Пока мы с вами рассуждали о любви и страхе, подоспела очередная методичка об ужасной и отвратительной геронтократии в недружественных государствах, и о том, как это плохо и очень скверно влияет на принимаемые решения в высших сферах. Не будем подробно останавливаться на очевидной проекции – чья бы корова мычала, как говорится – а давайте сразу перейдем к основной теме, то есть к вопросу о возрасте и о возрасте во власти, в частности.
Вот есть, допустим, одна женщина. Всю жизнь она, что называется, строила карьеру, идя порой буквально по головам, никого не жалея и беспрестанно стараясь угодить всем вышестоящим товарищам. Все ее личные отношения, так или иначе, были связаны с работой, а близко дружила она лишь с несколькими людьми, которые или работали в ее подчинении, или зависели от нее финансово. Это же касалось и ее собственных детей, благополучие которых было напрямую связано с ее должностью.
Всю свою жизнь эта женщина покупала любовь и дружбу, не потратив ни грамма душевных усилий, чтобы построить по-настоящему близкие, доверительные отношения с кем-либо, основанные на человеческих качествах и интересах людей. Любые подобные попытки завязать с ней такие отношения она со страхом отвергала, причем нередко использовала служебное положение, чтобы как-то отомстить таким людям, слишком близко подобравшимся к ее истинному «я». Она так долго лицемерила, так долго притворялась и скрывала свою истинную натуру ради карьеры и выгоды, что даже попытки пообщаться с ней по-человечески она воспринимала, как агрессию.
Больше всего на свете эту женщину пугал ее год года увеличивающийся возраст и перспектива пенсии, которая становилась все отчетливее. Сделавшая заметную карьеру и всю жизнь откровенно покупающая доброе расположение людей женщина в глубине души прекрасно понимала – хотя, конечно, старалась об этом не думать – что без денег и положения, став простой пенсионеркой, она останется в совершенной пустоте.
Что никому, включая ее собственных детей, она будет совершенно не нужна – людям просто не о чем с ней общаться, не за что ее любить. И что ровно в тот момент, когда она перестанет выплачивать подчиненным квартальные премии, этим подчиненным станет глубоко все равно, как она себя чувствует, что ей вчера сказал врач, какие продукты она купила в магазине и что приготовила на ужин. Через месяц или полгода эти подчиненные забудут, как ее зовут, и перестанут даже поздравлять ее с днем рожденья, не говоря уже об огромных букетах цветов, которые они ей обычно всегда дарили, скидываясь со своей весьма-таки скромной зарплаты.
Все это женщина хорошо чувствовала, если и не формулировала словами, и поэтому она держалась за свою должность буквально зубами. Постепенно вокруг нее образовалось «выжженное поле» - все мало-мальски толковые специалисты были ей уволены по подозрению в том, что они хотят занять ее место. Оставшиеся, хоть и очень старались, хорошей картины в отчетах сделать не могли, а это, в свою очередь, периодически замечалось вышестоящим начальством. Что, конечно, также ввергало несчастную женщину в страх, пока этот страх буквально не превратился в навязчивую манию и не стал «самосбывающимся пророчеством».
Женщина так боялась потерять свою должность, что от страха начала делать все больше ошибок и совершать все больше необдуманных поступков. И конечно, это не осталось незамеченным и со стороны вышестоящего руководства, и со стороны подчиненных. Ведь она специально подбирала не слишком компетентных и не очень порядочных людей, которые, чем отчетливее на горизонте становилась ее пенсия, становились с ней все грубее, а в работе – все ленивее. Женщина ушла на пенсию и осталась, как она и предчувствовала, совершенно одна.
Боялась ли бы эта женщина так возраста, если бы честно и старательно занималась своим делом, никого не обижала, имела бы множество настоящих друзей и доверительные, близкие отношения с детьми? Конечно, нет – у нее просто бы не было бы времени на эти страхи. Власть, которую пытаются удержать за собой люди в возрасте, нужна им только потому, что кроме власти, у них просто ничего нет и без преференций, которые получаются от этой власти, они совершенно никому не нужны. И чем сильнее они держатся за эту власть, тем больше отрезают от себя возможность создать для себя нормальную жизнь, и тем больше им приходится держаться за власть, чтобы создавать для себя видимость нормальной жизни.