— Она меня здесь заперла, — сказал мальчик, — никто за мной не пришел… Меня не стало через шесть дней…  — Она заперла меня здесь, — тихонько сказал мальчик, — я кричал, просил прощения, но она не хотела меня выпускать. Я просидел здесь до самого вечера. Мне было холодно, страшно и очень грустно. А потом пришли… Эсэсовцы не проявляли милосердия ни к женщинам, ни к детям. Они… в нее стреляли. А меня никто не искал. Никто не пришёл, не открыл дверь, не принёс мне еды или воды… *** Маша устало вздохнула, прижимая к себе тряпичную куклу...

О том, как добиралась до города, даже вспоминать не хочется. По бездорожью до песчаной косы? Раз плюнуть! Погода по степени паршивости, правда, перешагнула отметку «испортилась окончательно». Температура воздуха упала если не до нуля, то около того. Июнь, ёлки-палки! Мои джинсы при ходьбе разве что хрустеть не начали, а предстояло ещё и в реку лезть. Ну это тоже не проблема. Целеустремлённого журналиста холодом не проймёшь. По пути выломала в прибрежных кустах ветку подлиннее и потолще, чтобы глубину погружения понимать...