Зимой в деревне Церковщина жизнь словно затихает, укутанная в тёплое белое пуховое одеяло. Снега наметает по самые крыши, раз в день мужчины тропинки протаптывают, да ребятня по сугробам играется. А ежели буря снежная приходит, никто даже за водой носа не кажет.
Кто чем занимается - женщины у печей хлопочут, да не забывают за скотиной в сараях приглядывать, куда дверь прямо из дома ведёт. А ещё с веретеном сидят, или шьют одежду в прок. Мужчины же за дровами ходят, упряжь чинят или инструменты, а ещё вырезают ложки, посуду да плетут корзины из заранее припасённого прута. Много чем люди занимаются, лишь бы не сидеть сложа руки. Как весна будет, снарядят телегу в село, что в паре суток езды от них, да поедут продавать за зиму смастерённое добро. А если много получится, то и две телеги снарядят.
Зимами долгими и сумрачными учат родители детей тому, что сами умеют. Ребятишки, чтобы не скучать, с удовольствием впитывают родительскую науку, пускай и не всегда им это нравится. Ведь иногда хочется не ложки вырезать, а например из самой настоящей кожи обувку шить! Иль заместо вышивки на одежде хотелось плотничать. Детей учили всему, не делая различия по полу - в Церковщине принято так - ежели удаётся лучше какое-то дело, то значит нужно этим делом заниматься, это что касается мастеровых дел.
Такова же ситуация и в семье Ярослава-охотника была. Вот только наука там совсем иная от отца к сыну передавалась, ведь девчонок совсем не водилось в их роду, вот не рождалось и всё тут. Но Ярослав предполагал в чём дело - ведь каждому мужчине в их семье, особая сила была дана. Как парню четырнадцать лет исполнялось, должен он был особый обряд пройти, чтобы унаследовать дар отца, да тоже охотником стать. И как раз этой зимой в самый злой и снежный месяц Мирославу исполнялось четырнадцать лет.
Вот только дело было в том, что мальчишка совершенно не хотел быть охотником. Нравилось ему больше орудовать топором и рубанком, да мастерить игрушки и поделки из дерева. И у него так славно это получалось! Вот только отец этого увлечения совсем не принимал, брал сына с собой на охоту, учил премудростям лесным и приучал к мысли об ответственности перед их деревней - ведь именно охотник добывает мясо и шкуры, кости и жир. А все деревянные поделки сына сжигал в печи, ругаясь на его это увлечение. Ему скоро нужно будет принимать на себя ответственность, а он ерундой страдает!
И поэтому промеж сыном и отцом всё чаще начали конфликты возникать. Мирослав-то характером в отца пошёл - такой же упёртый и горделивый, никак он не желал прогибаться и слушать отцовскую волю. Не хотел он продолжать семейное дело, и даже тяжелая отцовская рука только рождала в нём желание ещё больше сопротивляться. Мать металась между мужем и сыном, пытаясь их примирить, да её никто не слушал, и женщина переживала за семейное благополучие - мало ли чем это может закончиться?! Тем более, чем ближе к обряду время подходило, тем жёстче отец требовал подчинения сына, и тем яростнее сын сопротивлялся.
И решил Мирослав, что сбежит в ночь накануне. Не было сил находиться у него в доме с родным отцом, который из внимательного и доброго превратился в жесткого и требовательного, совсем незнакомого мужчину. Мальчишка может и рад был бы принять наследство отцовское, если бы ему было дозволено любимым делом заниматься. Тем более, одно другому не мешает, так ведь? Так нет же, отец упёрся и всё тут! А Мирослав упёрся в ответ.
Мальчишка с трудом ночи дождался, накануне вновь с отцом они поссорились. Тот отыскал игрушки, что Мирослав вырезал, да в печку всё закинул. Мирослав едва сдержался, только кулаки сжал, смотря на родителя, после чего молчком залез на печку, да затих там. Мирослав едва слёзы обиды сдерживал, и затаился, ожидая, когда в избе все уснут. Когда всё окончательно затихло, он тихо выбрался в сени, оделся там, и как можно тише вышел из избы, совершенно не представляя, куда пойдёт. Но с отцом жить было совсем невмоготу.
Ночь стояла тихая. С небо на землю единственным жёлтым глазом смотрела полная луна, и звёзды равнодушно поблёскивали, совершенно не интересуясь мирскими делами. Мирослав немного потоптался на крыльце, кутаясь в свою куртку, - мороз потрескивал вокруг, но обида на отца и горечь внутри заставляли его игнорировать холод и гнали прочь от тёплого родного дома.
Проваливаясь в снег он отправился за околицу, толком не зная куда идти. Нет, он знал, что если выйти на дорогу, то можно добраться до соседней деревни. Да вот только какая дорога? Снега было так много, что Мирослав даже подумал, что зря он сбежал. Но мысль правильную перекрыла страшная обида на отца, за его требование такое глупое, как казалось Мирославу. Он ведь совсем не против охотником стать, помнил, как совсем маленьким просился с отцом на охоту и как радовался, когда отец его с собой взял. Помнил, как в загривок его шерстистый уцепился, и какой восторг чувствовал, когда отец по следу шёл, добычу выслеживая. И того самого первого оленя помнил хорошо, и как отец ему показывал как добычу разделывать.
Но ведь это не значит, что он кроме охоты больше ничем не должен заниматься!
Он и до отца это пытался донести, да тот словно не слышал ничего.
Полностью погружённый в свои мысли брёл Мирослав по снегу, совсем не замечая окружающего. Очнулся он только тогда, когда холод начал щипать его за лицо своими ледяными пальцами. Парень остановился и огляделся, не понимая, как тут оказался - вокруг тёмной стеной стоял тихий зимний лес. Мирослав почувствовал лёгкий укол страха - ведь надо же было так задуматься, что забрёл неизвестно куда!
Он старался не позволить страху завладеть собой, но лес вокруг был совсем незнакомый, и словно бы враждебный. А ещё ему казалось, что из серой зимней ночи, которая была очень светлой из-за луны, за ним кто-то наблюдает, и совсем недружелюбно.
Парень глубоко вздохнул несколько раз - мороз порядком остудил его обиду на отца, и повернулся, чтобы вернуться по собственному следу к деревне. Но следов не было. Вокруг был девственный, никем не тронутый снег! Мирослав даже испугаться не успел, как вдруг раздался громкий хруст снега и шум из леса. Какой-то крупный зверь шёл, ворча и тяжело переставляя лапами, тоже проваливаясь в снег. Мирослав нервно сглотнул, медленно поворачиваясь в сторону шума и сжимая руки в кулаки - у него даже палки никакой под рукой не было! Но когда зверь показался из-за деревьев, вернее вывалился огромной чёрной массой, он понял, что палкой с медведем не сладишь. А зимой медведь во сто крат опаснее, чем летом. Мирослав затаил дыхание, надеясь, что зверь его не заметит или примет за пенёк какой-то.
Вот только надежды его не оправдались. Медведь учуял человека и медленно поднялся на задние лапы, грозно ворча. Даже в сумраке ночи он выглядел отощавшим, но грозным противником, и сердце у парня ухнуло куда-то вниз. Он попятился, но снег не позволил бы ему бежать, да и вряд ли он смог бы убежать от безумного, лесного хозяина. Медведь, казалось, это прекрасно понимал. Он был ужасно голоден, но был уверен, что добыча его никуда не денется.
Мирослав оторопело наблюдал за тем, как медведь приближается к нему, и совсем не знал, что ему делать. Отец многое рассказывал, но встречаться с хищниками, кроме волков, мальчишке ещё не доводилось. Медведь совсем уже близко был, когда вдруг раздался за спиной Мирослава хруст снега и громкий рык.
Прямо перед медведем выскочил огромный лохматый пёс, оскаливший пасть. Он не лаял, а только рычал, весь подобравшись и готовый дать отпор медведю. Разозлённый лесной хозяин не собирался отступать перед какой-то собакой, пускай и довольно крупной, размером с волка. Но он проигрывал псу в том, что был истощен долгой голодовкой, да и запастись осенью ничем не успел, вот и бродил теперь по лесу в поисках пропитания, чрезвычайно этим разозлённый.
Драка вышла короткой. Сильный и сытый пёс, который уже встречался с медведями, завалил косолапого. Только пару раз длинными когтями получил, но шерсть спасла от сильных повреждений. А Мирослав, который бухнулся в снег там, где стоял, кусал губы, стараясь не заплакать от страха. Он знал, что это за пёс, и боялся наказания от отца. Пёс, тяжело дыша, посмотрел на поверженного противника, после чего развернулся, вытер морду о снег и неторопливо подошёл к Мирославу. Заглянул ему в лицо своими пронзительными жёлтыми глазами, после чего ткнулся ему в руки мордой, словно извиняясь. Парень губу сильнее прикусил и уткнулся в мокрую от снега шерсть лицом.
Когда мальчик вернулся домой, мать конечно же не спала. А пёс, отряхнувшись во дворе, вошёл дом, и спустя мгновение оказался Мирослав в объятиях у отца. Оба друг перед другом извинялись, и отец пообещал не давить на сына больше. Сам не понимал, что с ним такое происходит, и почему он так суров стал с сыном.
Примирились отец и сын, на следующий день обсудили всё уже спокойно. Порадовался Ярослав, узнав, что сын не отказывается от родового дара, просто хочет ещё чем-то заниматься, окромя охоты. Понял отец, что ничего страшного в этом нет и словно какую-то тяжесть с души своей скинул. Самому ведь не нравилось такое поведение собственное, и пока не сбежал сын из родного дома, не поселив тревогу внутри отца, никак с этим справиться не мог сам.
Мирослав принял дар оборотничества, что позволяло мужчинам в их семье принимать вид большого охотничьего пса, и теперь ходил с отцом на охоту как равный.
Конец
Продолжение серии следует...
#рассказ #проза #мистика #сверхъестественное
