- Боря, у тебя как у Володи было?
- Нравились и девушки, и женщины, но так, как у Володи, кажется ещё не было. Есть привычка, с одной поживёшь привыкаешь, даже скучаешь, сниться, когда расстаёшься, а потом всё проходит.
- Значит мы с тобой нормальные, а Владимир с отклонением, так что ли? - засмеялся геолог. Мне кажется, Володя, без этой самой любви в семейной жизни легче. Если бы я так тосковал, то не отпустил бы ни на шаг от себя свою жену, а так - она воспитывает детей, а я зарабатываю на их воспитание. И не испытываю мук ревности, смотрю на жизнь реалистично.
- Я этих мук тоже не испытывал, а разлук, у нас с женой было много. Видимо кто-то свыше руководит нашими поступками, или оберегает, или предостерегает, или ведёт через испытания к встрече с той единственной, с которой предстоит быть или сильно счастливым, или сильно несчастным.
- Или вечным холостяком, - засмеялся Борис Павлович.
- И такое может быть, - согласился Владимир.
- Вы еще молодые. А я уже не хочу светлого будущего, хочу светлого настоящего, которое я вижу месяца три, раз в три года. На большее у меня денег не хватает. Живу здесь тридцать один месяц в холоде, без фруктов, овощей и многих удовольствий, так неужели я не должен за это отдохнуть, чтобы набраться сил и здоровья для следующих тридцати месяцев. Завидую туземцам, которые могут весь год ходить без штанов, и не ходить на службу. Не знаю, парни, как вам, но мне наша жизнь совсем не нравится. На кой мне этот коммунизм, когда я не вижу жизни в настоящее время. Жизнь проходит, еще десяток лет, и женщина не будет нужна, и общий колхоз!
- Не знаю, Борис Павлович, не знаю. Мне кажется, мысли твои явно не наши, - со смехом заявил маркшейдер, снимая кипящий чайник с плиты. Геолог заварил чаи, который на Колыме пили все и всегда.
Чифирили на работе почти все. Летом, чтобы не спать, зимой, чтоб не мёрзнуть. Одни пили чифирь сладким, любили чтобы он был приторный, как ликёр, другие любили пить с селедкой, сыром и еще чем-нибудь остреньким. Геолог обычно пил чаи с вареньем, с брусничным, маркшейдер пил с конфетками, а Владимир с сахаром в прикуску.
- Вот, мы даже все чай по-разному пьем, - заметил геолог, - так зачем нас равнять под кого-то?
- Борис Павлович, кончай об этом равенстве, неравенстве, я тебе разрешаю жить как хочешь, расскажи что нибудь про другое, например, сколько женщин осчастливил своими жаркими объятиями?
Борис Павлович помешал чай и ответил, - а я их что считал. Может быть детки и есть, может быть их и нет, курортные романы, встречи в отпусках, много было зэчек, с большинством я вообще после не встречался ни разу, так что откуда мне всё это знать.
Вышли все вместе по малой нужде на улицу. Мороз мгновенно, как обручами, схватывал тело и вымораживал. Через несколько мгновений стало покалывать уши. В туманном сумраке, вой вентилятора на котельной переходил в низкий вибрирующий гул, рождая в душе страх, что такой мороз навсегда, и никогда уже не закончится. Иногда звук совсем исчезал, он как бы вязнул в густом туманном морозе.
Не вошли, а забежали в тепло, впустив в квартиру клубы морозного воздуха, которые долго натыкались на углы и стены, пока не согрелись, как и люди.
- Вот так, Володя, и живём. То мороз такой, что даже куропатки не взлетают, то пурги, да такие, что пальцев на вытянутой руке не видно. И всё из-за денег, которых ни на что не хватает. Сейчас в Москве инженер получает 120 рэ, ему на эти деньги нужно жить, семью кормить. А если жена не работает? А если нет квартиры? Ему и за угол надо платить. А я себе могу позволить в отпуске эти 120 рублей за один раз прогулять, шикануть, так сказать. Он удивляется мне, я ему, а когда начинаем разбираться, то он живёт лучше меня в любом отношении. Огурчик он может съесть весной и не по трояку за штуку, а за копейки, он может посидеть и попить пива свеженького, он может найти себе хорошенькую женщину, сходить в театр, да и кинотеатры на материке - это не наша казарма, где зимой можно к сиденью яйца приморозить.
А главное нельзя ни подработать официально, ни устроиться на работу по совместительству. Мне часто на основной работе, минимум, полдня делать нечего.
- Борис Павлович, ты Советской властью не доволен? - смеясь, спросил Борис.
- А чем мне, Борис, ей быть довольным? Ну чем? Я как вспомню как меня эта власть здесь приняла, когда я сюда попал молодым специалистом, так у меня до сих пор мороз по шкуре пробирает.
- Так может быть ты вторым Лениным станешь, а, Боря: - засмеялся маркшейдер, - может быть станешь борцом за справедливость?
Борис Павлович посмотрел на маркшейдера как на ребенка и как ребенку назидательно проговорил: - у меня Боря к этой власти, только страх.
- Борис Павлович, - спросил геолога Владимир, - а ты ведь член партии?
- Ты хочешь, меня спросить, если я член партии, как я веду такие разговоры?
- Да нет, все, мне советуют, чтобы я вступал в партию, я не могу понять, - зачем?
Геолог помолчал и ответил. Вот ты здесь наберёшься опыта и тебя надо бы повышать, ты даже лучше по своим деловым качествам такого же мастера с соседнего участка, но ты беспартийный, а он член партии, поэтому повысят не тебя, а его, хоть он тебя и не стоит, но имеет диплом и красную книжечку. Или, допустим, ты где-то провинился, и тебя нужно по всем законам отдавать под суд, но члена партии у нас не судят и, если твой проступок не опасен, тебе закатят выговор по партийной линии и этим ограничатся, а будь ты не членом партии, то тебе сидеть.
- Борис Павлович, а ты не находишь, что это своего рода приспособленчество.
- Самое настоящее и есть приспособленчество, как и вся наша жизнь. Далеко ходить не буду, если ты не понравишься нашей Чернячке, то премий в сто процентов тебе не видать. Так что, Володя, как нам отпустят лимит на ИТР, то вступай.
- Что за лимит на ИТР?
- У нас, Володя, всё по плану, точные цифры я не знаю, но примерно на семь алкашей из рабочего класса принимают три алкаша из ИТР.
- Значит прием идет не по велению души и сердца, духовно созревшего для этого гражданина, а по плану?
- Володя! Не смеши. Да, на материке стоят годами в негласных очередях! Появится возможность – вступай.
В самый разгар морозов Владимир получил письмо от матери.
В нем мать сообщала, кроме своих дел и текущих забот, что бросившая его Галка замужем и уже беременна, на это она пошла, чтобы стать женой, а не любовницей, того, ради которого она бросила его.
- Володя, пойдем, поужинаем, предложил Пшенай приехавший с работы. Что-то ты грустный.
- Да мать пишет, про мою бывшую жену. Думал, все прошло, а тут нахлынуло….
- Давай перед ужином по чуть- чуть врежем, когда выпьешь, всё кажется не таким и плохим. Во всех минусах, Володя, есть и плюсы. Моли, Володя, бога, что ты и жена расстались без детей, и рано, когда все еще поправимо, когда все можно начать с начала и не раз. Выше голову, доставай-ка наше НЗ и на ужин.
Когда вернулись, Пшенай рассказал: - Володя, когда у меня немцы разбомбили дом и там погибли и жена, которую я любил, сын малютка и мои родители, горе было страшное, думал, что не переживу, но время излечило и сейчас за далью лет мне кажется, что мне все это приснилось. Потом, когда казалось, что у меня есть жена и сын, генеральша выгнала меня, поверь, хотелось ....., но и это я пережил. Может быть, что ни будь, у меня получится с третьего захода, мне уже труднее, ты моложе меня. А пока займись местными бабёнками, женщины и водка, как болеутоляющее, действуют безотказно, а время поможет.
- В кино пойдем?
- А там у нас с тобой *опы не примерзнут к скамейке?
– Может примерзнут, может нет, а вот какое нибудь воспаление заработать можно. Женщинам хуже, туалет на морозе, часто садятся на холодные скамейки. Надо одеваться, но форсят, а это как раз делать и не нужно. Валентину- зав. ГСМ, наверное, в Нексикан отправят с воспалением.
- Как?
- Женщины в конторе говорили.
«Козёл», который изготовил Николай, представлял из себя спираль, намотанную на асбестоцементную трубу, которая вставлялась в два хомута на высоких ножках, к ножкам был приделан отражающий экран из жести. Свет сразу сел. Сел так, что нельзя было читать. Козёл был розовый, грел сильно, скоро стало тепло, но запахло горелой резиной. Пришлось "козел" выключить.
- Ещё один такой "козёл" и может загореться проводка, - заявил Николай.
- А предохранители?
- Какие ещё предохранители! Во вставках, в палец проволока стоит ещё с осени, надо сходить к электрику, пусть придёт и посмотрит, может быть, нам кабелек прокинет. Пошли. Ты-то у нас хоть маленький, но начальник, а маленький начальник - больше большого.
Электрик пришел с кабелем и втроём часа два они проводили времянку. Провели и опробовали, свет "козёл" не садил, и грелся так, что побелел.
- Ты, Николай, мало намотал метров, завтра перемотаем, а на ночь поставьте к нему поближе ведро со льдом, - посоветовал электрик, - кислород ест, а его на Колыме и так не хватает.
- Ты, Валера, сядь, - обмоем работу.
- Это я с удовольствием, - согласился тот, и дважды выпил по сто грамм спирта.
- Конечно - это не печь, но жить и зимовать уже можно, - произнес Пшенай и разделся.
Морозы не отпускали. Рабочие первую неделю радовались, вторую хмурились, на третью стали требовать работы. Пшенай занимался калибровкой электровзрывателей, на охоту не ходил. Куропатки не взлетали, если их вспугивали, а вдавливались в снег, всё спряталось и замерло, стараясь пересидеть такой ужасный холод.
Электрики занимались ремонтом, были заняты компрессорщики, разобрав какой ни будь узел, садились, играли в карты, пили чай и спирт, вели разговоры. Одни бурильщики сидели без работы, мастера собирались с утра в конторе, оформляли акты на простой, а после обеда шли домой, занимаясь кто чем.
Черняк чуть не каждый день уезжал на прииск, если с утра, то с утра все и расходились, а с обеда и при нем никто в контору не ходил.
Валентину положили в больницу, муж Валентины опившись бражки закрылся и, закурив, лёг спать. Соседка случайно обнаружила, что в квартире пожар, и мужикам пришлось вышибать дверь и тушить огонь, который только занимался. Выбросили на снег и залили водой одеяло, а погорельца отвели и закрыли в бане до вытрезвления. Начальник бражку вылил под жалостливые вздохи и реплики мужиков.
Собрал тут же ИТР участка, распределил весь поселок, и особенно общежития, за каждым, чтоб не нажить новый пожар.
- А ещё пусть все смотрят друг за другом, пьяному "море по колено и по … мороз", но не такой, как у нас. Тут вышел пьяный, запнулся, не поднялся и замерз в два счета. В меньшие морозы замерзают, а тут глаза и глазки нужны за каждым пьяным, - наставительно произнес начальник, закрывая небольшое собрание.
В январе месяце состоялся суд над Старчаком В. А. Как только появилось объявление, поселок загудел и пришел в движение, не смотря на сильный мороз. В зал поставили несколько "козликов" и сумели поднять температуру до терпимой, но пар изо рта валил клубами у тех, кто заходили первыми.
Как только в посёлке появился газончик и воронок, зал сразу заполнился, даже не хватило мест.
Выездная сессия народного суда началась сразу после обеда. Подсудимый Старчак Валерий был 23-х летним мужчиной и кроме как красным носом и стриженой головой ничем не выделялся из остальных. Средний рост, среднее телосложение, но похудевший и осунувшийся. Пострадавшая тоже ничем особым не выделялась среди женщин поселка. После необходимых процессуальных формальностей суд начал работу. На суде не присутствовал главный виновник семейной трагедии, который в это время работал начальником нового прииска, не было некоторых свидетелей, которые выехали на материк, но и без них все было ясно и понятно.
Судья зачитывал: - «Когда до мужа дошли слухи, что его жена изменяет ему с начальником участка, сделал вид, что собрался на рыбалку и ушел. Затаился в лесу и когда в бинокль увидел, что к жене зашел начальник участка, выждал, и минут через 15 вернулся. Вернулся, чтобы убедиться, что слухи правдивые, застав обоих во время совершения полового акта. Жена была полностью обнажена, начальник, был обнажен частично, так как он находился на работе и завернул к гражданке между делами. Увидев мужа, начальник тут же, покинул помещение, а муж, скинув рюкзак, достал бутылку спирта, молча выпил стакан, после чего снял со стены спальни мелкокалиберную винтовку, зарядил, заставил жену встать к стене, после чего произвёл в неё выстрел с целью лишения жизни».
Когда судья разрешил подсудимому задать вопрос пострадавшей, зал притих.
- Нина, - обратился со скамьи подсудимых к ней муж, - объясни не суду, а мне, - зачем ты это сделала? мы поженились с тобою по доброй воле, тебе, как ты говорила, хватало меня, хватало зарплаты, ты не работала, ты не имела ни в чем нужды, что тебя толкнуло на измену?
- Громче пострадавшая, - попросил судья.
- Скучно мне было без тебя, Валера. Ты, то на работе, то на охоте, то на рыбалке, а он был рядом, вначале он овладел мной силой, а потом это было по моему согласию. Если бы ты меня, Валера, не оставлял одну, то я бы не вступила с ним в связь, - не очень громко ответила она мужу и со слезами на главах попросила, - прости меня, Валера, если можешь.
- Не мужика, а её судить нужно, - закричали в зале женщины,
- Её на скамью, а Валерия на её место!
- Где начальник?!
Сам подсудимый не красовался, и не скрывал своей вины в своём последнем слове: - Граждане судьи и все, кто здесь присутствует, своей вины я с себя не снимаю и тысячу раз покаялся из-за своего ребенка, которого мог бы осиротить. Мне не нужно было этого делать, но в то время я находился в таком душевном волнении и возбуждении, что перестал отдавать отчёт своим поступкам. Я любил ее, любил семью и жил ради них, поэтому измена жены толкнула меня на это. Думаю, что любой нормальный муж, застав свою жену с другим, навряд ли смог управлять своими действиями, нервами и поступками. Сейчас бы я, конечно же, не стал поступать так, как поступил в тот день, но я готов нести наказание за сделанное.
От имени Российской Советской Федеративной Социалистической Республики суд осудил Старчака Валерия Яковлевича по статье 110 УК РСФСР на два года лишения свободы с отбыванием срока в колонии общего режима.
После суда, женщины, обступили товарку и стали расспрашивать, но Нина увела её к себе.
- Дура, баба, - смеялись женщины, - обнаглела до крайности, начала гулять в открытую, муж за порог, хахаль под бок, да кто же так делает!?
Суд, целью которого было попугать грешниц и грешников, дал повод для шутки, - семь раз оглянись, один раз дай.
На следующий день, в общежитие прибежала Оксана и позвала Владимира в контору,- Галина требует с мастеров табеля, что ли, так что иди, Володя.
В конторе Галина была одна и потому быстро сказала: - Как совсем стемнеет, Володя, жду. А сейчас иди.
- В четыре уже темно, как ночью,- улыбнувшись, напомнил он. Буду в пять, устраивает?
В пять часов по знакомой дорожке он, как привидение, проскользнул в её дом и они без лишних слов прошли в спаленку.
- Как -то ты долго Володя сегодня. Наверное кое- где побывал, миленький, если не можешь быстро, как я. Не у Нинки был?
Владимир помолчал, а когда она его спросила еще раз, ответил, -
- Галя, я не муж, чтобы отчитываться перед тобой. Ты позвала, я пришел.
- Не сердись, Володя. Ты с ней серьезно?
- С кем?
- Ты со мной хоть не темни, слух идет, что бываешь.
- Галочка, ты же сама знаешь, что слухов по посёлку ходит много и разных. Например, мне навешивают Марину и спрашивают, ты что, жениться собрался? Ты сама видишь, что я веду себя скромненько, ночую дома, в гостях почти ни у кого не бываю, единственные, у кого я бываю - это земляк Бакулин и геолог Кондратьев.
- Значит, зря говорят?
- Кто говорит?
- Все.
- Все не могут говорить, скажи, кто конкретно?
В разгар их перепалки, которую они вели шёпотом, зазвонил телефон. Галина минут пять разговаривала с мужем, вернулась и сразу прижалась:
- А если спросят, было ли у тебя что с Чернячкой?
- С какой это Чернячкой?
- Ну с той, с Галиной Ивановной? - продолжила она расспросы, затеяв с ним игру в вопросы и ответы.
- Это та, что в конторе сидит, что ли?
- Ну да, жена начальника участка, - уточнила она.
- Только деловые разговоры, - невозмутимо ответил он.
- Но, говорят…
- Что и кто говорит?
- Все.
- Вот у всех и спрашивайте, а я подробностями не располагаю.
- Ну и жук ты, Володя! Невозмутим, улыбаешься, - бесподобен.
Морозы отпустили только в начале февраля, после великих холодов, мороз, в минус двадцать пять градусов казался весенней оттепелью. Возобновились работы, и бурильщики, отдохнув и пропившись, работали с охотой. Все бурильные заначки были закрыты в январе месяце, работали без боязни, что нормы выработки будут перекрыты. С прииска притащили еще один передвижной компрессор, поставили на него бурильщиков и работа пошла. За февраль месяц, на собрании участка решили, как можно больше сократить задолженность по бурению и по взрыванию песков. Взрывать решили только по воскресеньям, чтобы не терять дни на чистое бурение.
23 февраля была суббота, был праздник, и была пьянка с утра. Вечером танцевали. Борис Бакулин запил с утра, а геолог уехал на три дня, до понедельника. Хоть день Советской Армии официально не был выходным, но он праздновался с подарками мужчинам и с хмельным застольем. Начинали пить на производстве, продолжали дома. Назавтра был выходной, весь праздник переносился на воскресенье, а похмелье на понедельник.
Обычно не работали в дни авансов и назавтра, а о днях получки можно было и не говорить. Запой и похмелье - уважительная причина. Одни пили за хороший заработок, другие со зла, за плохое закрытие нарядов, и дня два, как минимум, длилось похмелье. Зная это, Владимир, для своей смены делал заначку, и не очень переживал о прогулах. В такие дни пить можно было в любом доме, в любой комнате общежития, было бы для этого только желание. Непьющий человек походил на инородное тело, к которому относились с подозрением, поэтому Владимиру часто приходилось или пить понемногу, или делать вид, что пьёт. В его комнате, что была почти напротив зала, танцевали, нельзя было уснуть трезвому жильцу, поэтому хочешь или нет, но Владимир танцевал, шутил и говорил комплименты всем без исключения партнершам.
Валентина, вернувшаяся из больницы, выгнала своего благоверного, и он жил, и пил в общежитии. Она похудела и побледнела, а от семейной неурядицы даже и постарела, но вида не показывала, что в её жизни что-то не так. Танцуя с Владимиром, спросила: - Кто тебе, Володя, из наших женщин нравится?
- Мне все женщины нравятся, - дипломатично ответил он.
- Какая-то должна нравиться больше, какая-то меньше, кто нравится больше всех?
Пожав плечами и улыбнувшись, ответил уклончиво, - когда танцую с тобой, то, мне кажется, Валюшка, что ты лучше всех, когда танцую с малолеткой, как ты называешь Нину, то она мне кажется такой юной и непосредственной. Но с ума я пока ни по одной не схожу, как сходил по одной девчонке в далекой юности.
- А кто она такая, где сейчас?
- Если бы я знал, где она, но знаю, что замужем и уже мама. Валентина облегченно вздохнула и спросила,- это она, жена?
Он отрицательно покачал головой и спросил сам, - а что это тебя сегодня потянуло на личные вопросы?
- О чём-то же нужно говорить, вот я и спросила. Владимир посмотрел ей в глаза и прошептал, - не хитри, Валя. Что это тебя так заинтересовало?
- Ты жениться не собираешься?
- О, господи! Я ещё от одной жены никак очухаться не могу, а тут к другой привыкать нужно. За три года работы на Колыме дают полгода отпуска, а я был знаком со своей женой целых семь лет, из них 6 лет был связан с ней священными узами брака, наверное, мне положен отпуск.
Первый раз в истории танцев он не был приглашён на дамский танец Ниной, поэтому, когда он сам пригласил ее на следующий танец, спросил: - не понял?!
- Боюсь твоей Зинки, - фыркнула малолетка.
- Причём Зинка, и почему она моя? - спросил Владимир, осененный догадкой, но ещё не зная, источника слуха.
- Ты же жениться на ней собрался?
- Нина, хочешь услышать мои ответ, на свой вопрос, первой: - спросил он таинственным тоном.
- Хочу.
Он, склонившись к её уху, прошептал: - Ниночка, это очередная поселковая сплетня, на Зинаиде я жениться не собираюсь даже если бы она разошлась со своим мужем, лучше я отобью у Мишки тебя.
- Это правда? - спросила она его тоже шёпотом.
- Правда. Но, что хочу отбить тебя- неправда.
Глаза Нины сверкнули радостью, -значит, мы будем с тобой танцевать на каждом празднике?
- Конечно, сердце моё. Более того, я жду лета, чтобы уединяться с тобой, под сенью стлаников. А тебя, Нина, попрошу - сделай вид, что ты веришь этим слухам. Все будут следить за мной и Зинаидой, а больше наверное за ней, нам будет легче с тобой тайно видеться, усекла?
- Так это ты сам придумал?
- О том, чтобы молчать, сам, А о том, что я собираюсь жениться на Зинаиде, от тебя сейчас впервые услышал. Будем молчать, пусть думают, кому, что думается.
Оба улыбнулись друг другу, как заговорщики. Владимир понял, что, слух, дело либо самой Зинаиды, или же Галины Ивановны - хитрой бабы, которая решила, если это была она, сделать из Зиночки взглядоотвод. Поселковые интриги.
В марте солнце стало заметно подниматься над горами, снег искрил и слепил, если на него долго смотреть не защищёнными глазами, то казалось, что смотришь на электросварку, пришлось ходить в очках с затемнёнными стёклами. Дни становились длиннее и теплее. Владимир, здесь в краю страшных холодов, всем своим существом ощутил истину, что источником жизни в первую очередь стало солнечное тепло, а потом уже все остальное. Пусть до колымского настоящего лета и до настоящего колымского тепла было далеко, но первому весеннему дню, были все одинаковы рады, а празднику марта, были рады вдвойне.
В конце февраля Владимир с Гэ Гэ и геологом съездили в Сусуман и Нексикан за подарками для женщин.
- Как хорошо их любить, и как тяжело им бывает угодить, - произнес Гэ Гэ, когда они в Сусумане заходили в первый магазин.
- Ишь, старый, про любовь вспомнил, - засмеялся Борис, - небось до сих пор старушку топчешь?
- Редко, но бывает.
С шутками и прибаутками делегация делала покупки, заставляя улыбаться продавщиц, которые им советовали, что взять и от чего воздержаться, – у нас и без вас перед праздником всё разберут, вы у нас первые такие заботливые. Вся Колыма еще опохмеляется, а вы уже о своих женщинах заботитесь. Для таких мужчин – все что угодно.
- А вы, чернобровенький, может для жены возьмете часики, - предложила продавщица с улыбкой.
- Ему нужно вначале жену подарить, а потом он ей будет дарить часики, - ответил Борис.
- Не может быть, чтобы он был не женат.
- Закрой уши, Володя, - попросил Борис Владимира и, прошептал, - мы, между прочим, кроме подарков выбираем для него невесту, хотим окольцевать, один он у нас неженатый и этим портит все показатели в работе и жизни участка, у вас тут нет на примете?
- Ну! Для такого парня, найдём, и, через посыл торг отправим, оставьте адрес.
Когда геолог отошёл, продавщица спросила, - может быть что- ни будь купите для подруги, я могу предложить.
- Девушка, вы меня смущаете. Я еще ни разу не целованный, предложите что-нибудь для моей матушки лучше.
- Вы, и не целованный!
- А что видно, что целовался?
- Да вы весь в помаде!
- Это его жена, - он ткнул пальцем в сторону Борис, сотрите, пока он не заметил.
Продавщица, с Владимиром, рассмеялись, а Борис, заметив их смех, подошёл и спросил, - что уже невесту нашли?
- Найдем, почаще, наведывайтесь, - с вами не соскучишься, у вас там все, веселые?
- Он - один, - ответил Борис, - если не женим, подарим его вам на Новый год.
- Лучше на 8 марта, - кстати, - меня зовут Анной.
- Вы замужем? - спросил тут же Борис.
- К сожалению, да, - ответила та.
- Почему к сожалению? - спросил Владимир.
- Я так думаю, - ответила Аннушка.
- А, - если я согласен, то можно надеяться?
- Будете у нас, в районе, заходите, буду ждать.
- Непременно, - я здесь всего, - он посчитал на пальцах, - пять месяцев и это мои первый выезд сюда. Как буду еще раз, зайду обязательно.
В подсобке у Аннушки они потратили остатки денег, которые были выделены на подарки администрацией и профсоюзом. За это пришлось подарить Аннушке флакон духов по ее собственному выбору. Расстались с ней как давнишние знакомые.
- Не Вовка, а ключ от подсобки, - заявил Гэ-Гэ выходя из магазина, пудрить мозги можешь. В другой раз один поедешь, или с Борисом, а я пас. Михаил, - обратился он к шоферу, - а ты что же своей молодой жене ничего не возьмёшь?
- А я сам ей подарок.
- Ага, особенно пьяный.
Забежал Владимир к земляку, но дверь была на замке, и он оставил записку: - «Был, не застал. Земляк.»
Галина Ивановна, когда Владимир сдавал наряды, ехидно спросила:
- Вы, Владимир Константинович, умеете покорять сердца сусуманских продавщиц?
- Галина Ивановна, это Гэ-Гэ показалось. Борис начал мне искать невесту, он, Галина Ивановна, пообещал, что, подарит им меня, на новый год.
- Не слушай его, Галина. Как увидел он эту Аннушку - продавщицу, так стал, как роза, раскрываться.
– С вами не наскучаешься.
- Вот, вот! Это же самое, нам сказала и продавщица, распахивая, двери подсобки, И еще сказала, если часто начнем ездить к ней в магазин, то она разойдется с мужем.
- Она замужем?
- А где здесь хорошенькие женщины живут в одиночестве?
- A она хоть хорошенькая?
- Борис, мне кажется, что наша Галина Ивановна пригожее той, как ты думаешь?
- Безусловно, Володя. А ну-ка, Галочка, повернись в профиль, - попросил Борис.
- Да ну вас, мужики! С вами невозможно серьёзно поговорить. Я думала, что наконец-то наш Володя невесту нашёл.
- Найдёт! Какие его годы, - и Борис Павлович скрылся у себя.
Маркшейдер считал оставшиеся до отпуска дни, и откровенно сачковал, если ездил на участок, то был там до обеда. Все расчеты на буровзрывные работы давно делал Владимир. Владимир же вел весь учёт бурения, и только он один владел всей достоверной информацией - сколько фактически набурено, сколько закрыто и сколько есть метров в заначке. Борис Бакулин только расписывался, а когда они оказывались в одной смене с утра, то Владимир учился у него площадной нивелировке. Поняв принцип подсчёта объёмов выполненных работ за определенный промежуток времени, он спросил Бориса: - Боря, мы фактически все лето отрабатываем строго определенные участки, то есть те, которые взрывали, я не маркшейдер, мне некогда разбивать для нивелировки сетку, согласно вашей инструкции. Но, если я наберу, например, на этой, известной мне площади, например 100 отметок, найду среднюю и вычту её из средней отметки предыдущего месяца, и умножу эту разницу отметок, на отрабатываемую площадь, насколько примерно процентов я ошибусь в подсчёте выполненных объёмов?
- На ноль целых и ноль десятых, - ответил маркшейдер, а вот в определении отметки ты ошибешься плюс- минус три процента, что допускает инструкция. Сто отметок на таких площадях я сам ни разу не набирал, достаточно и двадцати, как говорится, "за глаза"! Зачем тебе всё это, Володя?
- Да такой уж я есть, Боря, что сам хочу до всего докапываться, да и лишние знания, сам знаешь, есть и пить не просят, а пригодиться всегда могут.
- Это точно. Бросай свое мастерство и переходи в маркшейдера, я тебе Ниночку по акту передам, так, Нина?
- А я сама, Борис Степанович, кому надо передамся и отдамся, без всякого акта.
- Нина! Не дерзи старшим, - а то больше не стану доверять заваривать нам чай.
Нина достала заварку и чайник, - так бы и сказал, Борис Степанович, что хочешь чаю, а то всё намёками, да намёками.
- Не ворчи, как старуха, ещё успеешь, а завари покрепче.
- Знаю, знаю.
- Зря, Ниночка! Кто много знает, тот рано старится, а ты только расцветаешь.
- Ну я же молчу, Борис Степанович, о том, знаю, знаю, что вы вчера малость перебрали.
- Володя! ты посмотри на неё, и это она знает! Хоть о другом, Ниночка, помолчи, не выдавай.
- Борис Степанович, только за подарок к 8 марта согласна хранить вашу тайну.
- Вымогательница ты, Нина, а вообще… Прекрасная женщина!
- Чтоб была ещё прекраснее, Борис Степанович, вы должны чем-то украсить эту красоту.
На людях она к Владимиру обращалась по имени и отчеству. Если бы не танцы, на которых она хотела танцевать непременно только с ним, то можно было бы сказать, что они вообще ничего общего не имеют, а если где-то их и можно было увидеть вместе, то это такая же случайность, как это может случится с каждой женщиной посёлка.
Сам Владимир не обращал внимания на разговоры, которые о нём вели в посёлке, он со всеми соглашался, всем улыбался, если его спрашивали о его женитьбе, то отвечал, - а что! Как только - так сразу.
8 марта он дарил женщинам одинаковые подарки и одинаковые открытки, на которых были, ничего не говорящие о его личных симпатиях, надписи.
Зинаиде он написал: " Уважаемая, Зиночка, поздравляю Вас с праздником 8 марта, желаю всего наилучшего. Спасибо вам за улыбки и письма, без них так трудно жить вдали от родины, жду улыбок и писем". Коршун.
Нине написал: "Заваривая чай, больше улыбайся, от этого чай становится намного ароматнее." В. Коршун.
"Ирина Борисовна", - написал он помощнице повара Ибрагима, - "Ваша улыбка возбуждает аппетит, улыбайтесь больше и столовой гарантировано выполнение плана на 110 % ежемесячно". Гурман Коршун
"Марина Вы без улыбки, как Колымское небо без солнца", - написал Марине, которая, прочитав это, к своей улыбке приложила, за его деньги, естественно, бутылочку "Белого аиста".
Даже сам Черняк ничего не мог сказать и подумать предосудительного, когда прочитал на открытке: "От благодарного ученика за науку в закрытии нарядов". Молодой специалист Коршун!
На танцах он только у одной Нины спросил, - Ниночка, что бы ты хотела от меня в подарок?
- Целый день, посвященный мне, будет самым лучшим подарком милый.