Миниатюра из серии «Гаррий Бонифатьевич и его большой незрелый ананас»
— Товарищ полковник, разрешите радостно вам доложить, что наши станции слежения, обнаружения, обнуления и последующего обеззараживания зафиксировали-таки очередной выход в эфир коротковолнового передатчика. Передача велась нахальным открытым текстом. Позывной — агент Кляушке. Удалось выяснить, что под этим псевдонимом скрывается активный участник белогвардейского движения, ярый враг Советской власти Ложкин-Записдулин.
— Погодите, погодите… Ложкин-Записдулин… Это не тот ли бравый молодец и стойкий огурец, который Гаррий Бонифатьевич? На нём ещё, помнится, на балу в городском собрании были такие вызывающе-неприличные гусарские колготки…
— Точно так.
— Да, это неожиданно! Но его же ещё в восемнадцатом годе (имею в виду тысяча девятьсот) должны были расстрелять по срочному приговору военизированного трибунала.
— Значит, не расстреляли. Или расстреляли, но не дострелили. Значит, выкрутился. Или, возможно, отсырели патроны.
— Тогда выкрутился, потом опять выкрутился… И в который уже раз… Да, это действительно матёрый враг! Опять же колготки… Место выхода в эфир?
— Засолочный пункт районной потребительской кооперации имени Джордано Бруно.
— Ага. Заметьте, что он ни разу не повторился. То городская помойка, то таёжная лесополоса, то пивная «Три поросёнка», то буфет Дома крестьянина, то привокзальный шалман. Теперь засолочный пункт. Кстати, при чём тут Джордано Бруно?
— Это название засолочного пункта. Раньше он был имени Парижской Коммуны.
— Вы надо мной издеваетесь?
— В каком смысле?
— В прямом. Какое отношение засолочный пункт имеет к Парижской Коммуне, а тем более к этой Бруне?
— А я откуда знаю? Назвали так…
— Кто назвал?
— Кто назвал… Добрые люди, кто…
— А почему эти добрые не назвали его, скажем, Галлилеей Галлилеем? Или Стенькой Разиным? Или Брахмапутрой Семёновной? Почему? Нет, вы скажите! Я жду!
— Чего?
— Чего «чего»?
— Ждёте чего?
— Ответа.
— Вы, гражданин подполковник, меня уже окончательно и бесповоротно. Скажу прямее: чего ты ко мне прие… со своими джорданами и брахмапутрами? Равно как и с вражеским передатчиком?
— Я? Это ты ко мне прие…
— Ах, вот оно как! Хотите по гамбургскому счёту? Что ж, извольте! Я не нервный.
— Хорошо. Прекратим это словесное катапультирование. Вернёмся к основной теме. Текст расшифровали?
— Расшифровали. Да там и было-то всего четыре слова: «меньше соли — больше пива». И восклицательный знак.
— С восклицательным всё понятно: сигнал опасности. А вот слова…
— Тоже ничего сложного. «Меньше соли» означает, что рация теперь будет спрятана в этом самом засолочном пункте в засолочном чане номер восемьдесят семь. А «Больше пива» что запасная явка располагается в пивной «Три поросёнка».
— Понятно. Ну, что? Пора его брать? Вызывайте спецназ. Пора прикрыть преступную деятельность этого матерого врага. Как говорится, не позволим — не простим!