Молодой проект «Школа военкора», реализующийся при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, организовывает уже вторую выездную практику в зоне СВО. Команда WG поддерживает наших будущих коллег, и в новом году продолжает публикацию очерков выпускницы Дарьи Пиотровской
Взгляд с прищуром, острые скулы, морщинка на переносице. На бронежилете – шеврон с изображением Верховного главнокомандующего и позывной: «Практиш». Тридцатилетний боец из Ставрополя участвует в спецоперации с ее самых первых дней – пошёл добровольцем.
– Почему такой позывной? – спрашиваю командира расчета СПГ (станковой противотанковый гранатомёт – авт.)
– Ну, не знаю, с ним много ассоциаций. Командиры меня наградили таким позывным. От слова «практичный».
– А вы – практичный?
– Да (смеется). Люди заметили – так и назвали.
Отдельную диверсионную штурмовую бригаду «Ветераны», в которой служит Практиш можно назвать легендарной. Бои за Соледар, Бахмут, особая роль во взятии Авдеевки… Недаром президент Путин сказал про это подразделение:«Мужики там воюют как надо».
– Задачи мы выполняем самые разные, – рассказывает боец.– Начиная от штурмовых работ, заканчивая артиллерией, бронетехникой. У нашего расчета работа происходит таким образом: есть дежурные цели, есть внезапные. Допустим, «птичка» что-то обнаружила – пехоту какую-то, легкую бронированную технику. Сразу по рации выходят на меня, дают координаты. После того, как мы их получили, расчёт наводится буквально за две-три минуты. Пара минут – и первые ракеты пошли! Редко бывает, что с первого выстрела попадаешь. Метеоусловия сильно влияют. Ну, и работаем всегда под корректуру – наша «птичка» в воздухе, снимает, ведёт нас. Вводим поправки – буквально до 20-30 метров, и уже втором-третьим снарядом противника накрываем, попадаем точно в цель. СПГ – очень эффективное оружие. В отношении и пехоты, и техники.
– Какие эпизоды вы считаете важными победами для нас – из тех операций, в которых участвовали?
– Та же авдеевская промка, сама Авдеевка. Для общих целей, которые поставил наш Верховный главнокомандующий, нам нужно достигать своих маленькихпобед.
– Как сейчас противник себя ведёт? Они там духом не упалиещё?
– Наверное, упали – после Авдеевки. И очень даже упали!
– Это был действительно переломный момент?
– Я думаю, да. И так считаю не только я. Очень переломный. Укрепы у них там были сильные, тот же завод «Коксохим». Авдеевку никто не мог взять десять лет.
– Но тем не менее, по Донецку всё ещё летит?
– Ну, не так как раньше. Но бывает, да.
– А как вообще происходило взятие Авдеевки – вашими глазами? Как ее брали?
– Ну, как брали. Кровью и потом – так и брали.
Практишу и другим «Ветеранам» довелось участвовать в дерзкой и невероятно сложной операции, о которой стоило бы снять кино: именно они вышли в тыл противника на юге Авдеевки по трубе диаметром 0,8 метра. 150 разведчиков проползли по ней больше двух километров.
– На эту трубу, как бы сказать, много сил было брошено. Много времени ушло на разработку, составление плана. Но Бог дал, и всего достигли, – вспоминает Практиш. – Сперва нашли саму трубу, потом – карты, потом всё это проанализировали, спроектировали, спланировали. И так, чтобы просто зайти и вылезти – не получилось. Чистили, делали выходы.
Вычищать трубу пришлось от мусора и воды, затопившей тоннель с приходом оттепели, выпиливать проходы – а это громко, «палевно». Чтобы противник не слышал работы бойцов, его отвлекали артиллерийским и минометным огнём. Всё получилось: выйдя на территорию ресторана «Царская охота», штурмовики отрезали большую часть укрепрайона от основной группировки ВСУ, проломив линию обороны и облегчив захват Авдеевки.
– Это «киношная» история совершенно. Была ли вера, что всё получится?
– Ну, так, если сказать честно – разговоры ходили. Не все в это верили. Но потом, когда всё получилось, всё поверили, – улыбается Практиш.
– Высота там вдвое-втрое меньше человеческого роста, как шли-то?
– Да, получается: идем, полностью все загруженные БК, ищем. Вот в таком вот положении (сгибается в три погибели).
Ну, вы меня поняли, да? А по длительности – там по-разному можно идти. Можно было пройти километр, два, три. Через каждые 800-1000 метров был выход.
– Вот вы выходите, а там такие укры… И что?
– Ну, мы же не так вышли: «Здрасьте, вот мы!», – смеётся боец. – Всё производилось с разведкой. С помощью БПЛА, «птичек» смотрели, выбирали такие моменты для штурма, когда отработала артиллерия сперва. И тут уже мы! Эффект неожиданности получился как надо.
– Какое это чувство, когда вы в месте, которое долго никто не мог захватить – и вот вы стоите на этой земле, враг повержен?
– А мы о нём говорили – это такое чувство маленькой победы. Считай, уже промка наша, пригород наш. Ну, и самое сильное чувство было в конце, когда город уже был полностью взят.
Полный контроль над Авдеевкой наши бойцы установили 17 февраля. Мирным жителям, часть которых оставалась в городе, военные сразу начали оказывать гуманитарную помощь и организовывать пункты обогрева.
– Вы свои маленькие победы кому-то посвящаете? – спрашиваю Практиша.
– Своим товарищам погибшим. Всё было с их помощью.
– А что изначально подтолкнуло стать добровольцем?
– Я не мог просто смотреть по телевизору на то, что происходит в стране. Тут до моего родного Ставрополя расстояние – вот (Практиш делает движение пальцами). Это практически граница с Ростовом. Можно сказать, война под носом идёт. Вот это и подтолкнуло: у меня дом, семья, дети. Надо защищать.
– Хочу понять: где эта грань между людьми, которые бегут на верхний Ларс и теми, кто собирается и едет на передовую?
– Вот этого я не знаю – как на этот вопрос ответить? Кто-то патриот, кто-то – нет. Вот и всё. Знаете, есть поговорка: друг познаётся в беде. В стране сложилась такая ситуация, нужна была помощь. И мы пошли.
– Что значит быть патриотом? Это такое слово… Как ему найти определение?
– Это такое слово, да, – задумывается боец. – Я не знаю, это должно быть в крови. У меня прадедушка – ветеран Великой Отечественной войны, отец, дед – все воевали. Ну, как бы это наследственное.
– Ну, и по сути, мы же сейчас имеем дело с фашистскими недобитками…
– Да, да. Эти нацики на Украине, что с тех времён остались, поколения, которые они взрастили… С тех времён отбросы. И они сейчас продолжают, так сказать, свою деятельность.
Атмосфера в расположении «Ветеранов» – дружная, веселая, хоть и чувствуется: дисциплина здесь железная. Обустроено всё по высшему классу. И на самих бойцов смотреть любо-дорого. Здесь не увидишь лишних шевронов, весёлых патчей – порождениям тактической субкультуры командиры явно не дают разгуляться. Везде – от полевой кухни до медблока – уют и порядок.
– А на чем зиждется боевой дух подразделения?
– На взаимопонимании. На братстве, на дружбе. На тех же маленьких победах. Это всё в сумме даёт такой дух.
Вспоминаю стенд, на котором написаны фамилии погибшихгероев, а по бокам расположены картины – их, оказывается, рисовал местный художник – из числа бойцов.
– У нас бывают свободные минуты, – говорит Практиш. – Люди все разные: кто-то творческий, кто-то спортивный, у каждого своё ремесло есть. И свободное от работы время можно уделить своим занятиям. Кто на гитаре поиграет,песню сочинит, кто стих напишет. Кто выйдет на спортплощадку, позанимается. Каждый хорош в своём деле, как говорится.
– То есть, когда всё закончится, на большую землю вернутся не просто солдаты, а поэты, писатели, музыканты, спортсмены?
– Ну, это уже дело каждого. Кто-то вернётся, я думаю. А кто-то пересмотрит свою жизнь, продолжит службу в каких-либо структурах, останется в вооружённых силах.
Весёлые истории Практиш под диктофон рассказывать не спешит. Но уверяет: с юмором здесь – на «двести процентов из ста». Унывать не принято.
– Штурмовики идут первыми. Бывало, допустим, занимали позицию – и были вначале проблемы с едой, с водой. Два-дня обождать, «крепануться» – и всё доставят. Питались чем могли, воду добывали из снега, доедали крошки. Понимаете, это такая история – для нас она смешная, а для людей в мирной жизни она не покажется смешной, – делится боец. – На моей памяти таких ситуаций, чтоб прям руки опускались, не было.
Тяжело бывало, но мы собирались с мыслями, с духом и шли дальше. Подразделение у нас хорошее. А таких историй, чтоб как в КВН, не знаю.
– У вас тут собаки, кошки, – оглядываю «зверинец», который держится поближе к полевой кухне. – Что ещё помогает чувствовать связь с домом?
– Фотография дочери помогает. Ей пять лет, – отвечает Практиш. – А что касается животных, у каждого подразделения есть свой питомец. Вот мы пришли куда-то на позиции, закрепились – и кто-то по-любому находится там. Кошечка, собачка. И вот она с нами, а потом уезжаем – и жалко уже её оставлять. Вот и забираем сюда. Не бросать же.
– Если бы вы могли жене и дочке какие-то слова передать, что бы вы им сказали?
– Люблю, скучаю, скоро приеду. Чуть-чуть осталось до контракта – приеду в отпуск, отдохну, и поеду обратно.
