Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 186 часть 10
Пока мать переодевалась, Лена разогрела ей суп. Мать зашла на кухню, принюхалась и похвалила:
— Пахнет-то как вкусно! Молодец!
— Спасибо, мам, — смутилась Лена от похвалы. — Да я лучок пережарила с морковкой, укропчика добавила, того другого. Вкусно получилось. Тёмка с Пашкой только так по тарелке супа съели и добавку ещё попросили.
— Вот видишь, какая ты у меня повариха знатная! Кому скажи — не поверят.
Хвалила дочку Татьяна крайне редко, поэтому та разнервничалась и готова была расплакаться с непривычки. Да ещё и голова продолжала нудно побаливать со вчерашнего вечера. Лена присела на табуретку и зажала виски́ руками. Мать, глядя на неё, настороженно спросила:
— Болит, что ли?
— Болит. Особенно, когда голову наклоняю, прямо в затылок отдаёт.
— Давление, похоже, внутричерепное или ещё что, — предположила Татьяна, но потом, вспомнив про то, что вчера дочь стукнулась об трюмо, всполошилась. — Погоди, дай-ка гляну на твой лоб. Синяка-то вроде сильно не видать, только ссадина. Ничего, до свадьбы заживёт и следа не останется. Сейчас супа поем, да пока отец с работы не приехал, мы с тобой фасон для платья подыщем. Что-нибудь помоднее подберём. Чтобы ты у меня, как куколка на Вовкиной свадьбе была! Невесте нос хоть утрёшь своей красотой. А то Вовка выбрал себе не пойми кого: ни рожи ни кожи, и пузо у неё на нос скоро полезет. Таких сразу на место ставить надо, чтобы не зазнавались.
От смущения щёки у дочки зарделись. Мать раньше о внешности Лены отзывалась нелестно, а тут вдруг сама заявила, что дочь её на свадьбе будет краше невесты. К таким переменам Лена была не готова: сердце её забилось учащённо, в висках всё сильнее и сильнее запульсировала боль. И вдруг перед глазами у неё поплыло, и она, чтобы не упасть, распластала руки по столу и положила на них голову.
Татьяна налила поварёшкой в тарелку суп и собралась её уже поставить на стол, но, увидев дочь, занявшую половину стола, недовольно пробурчала:
— Ты чего это теперь на столе-то разлеглась? Не успела тебя похвалить, как ты уж сразу и оборзе́ла. Правильно говорят, что в строгости детей надо держать, чтобы на шею не сели.
Но Лена не реагировала на мать. Она словно не слышала её. Мать поставила тарелку на стол, а потом пошевелила дочь за плечо и спросила:
— Ты что, уснула, что ли? Только в тарелку суп налила, а ты уж спишь, как сурок. Ночью-то что делала?
Но дочь молчала.
— Ленка, не пугай меня! — прикрикнула Татьяна и стала трясти её. — Ну надо же, бледная какая, как ровно поганка. Только что щёки пунцовые были, а теперь как будто бы ни кровинки. Не прикидывайся-а! Тебе говорю. Ну что за дочь у меня, а? Что за дочь…
И тут до Татьяны дошло, что дочь её не слышит. Руки у неё затряслись. Она стукнула несколько раз Лену по щекам, но та так и не открыла глаза. Татьяна не растерялась и налила из крана в стакан холодной водопроводной воды, набрала её в рот и прыснула на дочь один раз, а потом второй.
— Ленка, очнись! — умоляла Татьяна, и та вдруг открыла глаза. — Ну, слава те господи! А то уж я не знала, на что и подумать. Что с тобой? Может, скорую вызвать?
— Не надо, мам. Мне уже лучше. Слабость только во всём теле, — ответила Лена. Её мутило, но она боялась об этом сказать матери.
— Ну ты отдохни тогда. Платьем в другой раз займёмся, ещё время есть — успеем.
— Я пойду в ванную, умоюсь.
— Я те умоюсь, — повысила голос Татьяна, — ещё в ванной ре́знешься*, потом костей не соберёшь. Даже и не выдумывай. — Она с опаской взглянула на дочь и спросила: — Может, ты пить хочешь?
— Спасибо! Нет.
— Тебя не подташнивает, случайно? — обеспокоенно задала вопрос Татьяна.
— Нет, — слукавила Лена, боясь, что мать опять подумает, что она беременна и учинит допрос.
— Не пойму, что с тобой творится? Неужто ты вчера себе мозги стрясла? Я ударила-то тебя по лицу совсем тихонько. Так ведь? — мать не сводила с неё глаз, ожидая подтверждения своих слов. Совесть её уже стала бо́лько долбить, как дятел по стволу дерева, выискивая, чем бы поживиться. Но дочь молчала, и Татьяна ещё раз настойчиво переспросила:
— Что ты молчишь-то? Я же тебя спрашиваю-у! Я ж тебя вчера легонько по лицу ладошкой хлопнула?
— Да, — подтвердила Лена и опять положила голову на стол.
— Ну, слава богу, ответила, и года не прошло, — обрадовалась мать, почувствовав облегчение. — А то я уж вся испереживалась за тебя. Себя всё корю и корю, второй день подряд. А нервы-то у меня, ты же сама знаешь, какие слабые. Я уж и так успокоительных напилась, чтобы хоть маленько прийти в себя. А ты взяла и сознание потеряла, прям как назло. Как только у меня сердце выдержало — ума не приложу. — Она поднесла ложку супа к губам и положила её опять в тарелку. — Даже вон еда в рот не лезет, а ведь я сегодня ещё толком и не ела.
— Не волнуйся, мам.
— Да как не волноваться-то? Зеркало треснуло, а это примета нехорошая. Как бы чего худого не случилось.
И Лена почувствовала, что худое уже случилось. В подъезде послышался голос бабушки, которая отчитывала по чём свет стоит своего младшего зятя.
— Да что б тебе ни дна ни покрышки. Э́нто ж надо было такое сотворить с моей Му́сенькой.
Раздался голос Юры Бойко:
— Да я разве виноват? Она же сама под колёса мне бросилась, когда я из гаража выезжал.
В дверь позвонили. Кукушка четырежды прокуковала, требуя открыть дверь. Татьяна подошла и, не спрашивая, открыла. Галина Лысова с порога пожаловалась ей:
— Танька-а, Юрка-то меня ведь без кошки оставил. Я без Мусеньки-то моей теперь ведь совсем осиротела-а, — запричитала она, входя в квартиру.
— Татьяна, — обратился к ней Юра, — ну хоть ты ей объясни, что я не нарочно это сделал. Кошка — есть кошка. Сама юркнула под колёса, а я даже и не видел.
Татьяна облегчённо вздохнула, подумав: «Ну, слава тебе, Господи, кажись, легко отделались. Зеркало-то, видать, из-за Муськи треснуло…»
И вдруг Лена с кухни окликнула бабушку:
— Баба Галя, твоя кошка жива! Она у тебя на печке спит.
— Да не может такого быть… Я же своими глазами видала.
— Ты обозналась.
— Ну, тёща-а, если это правда, то с тебя пол-литра.
— С чего э́нто глядя? — Галина показала ему кукиш, — Накося, выкуси. Ни с того ни с сего такое перенесла из-за тебя. А ты с меня ещё и пол-литра требуешь. Бесстыжие твои глаза…
— Ладно, убедила. Я был не прав, прости, — покаялся зять. И тёща сменила гнев на милость.
— Давно бы так, — успокоилась Галина и, взглянув на дочь, сообщила: — Пойду я, Таньк, до дому дойду. Проверю: дома Муська аль нет. А то сама же зна́шь, что нервы у меня никудышные.
— Знаю, мам. Знаю. У самой такие же.
Пояснение:
ре́знешься* — упадёшь и ударишься
© 06.11.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 186 часть 11 Как в воду глядела будет опубликовано 8 ноября 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава ↓