Маргарита

Для иностранцев, изучающих русский язык, огромной проблемой являются глаголы движения. В частности, совершенно непонятно, почему машина то едет, то идет? Почему корабль то идет, то плывет? Почему часы идут, если у них нет ног? Между тем, тут нет ничего сложного, и в употреблении данных глаголов есть четкая логика. Разница между “плывет” и “идет” точно такая же, как между неопределенным и определенным артиклем в английском языке. Если ты находишься на корабле, или точно знаешь, куда движется корабль, ты говоришь “корабль идет в Амстердам”. Если ты стоишь на берегу и видишь в море незнакомый корабль, который движется в неизвестном направлении, то ты говоришь “корабль плывет”. Так же и с движением по земле. Если ты знаешь, куда движется машина, то ты говоришь “автобус идет на вокзал”, в противном случае ты говоришь “автомобиль едет по шоссе”. Еще есть глагол “катиться”, который обозначает еще большую степень неопределенности направления движения, чем глагол “едет”. Потому что когда автомобиль едет по шоссе, кто-то им управляет, чтобы не съехать в кювет. А когда бочка катится с горы, совершенно невозможно предугадать, куда она направляется. Теперь должно быть понятно, почему время идет, и часы идут. Время движется в одном направлении, которое всем известно — из прошлого в будущее. С движением по воздуху все немного проще. Интуитивно понятно, что процесс полета требует больших усилий, и потому никто и никогда не летает просто так. У полета всегда есть заранее известная цель. Поэтому нет надобности в особом глаголе, обозначающем движение по воздуху в направлении, известном говорящему. Все просто летают, и птицы, и самолеты, и даже упавшие листья. Исключение составляют облака, да и то, они плывут по небу только когда ветер слабый. Когда скорость движения увеличивается, облака тоже летят по небу.

Победа или смерть. Русские все еще не поняли, в какой войне они участвуют. Хотя известные люди, такие как историк Андрей Фурсов, давно говорят, что идет война цивилизаций, большинство считает, что достаточно принудить Украину к миру, провести некую денацификацию, и все закончится. Нет, не закончится. Все только начинается. Украина лишь повод, а не причина. Запад будет вести войну до полного и окончательного уничтожения России. И ресурсов у него для этого вполне достаточно. Для Запада, как и для России, вопрос стоит предельно остро — быть или не быть. Победитель получает весь мир, а проигравшего ждет массовое вымирание. И тут есть два варианта. Если Россия считает себя частью “цивилизованного мира”, она должна безоговорочно признать правоту Запада как создателя единственно правильного мирового порядка, и немедленно сдаться на милость победителя. Причем лучшее, на что может рассчитывать Россия в этом случае, это возврат к границам Московского царства при Иване 3-м. Все остальные территории России будут поделены между соседями и национальными меньшинствами. Нетрудно догадаться, какая участь уготована русским при первом варианте. Второй вариант — признать очевидный факт, что Россия никогда не была частью ни Запада, ни Востока, что Россия есть самобытная цивилизация, и никакой уступки ни Западу, ни Востоку быть не может. Тогда в войне с Западом Россия или победит, и займет подобающее ей место в послевоенном мире, или же погибнет, но погибнет с честью, а не как в первом варианте. Что же это за уникальная русская цивилизация? Первой попыткой найти форму для выражения доминантной идеи русского мира стало православие. Вторая, еще более успешная попытка — строительство коммунизма в отдельно взятой стране. Россия была значимой державой при царях, и стала мировой державой при Сталине. Очевидно, Россия сможет победить Запад только продолжая тот вектор развития, которым шла и при царях, и при коммунистах. Но что это за вектор? В чем суть русского духа? Надо отделять форму от содержания. Надо научиться видеть главное и отбрасывать наносное. Православие, пришедшее из Византии, марксизм, пришедший с Запада, со временем стали лишь формой для выражения идей, которых не было ни в Византии, ни на Западе. Нам не надо копировать предков, не надо пытаться создать синтез несовместимых форм. Нам надо взять из прошлого самые ценные идеи и идти дальше. Ни православие, ни сталинизм нам уже не помогут. Они свое отыграли. Нельзя войти в одну реку дважды. Нужна совершенно новая и по форме, и по содержанию концепция, которая бы учитывала и опыт предков, и современные реалии. Это должен быть некий новый коллективизм, более широкий, более умный и менее догматичный, чем коллективизм советской эпохи. Но должно остаться и то, что было ценным в православии — стремление к высшей правде и всеобщей справедливости, власть духа над телом, презрение к земным удовольствиям — как противоядие от мещанства Запада. Чтобы была надежда на победу, Россия должна создать принципиально новую государственную идеологию. Иначе смерть всем русским — и богатым, и бедным, и молодым, и старым.