Очень любопытно перечитывать во взрослом возрасте книги, когда-то прочитанные в детстве. Нередко в таких случаях читатели говорят что-то вроде: "В детстве я обожал эту книгу, а потом вырос, перечитал, оказалось, что ничего особенного". Но в моем случае все обстоит совсем наоборот: в детстве я не любила классику приключенческой литературы, предпочитая другие жанры, а вот сейчас нахожу в этих книгах массу любопытного. Начиная от особенностей изображения разных людей и природы (где проявляется "колониальный" взгляд автора, а где он преступно пренебрегает психологизмом) и заканчивая умением сочинить достоверный с точки зрения науки сюжет.
В мае мы в книжном клубе решили читать "Землю Санникова" В. Обручева. И, конечно, в дополнение к этой признанной классике подросткового чтения я взяла томик из серии "Жизнь замечательных людей" про В. Обручева.
Напомню, что я уже делилась парой эпизодов, вычитанных из этой книги.
Сегодня же расскажу в целом о романе из одной из самых старых и известных книжных серий. У книги "Обручев", изданной аж в 1963 году (более современных биографий ученого я не нашла), два автора, Мария Поступальская и Сарра Ардашникова. Первая - автор соцреалистических книг для подростков и юношества, а вот о второй мне ничего не удалось найти, ни других книг, ни биографической информации.
Биографический роман "Обручев" написан по привычным лекалам серии "ЖЗЛ" и вписывается во все привычные для такого рода текстов конвенции. Текст подробный и скрупулёзный, содержит массу фактов и деталей, что выдает основательный подход. В то же время он очень разъясняющий, какой-то просветительский, как будто был написан с расчётом на читателя-подростка. Авторы повествуют о жизни и судьбе своего героя от рождения до смерти, восстанавливают исторический контекст, на фоне которого он жил, а заодно сообщают ряд сведений, которые читатель должен уяснить, чтобы оценить по достоинству достижения героя. Этим последним посвящено довольно много места: авторы очень много рассказывают о геологии, разъясняют ключевые геологические термины, а также подробно описывают вклад Обручева в развитие русской и мировой геологии. В качестве примера приведу пару цитат. Первая - с описанием базовых понятий геологии. Кажется, эти фрагменты, если опубликовать их отдельной книжкой, составили бы неплохую познавательную книжку для подростков:
И простые и сложные горные породы бывают вулканическими, или изверженными, и осадочными. Вулканические произошли из расплавленных масс, поднявшихся из недр под влиянием внутреннего тепла Земли. Те вулканические породы, которые не достигают земной поверхности и медленно застывают на глубине под сильным давлением, называют интрузивными. У них равномерное зернисто-кристаллическое сложение. Они образуют подземные тела — массивы, штоки, лакколиты — и выступают на поверхности после размыва и разрушения их кровли. Противоположны им другие вулканические породы — эффузивные. Они изливаются на поверхность и затвердевают при атмосферном давлении или под водой. Изверженные породы массивны, в них нет слоистости. В них не встретишь окаменелостей. Они сопровождаются туфами — рыхлыми продуктами извержения.
Здесь авторы знакомят читателя с научными выводами одной из экспедиций Обручева:
Три года странствий по Джунгарии привели Владимира Афанасьевича к выводу, что ни один из хребтов этой страны не относится к системе Алтая. И Тарбагатай и Манрак-Саур принадлежат к складчатым киргизским горам. А Барлык и Майли-Джаур, несомненно, продолжают цепи Джунгарского Алатау — северной части Тянь-Шаня. Никакого «горного» «узла», показанного на картах, в действительности нет. Горы Джунгарии в палеозое были складчатыми, но в начале мезозоя подверглись денудации, то есть были размыты, а продукты их выветривания унесены водой. Они превратились в волнистую равнину, а когда вновь началось горообразование, равнина пересеклась разломами и превратилась в горы с горстами и грабенами. В грабенах образовались озера, отложения которых относятся к юрскому периоду. При более молодых движениях земной коры горсты поднялись выше, озера в грабенах исчезли, и юрские отложения собрались в складки, кое-где превратившись в ящичные горы.Оледенения происходили в Пограничной Джунгарии в начале четвертичного периода. Первое было очень сильным, и с гор тогда спускались мощные ледники. Второе оледенение оказалось слабее, при нем ледники покрывали только верхние части гор. Климат, влажный после оледенения, постепенно становился все суше.
К историческому контексту авторы также относятся тщательно, знакомят читателей с историей науки в России и незнакомыми читателю реалиями. Например, не каждый сегодня помнит, что поступать в университет могли только выпускники гимназий, а вот после реального училища можно было пойти только в институт (или выучить древние языки самостоятельно, сдать по ним экзамен и тогда идти в университет). Так Обручев, выпускник реального училища, стал студентом Горного института. Там он увлёкся геологией, а с ней дело обстояло не самым лучшим образом.
А что такое геолог? Это и специальность-то редкая. Да будет вам известно, господа идеалисты, что у нас в России всего семь штатных геологов. Это весь русский Геологический комитет. Вы разве не знаете, что в Московском университете геологию читает один приват-доцент Павлов? А когда тому же Павлову нужно было защищать магистерскую диссертацию, никто в Москве не мог ни оценить эту работу, ни выступить оппонентом на защите.
Меня очень впечатлило описание работы учёных, проводивших экспертизу шахты на предмет наличия в ней золота. Дело происходит во второй половине XIX века, но это почти так же продумано, как какое-нибудь современное двойное слепое рандомизированное исследование с плацебо-контролем!
Владимир Афанасьевич видел, как эксперт Лебедев добывал из забоев пробы для анализа. Всех, кто работал в забое, попросили уйти, чтобы никто не мог подсыпать золото в пробу. Стены забоя обмыли водой из шланга, разостлали большой брезент, эксперт отметил на стене широкую полосу, и рабочий с молотком и зубилом начал выбивать кварц по намеченной полосе. Кварцевые осколки собрали с брезента в мешок, привязали к нему ярлык с номером забоя и горизонта. Эксперт сам унес мешок в лабораторию, где кварц растолкли в больших чугунных ступах под наблюдением химика, приехавшего с экспертами. Полученный порошок разложили по маленьким мешочкам. Один шел в лабораторию рудника, другой — с целой партией таких же мешочков — отправили в Петербург, где пробу анализировали в лаборатории Российского золотопромышленного общества, третий сохранялся как контрольный. Лабораторию запирали, и ключ эксперт уносил с собой. Однако эти предосторожности не всегда помогали. И на этот раз они не помогли. Ночью кто-то, очевидно управляющий рудником, побывал в лаборатории. Видимо, он влез через окно или, может быть, имел второй ключ от двери. Так или иначе, но в пробе, посланной в Петербург оказалось неправдоподобно большое содержание золота. Было ясно, что металл подсыпала чья- то щедрая и неопытная рука.
Описывая жизнь Обручева в Сибири, авторы не забывают познакомить читателя не только с условиями жизни в сибирских городах того времени, но и с взглядами областников, в числе которых встречается и Ядринцев:
Сибирское золото и пушное хозяйство расхищались безобразно! — гремит Ядринцев. — О правильной экономике Сибири никто не думал. А богатства ее немыслимо, невероятно велики. И какой народ! Крестьянство удивительное! Не мудрено: это потомки предприимчивых людей, тех, кто бежал сюда, на новые земли, от крепостничества... Они вынесли тяжелейшую борьбу с природой, выносят постоянный прирост преступных элементов. Сейчас Сибирь — место ссылки, а сюда нужно открыть свободный доступ людям, которые хотят и умеют работать. У сибиряка способности Робинзона! Только не мешать ему, и Сибирь станет новой Америкой, царицей Азии, мировым рынком... Томский университет...
А еще в книге один-единственный раз, совершенно вскользь, упомянут и мой город:
В конце июля выехали из Москвы, на два дня останавливались в Новосибирске. Город все еще строился. Он возник вместе с железной дорогой через Сибирь и считался молодым, но черты будущей сибирской столицы были уже ясно видны. За одну ночь доехали из Новосибирска до Бийска, и Владимир Афанасьевич вспомнил, каких трудов стоило прежде это путешествие.
При описании личности ученого и его пути, бросаются в глаза две особенности книги, по которым мы сразу можем определить, что тексту уже более полувека.
Первая: авторы не стремятся подтвердить каждое свое слово "пруфами". Они смело описывают чувства и сомнения своего персонажа, не сообщая читателю, то ли они сами их выдумали, то ли и впрямь вычитали в источниках (письмах, дневниках). Вот так, например, авторы описывают скорбь, которую Владимир Обручев якобы испытывал в связи с кончиной В. И. Ленина. Может, конечно, и правда испытывал, но никаких документальных подтверждений авторы не приводят:
Кончина Владимира Ильича была в жизни Обручева событием большим и скорбным. Он навсегда сохранил в памяти туманно-морозные январские дни, длинную извивающуюся очередь к Дому союзов, огромный мертвый лоб Ленина и слезы множества людей, пришедших проститься с вождем...
Вторая особенность состоит в том, что книжка 1962 года не обходится без непременных реверансов в соцреалистическом духе. Так, авторы не забывают время от времени напомнить читателю о том, как Обручев ждал социалистической революции (кажется сомнительным) и как он переживал по поводу тяжелых условий труда рабочих (а вот это, кстати, вполне подтверждается). Совсем неожиданно было в такой старой книжке увидеть упоминание о том, что Обручев помогал детям своих коллег-ученых, репрессированных в сталинские годы.
Выше я уже писала о том, что текст написан с множеством подробностей, разъясняющих и просвещающих, так, как это обычно делается в книгах для подростков и юношества. Это неудивительно, если вспомнить, что Мария Поступальская была автором как раз подростковой литературы. Описания людей из книги "Обручев" подчас такие обаятельные, как будто их позаимствовали из детской книжки. Посмотрите, к примеру, как описан ученый Ферсман:
Бывал иногда у Обручева обитатель другой ближайшей квартиры — удивительный человек Александр Евгеньевич Ферсман. Он казался персонажем детской волшебной сказки. Круглое лицо, круглая фигура, весь круглый, как хлеб. И как хлеб, добрый и нужный каждому. При виде полного человека у многих невольно возникают представления о тяжести, медлительности, неповоротливости. А у Ферсмана полнота была легкой, он говорил и двигался почти стремительно. Голубые круглые глаза смотрели на .собеседника весело и внимательно. В этой внимательности тоже было что-то детское, похожее на ожидание: сейчас он скажет что-то интересное. Улыбка Александра Евгеньевича часто походила на улыбку круглолицего румяного мальчика.
Жаль, что Поступальская и Ардашникова очень мало рассказали об Обручеве как об авторе детской фантастики. А ведь "Плутония" и "Земля Санникова" до сих пор выходят огромными тиражами, а уж в советские времена тем более! Они, конечно, излагают те базовые принципы, которыми Обручев руководствовался, когда придумывал свои фантастические миры, но хотелось бы узнать больше именно об этой стороне жизни Обручева.
В заключение стоит сказать, что книга, несмотря на указанные особенности, не кажется ни устаревшей, ни скучной. Я с удовольствием узнала массу подробностей из разряда "геологии для чайников" ("алтайский рельеф создан сбросами и разломами, а вовсе не складками... потом эрозия и денудация, то есть процессы размывания и смыва разрушенного материала, сгладили, почти сравняли высокие хребты"), а также прониклась ещё большей симпатией к знаменитому геологу и писателю В. Обручеву.
Недавно в издательстве "Лабиринт" вышло подарочное издание "Земли Санникова" с массой научно-популярных комментариев и иллюстративного материала, дополняющего и расширяющего пространство приключенческого романа. Такие книги у нас сегодня делает только "Лабиринт".
#жзл #книги для подростков #советская литература #сибирский текст #читает_шафферт