Петербург — это, наверное, самый котолюбивый город страны. Петербургские коты — один из главных неофициальных символов города; гранитные и бронзовые львы — его неотъемлемая часть и тоже в некотором смысле котики, а эрмитажные коты-хранители знамениты во всем мире. И в Ботаническом саду Петра Великого, в тропической оранжерее, установлен небольшой бронзовый памятник кошке: легендарная Муся Тропическая проработала хранительницей в Ботаническом саду более тридцати лет. В Международный день кошек мы побеседовали о Мусе с сотрудницей Ботанического сада Петра Великого Александрой Медведевой.
— Расскажите, пожалуйста, какой была кошка Муся?
— Это была уникальная кошка, умная и с довольно суровым характером. Прекрасно помню наше первое знакомство в 2014 году. Я шла по оранжерее и увидела лежавшую на батарее хорошенькую трехцветную кошечку. Потянулась погладить — и Муся моментально и очень доходчиво объяснила мне, что делать этого не следует. Подружиться она позволяла отнюдь не всем, для этого требовалось время. И Муся была настоящей хранительницей: постоянно и очень тщательно осматривала свою обширную территорию — несколько оранжерей, включая Большую пальмовую, где сейчас стоит памятник, и участок парка рядом с маньчжурской яблоней. Она встречала группы и следила за порядком на экскурсиях. За эти годы у нас прошло большое количество разных выставок, в том числе более десяти выставок орхидей, а это грандиозное событие, когда все пространство украшено цветами и приходит множество людей. Муся долгие годы, несмотря ни на что, продолжала следить за порядком и при монтаже, и на выставках — обычно сидя на руках у смотрителя Большой пальмовой оранжереи.
А еще она блестяще работала с прессой, как бы необычно это ни звучало. Например, несколько лет назад, когда Муся была уже очень пожилой кошкой, к нам приехало сразу много журналистов, человек тридцать. Я вела для них пресс-показ и экскурсию. Издалека увидев Мусю, сказала: «Смотрите, а вот наша старейшая кошка-хранительница». Журналисты подошли поближе, Муся вышла к ним по тропинке, села, ее со всех сторон обступили люди с камерами. Она смотрит то на одного, то на другого, поворачивается — и в полной тишине, в которой звучат только щелчки камер, я слышу чей-то восторженный возглас: «Ребята! Да она же позирует!»
А в период пандемии коронавируса Муся даже выступила с дипломатической миссией: петербургская писательница и переводчица с японского языка Анаит Григорян, большой друг Муси и нашего Ботанического сада, рассказала у себя в японском блоге о своей любимой кошке-хранительнице. Эту историю увидел японский писатель Юкито Аяцудзи, написал о Мусе и призвал более полутора сотен тысяч своих подписчиков в это непростое время, когда ботаническим садам запрещено принимать посетителей, поддержать ботанический сад его родного города Киото.
— Я читала, что Муся более 30 лет проработала в саду, неужели это правда?
— Действительно, она по возрасту вплотную подошла к рекорду, записанному в Книге Гиннесса. Самый большой зафиксированный возраст кошки — 37 лет, а Муся, по нашим подсчетам, прожила от 32 до 36. В это не все верят, но у нас есть садоводы, которые проработали с ней бок о бок 30 лет.
— Как же Мусе удавалось работать хранительницей в таком почтенном возрасте?
— Все же последние годы жизни она провела в комнате садоводов. И мы очень признательны писательнице Анаит Григорян, которая опекала Мусю, потому что пожилой кошке требуется специальный мягкий корм трижды в день, а это ощутимые расходы. Мы все очень благодарны Анаит за помощь и поддержку. Именно она выступила инициатором создания памятника Мусе и подарила его Ботаническому саду.
— Как создавался памятник?
— Автор памятника — петербургский скульптор Владислав Муханов. Мы описали ему Мусин характер, прислали самые удачные фото, он сделал макет памятника из пластического материала, но беспокоился, что «перестрожил» и кошка получилась слишком суровая. Но когда мы зашли в мастерскую, то сразу сказали: «Это Муся!» Ее с первого взгляда узнали все, включая садоводов, которые общались с ней больше всего. Для постамента мы выбрали путиловскую плиту — известняк, который добывается к юго-востоку от Петербурга. Это тот самый камень, который использовался в мощении улиц: ступени в старых зданиях сделаны из путиловской плиты. У нас в саду она тоже повсеместно используется, поэтому буквально за год камень стал выглядеть здесь абсолютно родным. И место мы выбрали не случайное: кроме того что памятник стоит в Мусиной оранжерее, он еще находится на небольшом отдалении от тропинки, так, что посетители не могут его потрогать, — это полностью соответствует ее характеру. Можно присесть и заглянуть Мусе в глаза — и тогда она посмотрит на вас в ответ очень строго и внимательно.
— Пришел ли новый хранитель на Мусину должность?
— Сейчас в тропической оранжерее котом-хранителем работает Брюс. Это молодой уличный кот, который появился у нас в последние годы жизни Муси и занял ее территорию, когда она уже жила в основном в комнате садоводов. У него тоже яркая индивидуальность и очаровательная косинка в глазах. Брюс достаточно контактный и внимательный и тоже регулярно встречает группы. Он никому не разрешает взять себя на руки, но довольно часто ложится где-нибудь в кашпо и позволяет с собой пообщаться и деликатно почесать за ушком.
— А как появляются в саду коты-хранители?
— Это полудикие коты, которые родились на улицах города и пришли через забор. Муся тоже, по разным сведениям, либо родилась прямо у нас в котельной, либо пришла с улицы совсем юной кошечкой. Вообще-то мы вовсе не стремимся к тому, чтобы у нас в саду росло поголовье кошек: они охотятся на птиц, раскапывают почву, могут повреждать растения и ронять горшки в оранжереях. Мы не лишаем крова тех, кто здесь уже живет, но позволить себе увеличивать число животных не можем.
И к сожалению, дикие коты не единственные наши гости: к нам иногда пытаются подбрасывать животных. Это не только наша проблема: я знаю, что коллеги в других ботанических садах тоже с этим сталкиваются. Я не понимаю, почему люди так поступают, ведь Ботанический сад — совершенно не подходящее место для домашнего животного. Летом в оранжереях очень жарко, до 45 градусов, а зимой сыро и холодно. И как можно принести в такие условия домашнюю, абсолютно не приспособленную кошечку, совершенно непонятно. Мы в подобных ситуациях даем объявления на случай, если кошка случайно сбежала из дома, но бывших хозяев почти никогда не удается найти. Это грустная и болезненная для нас тема. Но вот недавно была история с хорошим концом: к нам в сад неожиданно забежала собака. К счастью, она оказалась дружелюбной, а на амуниции был написан телефон. Мы дозвонились владельцу, и оказалось, что собака убежала на прогулке и теперь он ищет ее по всему району. Собака дожидалась хозяина в комнате экскурсионного бюро — там у нас ждут своих владельцев забытые зонтики и детские игрушки, найденные в саду украшения, иногда даже документы. Вот и пес дождался там своего человека.
— А есть ли в Ботаническом саду другие животные-хранители?
— В некоторых оранжереях живут птицы. Например, в субтропической гнездятся черные дрозды. Они предпочитают вить гнезда на глицинии и использовать в качестве мягкой выстилки для гнезда тилландсию уснеевидную (испанский мох). Это довольно капризные птицы, но одни из самых приятных, красивых певцов с широким диапазоном. Некоторые даже говорят, что песня черного дрозда красивее, чем у соловья. Черный дрозд и правда звучит изумительно, иногда он поет даже зимой. Воробьи у нас работают в оранжереях Австралии. Красивотычиночник на родине опыляется волнистыми попугайчиками, а у нас воробьями. Еще у нас в Вересковой оранжерее трудятся шмели: каждый год ранней весной, когда еще почти ничего не цветет в открытом грунте и у шмелей мало пищи, они в больших количествах залетают в оранжереи через форточки и опыляют рододендроны. В пруду японского сада живут карпы кои, в Большой пальмовой оранжерее — золотые рыбки. В некоторых бассейнах и баках для полива есть по несколько рыбок гуппи. Они там объедают водоросли, а кроме того, играют ту же роль, что когда-то канарейки в шахтах: если рыбки хорошо себя чувствуют, значит, с водой и экосистемой водоема все хорошо. Словом, помощников у нас — полный сад.
🐈 Прижизненные фото Муси (кадры 4 — 6) предоставлены пресс-службой Ботанического сада Петра Великого.
Беседовала: Анастасия Зольникова
Фото: Антон Гаврилов
#чистопитерскийхарактер