae (День Гнева) впечаталась в историю человечества, в первую очередь музыкальную. Любителю классической музыки её нельзя не знать. Латинский текст к секвенции появился в XIII веке, автором считается францисканский монах Томазо ди Челано. В каноническую заупокойную мессу у католиков - Реквием - Dies Irae попала только в 1570 году по решению Тридентского собора.
Кого можно испугать текстом? Тем более латинским:
Dies Irae, dies illa
Solvet saeclum in favilla
Teste David cum Sibylla.
Quantus tremor est futurus
Quando judex ex venturus,
Cuncta stricte discussurus!
Как будто Гарри Поттер упражняется в заклинаниях перед поединком сами знаете с кем. Перевод не добавляет ужаса ни на йоту:
День Гнева, тот день
Расточит вселенную во прах,
Свидетели тому - Давид и Сивилла.
Все будет охвачено трепетом,
Когда явится Судия,
Дабы всех строго судить!
Остаётся одна надежда - на музыку. Начнём с версии Вольфганга Амадея Моцарта (1791 год).
Развитие идёт на "одном дыхании". Последнем дыхании. Партия хора, за единственным исключением, трактуется как монолитная масса: все голоса соединяются в обрывочные фразы. На фоне мощных аккордов выделяются широкие скачки верхнего голоса, подобные исступленным крикам отчаяния. На долю оркестра приходится отображение внешних ужасов. Тремоло струнных, возгласы труб и дробь литавр делают картину особенно зловещей, усиливая впечатление смертельного страха, лихорадочной тревоги, леденящего ужаса. Море огня и запах серы прилагаются.
Как известно, Моцарт не успел закончить Реквием. Справедливо опасаясь, что заказчик потребует обратно задаток, вдова композитора Констанция предприняла максимум усилий для "завершения" сочинения. И до сих пор нет полной ясности, что в Реквиеме принадлежит гению Моцарта, а что "добавили" Йозеф Эйблер и Франц Зюсмайер.
Не менее динамичный и пугающий получился Dies Irae у Джузеппе Верди в 1874 году. Композитор работал над сочинением Реквиема параллельно с оперой "Аида", поэтому круг музыкальных образов в этих сочинениях близок друг другу. Соответственно погребальная служба приобретает несвойственные ей черты оперной выразительности. У Верди Бог превращается в некоего оперного героя - грозного и справедливого Демиурга, вершителя человеческих судеб.
У Антонина Дворжака гораздо большую тревогу вызывают не столько уже ставшие традиционными бурные движения оркестровых партии в Dies Irae, противопоставляемые суровому унисону хора, а инфернальные фразы трубы, открывающие Tuba mirum, следующую часть Реквиема.
Дворжак закончил свой Реквием в 1891 году, и мы переходим к произведениям из двадцатого столетия, в котором вполне могли реализоваться картины из стихотворения францисканского монаха. Две мировые бойни; химическая атака под Ипром; печи Освенцима и Бухенвальда, ядерные бомбардировки мирных японских городов; "холодная" война, готовая в любой момент стать жутко горячей - всё это не могло не отразиться в музыке.
"Военный реквием" Бенджамина Бриттена написан в 1962 году. И здесь зловещие фанфары это именно военные сигналы, раскаты ударных - артиллерийская канонада, а скандирование хора - песни марширующих солдат.
Истерически безумен, и этим хорош, Dies Irae у Дьердя Лигети (сочинение 1965 года). Неожиданные тембровые и ритмические контрасты, скачки длительностей, оглушающие паузы - создают настоящий хаос и мощное психологическое напряжение. Оказывается каноническую латынь можно не только распевать, но и бормотать, шептать и даже вопить. Настоящий ад, как мне нравится.
Чьё произведение понравилось больше, пишите в комментариях. Свои варианты тоже приветствуются.
Традиционная несмешная байка на своём месте:
Известный оперный режиссёр Борис Покровский впервые пришёл в Большой театр, когда там главным дирижёром был Николай Голованов.
- Ну, вот что, ты молодой, - сказал Голованов, - тебя всё равно никто слушать не будет, так что сиди в зале, а если какие замечания будут - скажи мне, а я уж сам.
Шла репетиция "Бориса Годунова" Мусоргского. Полная сцена народу. Покровский шепчет на ухо Голованову:
- Николай Семёнович, скажи хору, чтобы они вот это: "Православные, православные!" - не в оркестровую яму пели, а в зал, дальним рядам. И руки пусть туда же тянут.
- Правильно! - стукнул кулаком Голованов и заорал на хористов:
- Какого чёрта вы в оркестр руки тянете? Где вы там православных увидели?
Дорогие читатели и авторы, чтобы не затеряться в Океане Нот - сохраните себе постоянно пополняющийся каталог статей, нарративов и видео.