— Викуль, не бойся, они не кусаются! — Арсений притормозил у ворот дачи. — Ну, почти не кусаются! Из-за забора доносился гвалт — смех, крики, звон посуды, чей-то громкий спор. Вика вжалась в сиденье. Сердце колотилось, как ненормальное. — Может, не надо? Поедем обратно? — Да ладно тебе! Три месяца встречаемся, пора уже с родней познакомиться! Он вышел открывать ворота, а Вика смотрела на дом и понимала — это ошибка. Огромная ошибка. За забором кто-то пел под гитару. Нестройно, громко, с надрывом...

Как пустая бочка с горы, прогрохотала ранней весной по деревне Зацепино новость – к тётке Серафиме приехала дочь. Она освободилась из мест лишения свободы и будет жить здесь. Деревенские судачили, что такая соседка – дело дрянное, что сидела она за убийство мужа. А на волне открытости трансгендерной темы толковали ещё, что и не баба она вовсе, а полумужик. Возраст ее тоже темой был спорной. Кто-то утверждал, что ей слегка за сорок, а кто-то – что под шестьдесят. Если б родилась она тут, в деревне Зацепино, знали б точно...