Мои руки по локоть были в глине. Серая, податливая, тёплая — она слушалась меня, как никогда не слушался муж. На гончарном круге рождалась новая ваза, высокая и изящная, совсем не похожая на те приземистые кастрюли, в которых я варила супы для семьи двадцать три года. — Красиво получается, — сказала я сама себе и улыбнулась. Это была первая улыбка за целый день. А может, и за неделю. После развода улыбки стали редкими гостями на моём лице, но зато искренними. Не вымученными, не дежурными — настоящими...

Катерина, открыв дверь и испуганно глядя на свёкра, предложила тому зайти. — А ты вроде как будто и не рада мне, Катерина? — недовольным голосом с удивлением произнёс Кузьма, входя в квартиру, и, не дожидаясь ответа, продолжал в том же духе: — А так нельзя. Невестка обязана почитать отца мужа своего. Кузьма огляделся. — Ты в доме-то одна? — тревожно поинтересовался он. — Одна, — растерянно ответила Катерина. После ответа Катерины Кузьма продолжил говорить более уверенно. — А Илья где? — требовательно произнёс он...