Деревенское воспитание беарнца стало основой для создания легендарного образа великого Генриха 4. Этот король, с детства привыкший к спартанской обстановке, стал хрестоматийным примером народного короля, который не чуждался по-дружески относиться ко всем людям, даже самого не знатного происхождения. Но, вопреки легендам, беарнское воспитание осуществлялось не под руководством деда, Генриха д'Альбре, так как он умер, когда внуку было чуть больше года.
Его воспитательницей была кузина Жанны Д’Альбре, Сюзанна де Бурбон-Бюссе, баронесса де Миоссанс, из дома Альбре и побочной ветви Бурбонов, выполнявшая заветы покойного короля Наваррского. Она создала Наваррскому принцу такие же условия жизни, что и своим детям, которые соответствовали обычаям мелкопоместного беарнского дворянства.
Генрих воспитывался под ее руководством с 1556 по 1560 год. Маленький беарнец жил то в замке По, то в замке Коарраз, являвшимся одним из самых красивых мест в Беарне. Замок принадлежал баронам Миоссансам. Над ним высился стройный силуэт средневековой главной башни, у крепостных стен шумят волны бурной горной реки Гав. На горизонте видны конические пиренейские вершины. Величественный горный пейзаж и безграничные просторы оказывали влияние на местных жителей тех времен. Они восторгались мощной красотой природы и гордились своей прекрасной местностью, похожей на которую не было больше нигде. Когда Генрих станет французским королем, он тоже будет с нежной ностальгией вспоминать беарнские пейзажи.
Именно Коарраз, а не По, замок которого больше изолировал беарнский королевский двор от первобытной природы, стал основой спартанского воспитания, о котором пишется во всех мемуарах эпохи.
Генрих Наваррский питался ситным хлебом, коровьими и козьими молочными продуктами, говядиной c чесноком и зеленью. Никакими деликатесами и излишествами его не баловали.
Всем его товарищам и даже прислуге был дан наказ не называть его принцем, и не выделять среди обычной сельской детворы. Чета Миоссанс справедливо опасалась пагубного влияния лести на еще неокрепший ум юного принца. Они воспитывали не изнеженного барчука, а крепкого и выносливого мужчину. Генрих привык обращаться с горцами непосредственно и с открытой душой. И это не было вымыслом историков, ибо его характер сам говорит, что он извлек пользу из этих контактов. Он перенял многие черты своих товарищей по детским играм. Они были веселыми, живыми, общительными, гостеприимными, свободолюбивыми, но в то же время хитрыми, проницательными и отважными в бою. Таким же стал и Генрих. В нем была французская кровь и беарнский дух. Товарищи панибратски обращались к нему: «наш Генрих». Но в этом было и глубокое уважение простого народа к принцу, бывшему в их глазах защитником его обычаев, свобод и национального самоопределения от французского централизма. И это стало уделом беарнца на протяжении доброй половины его жизни. До смерти герцога Анжуйского, Генрих был верен национальному самосознанию, которое принесли его предки Фуа и Альбре в Гасконь.
Беарн был горной страной небольших городов и небольших замков. Будучи пленником в Лувре после Варфоломеевской ночи, Генрих с грустью вспоминал свою беззаботную жизнь в этих горах. Генрих Манн и Дюма об этом неоднократно упоминали в своих книгах. В "Королеве Марго" Генрих говорит Карлу IX, когда тот восхищается воздухом свободы за пределами Лувра, о том, как было бы ему хорошо в беарнских горах.
А вот цитата из романа Генриха Манна "Молодые годы короля Генриха IV”: «Старик Генрих д’Альбре умирал внизу, в своем замке По, а тем временем в Коарразе молодой Генрих болтал по-латыни, взбирался на лесистые склоны, гоняясь за маленькими сернами, которые все-таки оставались недоступными. И, может быть, последний хрип старика совпал с радостным криком внука, когда тот купался вместе с мальчиками и девочками в ручье пониже большого водопада, рассыпавшего сверкающие брызги».
В той же "Королеве Марго" Генрих отвечает Ла Молю, когда тот, помогая ему скрыться, спрашивает его, не пугает ли его путешествие по крышам:
"— Это меня-то? Охотника за сернами? Да что вы!"
И дворяне, и торговцы Беарна вели там простую жизнь. Они без всякого высокомерия общались с крестьянами, пастухами и виноградарями, и были близки им по духу, так как все они обладали чувством собственного достоинства и разумно пользовались доходами от своей не очень плодородной земли. Они были готовы защищать свою землю, свободу и имущество, как силой, так и хитростью. Сложились анекдоты о том, как гасконцы поддерживают свою репутацию фантастическими преувеличениями своей родословной и подвигов.
Интересно описывает это Понсон дю Террайль в своих «Похождениях червонного валета». Три гасконца, сидя у камина, хвастаются своими родословными. Один говорит, что происходит от спутника Жанны д'Арк, Валета червей. Другой - что от Валета бубен. А третий, не долго думая, заявил, что его предки в родстве с самой Богородицей и лучшим другом и поверенным царя Соломона, который лично дал ему титул Валета пик.
— Ну, это уж ты хватил через край, голубчик! - сказал первый.
— Истинная правда! — скромно ответил потомок Валета пик.
Эти хрестоматийные гасконские черты были свойственны и Генриху 4. Сердечность, простоту, некоторую скаредность и хвастовство он заимствовал у своих друзей детства. Он постоянно будет напоминать окружению о своей принадлежности к Гаскони и Беарну, подчеркивая добрую славу своих земляков. «Беарнец беден, но благороден», так говорил всем Генрих.
Благодарю за внимание. Хотелось бы услышать Ваши комментарии.