Вам нравятся храбрые люди? Люди, которые не боятся, например, сесть в тюрьму за свои убеждения, или попасть под обстрел, защищая свою родину? Если да, у меня для вас хорошие новости – с вами все в порядке. Вы совершенно нормальный человек. Храбрость – это признак глубоко нравственного человека, а любить нравственность – это более чем нормально.
Если вы из тех, например, кто говорит «а чего он вернулся – знал же, что посадят», у меня для вас новости похуже. Да, возможно, вы довольно неплохой человек – верный друг, примерный семьянин и порядочный контрагент. Но вот того полета души, свойственного людям с высокой моральной планкой, у вас как-то не ощущается. Людей бить дубинками на митингах вы не будете, конечно, но и гордиться этими людьми тоже.
И совсем все плохо, если вы считаете храбрых людей какими-то сумасшедшими и маргинальными. Если храбрость вас пугает и отталкивает. Если вы приходите в ужас и начинаете испытывать отвращение при виде героического поведения и беспрецедентной смелости других людей. И уж тем более, если вы готовы совершить любое злодеяние, оправдывая это действие страхом.
Личная храбрость в смысле перманентной готовности идти на баррикады – довольно редкое качество, свойственное действительно людям с самыми высокими нравственными установками. А вот способность не совершать подлость исключительно из чувства страха – как раз та самая тривиальная этическая норма. Если вы боитесь, но при этом все равно делаете то, что считаете должным, честным, порядочным, понятие «трусость» к вам не применимо.
В основе банальной трусости, которую берет на свое вооружение зло, как правило, всегда лежит забота о собственном благополучии. О собственной безопасности, материальном достатке и прочих выгодах. Эта забота кардинальным образом перевешивает любые моральные установки – доброту, милосердие, сострадание, чувство справедливости.
Мы видим здесь как бы перевернутую нравственную норму, в которой забота о собственном благе как раз и декларируется, как добро, в стиле «мне просто надо семью содержать». А все остальное, что этому «добру» мешает, объявляется злом. Недостойным сочувствия, сострадания, милосердия и справедливости. А раз это зло – ну, собственно, почему бы тогда и не ответить на зло злом и не сделать то, о чем вас просят, вам приказывают или заставляют. Ведь самое главное добро – это чтобы вам было хорошо, все остальное неважно.
Именно так работают механизмы психической защиты, позволяющие человеку не считать себя трусом. И именно эти механизмы являются той лазейкой, позволяющей злу порабощать трусливого человека. Повторюсь, что речь идет не об угрозе жизни – инстинкт самосохранения могут перебороть только очень сильные люди – а об угрозе всего лишь благополучию. Когда эта угроза становится важнее нравственных принципов, трусость становится инструментом зла.