«Раз это мои деньги, то не вам их считать», – холодно бросила я свекрови. Три года я терпела ее тотальный контроль, отчеты за каждую чашку кофе и унизительные упреки в транжирстве, пока мы копили на общую ипотеку. Я думала, что эта фраза поставит точку, но она стала началом настоящей войны. Свекровь решила мстить, превратив мою жизнь в ад, а муж оказался перед выбором: квартира, которую сулила мать, или я. Он сделал свой выбор в тот вечер, когда она поставила свой главный ультиматум. Квартира пахла тремя вещами: валокордином, жареной картошкой и несбывшимися надеждами...

— Добро пожаловать, Анна Викторовна Горшкова. А какой же вас дом интересует, Анна Викторовна? — кутаясь в теплую оренбургскую шаль, подарок дочки на юбилей, поинтересовалась Зинаида Олеговна у стоящей перед ней женщины. Та протянула сложенную вдвое бумажку. — Ага… Тот, что у нас испуганный, — протянула Зина. — Что значит испуганный? — подхватив чемодан и следуя за провожатой, спросила женщина. Она была на удивление легко одета — весенние, на шпильке, сапожки, брючки из тонкой, струящейся ткани, какая–то блузка и пальто...